Владимир Лароу - Звёздные прыгуны (СИ)

Дома!

— Гляди, гляди, лыбится!

Не сговариваясь, бравые вояки отступили.

— Может, пальнем?

— Я те пальну!

— Разок, для острастки?..

Не дожидаясь победы фракции палильщиков, Дункан прервал спор.

— Доложите начальству — Прыгун Дункан Трегарт вернулся.

Мохнатолицый капитан в, наверняка, шитой на заказ — по объемному брюшку — униформе, забубнил в переговорное устройство.

— У нас проникновение, незаконное, говорит, из наших, назвался Дунканом Трегартом.

Ответ поглотил серый мех обильных растительностью ушей.

Температура была не очень низкая — минус пять, возможно, выше, но ветер, сильный ветер, пронизывал до костей, с легкостью преодолевая непрочные преграды одежды, кожи и подрагивающего мяса.

Рашид Канн плотнее запахнул и без того лишенную щелочек меховую накидку. Словно в зеркале, Дункан повторил движение Повстанца. Помогло слабо. Другой Повстанец — безусый паренек у седой скалы пытался совместить несовместимое — не высовывать из шубы озябшие руки и активировать Проход.

— Отсюда попадешь на планету Калию, — дабы не перекрикивать ветер, Канн приблизил лицо вплотную к Дункану. — Там теплее, даже жарко, — оба поежились, — Проход отыщешь в расселине, идти прямо в сторону гор, шагов сто. Единственное неудобство — активируется он только ночью, что-то связанное с солнечными бурями. Из Калии перенесешься на Ворту, там маленькая такая комнатка, смело шагай в правую от двери стену. Окажешься на Гнненте. Ну а там уж, сориентируешься.

Дункан кивнул.

До последней минуты, до того, как оказался в этом, пронизывающем мире, Трегарту не верилось, что Повстанцы его отпустят.

Он — агент враждебной организации, значит тоже — враг! И вдруг — такое благородство…

Впрочем, и сейчас… кто знает, куда ведет открываемый Проход? Успокаивало одно — для его уничтожения можно было придумать более простой способ.

Они сбежались, спустились, сбились: свободные от заданий агенты, любопытствующие охранники, боевики из группы Леваша и сам синекожий командир, взволнованная Председатель, трясущиеся то ли от возбуждения, то ли от старости члены Совета и даже глава службы безопасности — Гмем Канн.

Одним словом — все.

— Молодец!

— С возвращением!

Дункана хлопали по плечам и спине, некоторые, зачем-то, гладили по голове.

— Герой!

— Кто герой?

— Он — герой!

— Почему?

— Добыл Карту Пути!

— А-а-а.

Улыбаясь и не успевая отвечать на приветствия, он пожимал десятки, сотни рук, клешней, щупалец, норовя и себе кого-нибудь стукнуть.

— Качать, качать героя!

По счастью, ввиду низкого потолка, призыв не нашел должного отклика в массах.

По счастью, эти самые массы удовлетворились постукиванием, поглаживанием, пожиманием.

Скудоусый мальчишка — точь в точь Повстанец с холодной планеты, протолкался в первые ряды.

— Меня зовут Руслан Шамраев, я хочу быть похожим на вас!

— Ага, — он пожал маленькую ручку, подумал, и потрепал парня по вихрастой макушке.

Любовь, восхищение, ликование толпы ощущалось физически. В этом можно было купаться, если бы… порою не было больно. Некоторые стукуны не особенно церемонились. Значица, чем крепче огреть — герою оно приятнее!

Наконец, не без помощи Джала Леваша со товарищи, толпу организовали в живой коридор.

По нему, по тоннелю из радостных лиц, шатаясь от особенно ощутимых проявлений восхищения, Дункан двинулся к выходу.

Медленно, но зато верно.

Что-то мешало… чей-то взгляд буравил переносицу… Дункан оторвал глаза от счастливых стен. В конце, почти у самой двери, одиноко стояла она — Орта!

Трегарт, в очередной раз, вслед за Рашидом, поправил накидку, и в очередной раз это не принесло существенных изменений.

— Подумай над моими словами, — нащупав под накидкой ладонь Дункана, Повстанец вложил в нее бумажный пакет.

— Что это?

— Распечатаешь потом, когда окажешься достаточно далеко.

— Подарок? Не бомба, случайно?

Рашид Канн позволил вымучить легкую улыбку.

— Вспомни наш разговор, и ты все поймешь.

Волосы пахли медом, кожа — розой. «Я словно пчелка», — выскочило сравнение. Трегарт даже слегка опешил — в такой момент и думать о чем-то еще.

— Я так боялась, боялась больше не увидеть тебя.

Глаза девушки сияли. От счастья и от наполняющих их слез.

— Я молилась…

«Вот уж воистину странно — молящаяся богиня…» — Дункан помотал головой. Что с ним? Откуда? Он должен быть счастлив! Он должен наслаждаться, пусть всего лишь моментом. Ради этого момента, он шагнул в скалу на планете Порта (тебя толкнули — тут же подсказал внутренний трезвенник), терпел лишения на галере Флостеров, рисковал рассудком, вверяя себя в лапы Телепата, а потом и жизнью во вселенной Орт.

Заглушая внутреннего ханжу, Трегарт крепче обнял девушку, зарываясь в медвяные волосы…

Сверток, проклятый сверток во внутреннем кармане — прощальный подарок Рашид Канна.

Сквозь непрочный барьер обертки, сквозь ткань, он жег кожу.

Дункан развернул пакет на следующей же остановке. Планета Калия, утро, а значит до работоспособности Прохода еще целый день.

Серая бечевка с премилым бантиком. Он долго провозился с ним, с этим узлом. Руки дрожали, потные пальцы то и дело соскальзывали с переплетений волокон.

Потеряв терпение, он просто перегрыз веревку, зубами, чувствуя себя волком, отгрызающим попавшую в капкан лапу.

Бумага обертки противно шелестела.

Капкан сжимался.

У него на ладони, на белой целлюлозной подстилке, оттеняющей блестящие грани, лежал… Камень Перемещения!

Капкан захлопнулся.

Не большой, но достаточный, чтобы перенести его — Дункана Трегарта.

Это же большая ценность, для чего, зачем его дали?!

Позади Орты проступила довольная физиономия Д'арно. С их последней встречи, Вольный Прыгун осунулся: четче обозначились скулы, под глазами залегли темные дуги.

— Чертяка, живой!

Д'арно сгреб Дункана в стальные объятия.

— Живой, живой! — как заклинание повторял вольный.

Триумф возвращения, радость встречи, для Дункана все ушло на второй план.

Камень, проклятый Камень, кислотой, каленым железом жег плоть.

Безногий гуманоид на деревянной тележке задрал к небу обрубки рук.

— Слава!

Существо без возраста и расы, с лицом обезображенным шрамами прошуршало безгубым ртом:

— Слава!

Из щелей глаз, бороздя горы рубцов, капали слезы.

Ребенок, покрытый сочащимися язвами.

Старик, чья плоть отваливалась кусками.

Женщина, поддерживающая окровавленное чрево…

— Слава!

— Слава!

— Благослови!

— Не оставляй!

— Яви милость!

Трегарт стоял в толпе, и вместе с тем, был отделен от нее.

Сотнями, тысячами хрипящих глоток толпа славила, толпа молилась, просила и уповала на…