Владимир Лысенков - Миры (СИ)

— Потому что она охраняется гигантскими насекомыми? — спросил я.

— А вы многое успели узнать за такое короткое время, — улыбнулся гоблин, — в таком случае не смею вас задерживать. Вот только поправится ваш друг, и отправитесь.

— Мы так и рассчитывали, — улыбкой на улыбку ответил профессор Фледриг.

— А теперь прошу в нашу столовую. Вы, верно, голодны?

— Ужасно, — утвердительно кивнул капитан Джон.

— Это называется невоспитанность, — прошипел капитан Лоренс и больно щелкнул братишку по голове.

— Как будто меня кто-то воспитывал, — буркнул Джон, вызвав у всех немало смеха.

Столовая была, конечно, не рестораном, но покормили, нас неплохо. Я уже привык к тому, что в этом мире постоянно случаются какие-то странности, поэтому, когда со мной заговорил жареный поросенок, я не очень то и удивился.

— Здравствуйте, мистер, — сказал он писклявым голоском, — как вам я?

— Извините, но я еще не попробовал, — ответил я.

— Ну что ж, тогда поспешите, — сказал поросенок, — я — самый редкий поросенок в семействе, и меня очень многие хотели скушать. Боюсь, через несколько секунд от меня останутся одни только воспоминания.

— Надеюсь, что хорошие.

— Непременно. Я слышал, что моего прапрапрадеда подавали к столу самого короля Рондума девятого.

— О, — протянул я, — для меня большая честь кушать прапраправнука королевского обеда.

С этими словами я вонзил нож в сочного поросенка. То же самое сделали все присутствующие. Поросенок был немалый, поэтому его хватило на всех. Когда от него остались, к сожалению, всего лишь хорошие воспоминания, все отметили, что это был самый лучший поросенок, которого они когда-либо пробовали.

После обеда мы наведались к Буку. Бедняга лежал весь перебинтованный, а около него суетились маленькие человечки.

— Я же сказала, — ворчала медсестра в толстых очках, — пациенту сейчас нужен только покой. У него сильнейшее сотрясение мозга!

— Мы не имеем ничего против покоя, — заверил ее профессор Фледриг, — но все-таки хотелось бы взглянуть. Как никак, он наш друг.

— У вас есть пять минут, — строго сказала она и, обрушив на маленький столик толстенную историю болезни какого-то больного, вышла из кабинета.

Первой к Буку, конечно же, подошла Лейла.

— Привет.

— Привет, — ответил он.

— Как ты, любимый?

— Хорошо, только когда глаза закрываю, начинают букашки разные ползать.

— Это последствия удара, — констатировал факт профессор Фледриг.

— Ну, ничего, ты скоро поправишься, и мы снова двинемся в путь, — сказала Лейла.

— Да я бы прямо сейчас двинулся, только здесь кормят хорошо, — Бук погладил свой живот и добавил, — и со мной никогда не разговаривали жареные поросята.

Все рассмеялись, и в этот момент вошла медсестра.

— Что за смех? — закричала она, — больному нужны тишина и покой!

— По-моему, вы сейчас создали больше шума, чем вы, — заметил я.

В ответ она грозно посмотрела не меня. Я подумал уже, что она сейчас взорвется, и поспешил к выходу. Но она не взорвалась, и мы благополучно покинули медицинский кабинет, чуть ли не носами столкнувшись с Ноксом.

— Ваши комнаты готовы, — вежливо произнес он, — можете располагаться.

— У каждого будет отдельная комната? — удивленно спросил капитан Лоренс.

— Да, только для таких гостей, как вы.

— И в чем же мы такие особенные? — спросил профессор Фледриг.

— Не вы, а пророчества.

— Опять эти пророчества, — устало выдохнул капитан Джон.

— В пророчестве сказано: «Явится истинный наследник, который свергнет самозванца, и придет в мир спокойствие».

— Истинный наследник? — профессор Фледриг, как и все мы были в недоумении.

— Все вы — наследники великих королей, каких свет еще не видел. Камни выбрали именно вас, и вам предстоит взойти на престолы девяти миров, чтобы править ими вечно.

— Красиво сказано, — сказал я, — но у нас немного другие планы — дойти до девятого мира и уничтожить зло.

— Невозможно уничтожить зло, оно тоже будет существовать вечно, но когда исполняться все девять пророчеств, и все наследники обретут власть, зло изолируется.

— Значит, мы обречены? — печально спросил Корнелиус.

— Иного выхода у нас нет, — сказал профессор, — во всяком случае, мы должны играть по правилам. А сейчас нам лучше пойти в свои комнаты и хорошенько отдохнуть. Завтра нужно будет выходить.

— А как же Бук? — обеспокоено спросил я.

— Ваш друг обязательно поправится, — заверил нас Нокс, — не забывайте, где вы находитесь.

Нокс лично проводил каждого из нас в свои комнаты и пожелал хорошего отдыха. Только оставшись один, я почувствовал, что ужасно устал. В одной из комнат была душевая. Но так она только называлась, на самом же дела это была самая обыкновенная комната, в которой стояло пара больших тазов, наполненных теплой водой и большая ванная, в которой находилось все для приведения себя в порядок. Самым трудным было раздеться. На мне было столько одежды, что только она заняла половину комнаты. Как ни странно, но отсутствие всех удобств я не ощущал. Наверное, это было следствием моей усталости. Я просидел в теплой воде почти час, пока вода не начала остывать, и, почувствовав облегчение (вода всегда оказывает на человека оздоровительное влияние) приступил к процедурам по очищению собственного тела. За время путешествия на мне накопилось столько грязи, что по окончании вода стала черной. Во время моего купания по комнате постоянно кто-то бегал, но я этого видеть не мог, так как глаза мои были покрыты толстым слоем мыльной пены. Когда же я снова обрел способность видеть, то понял, что топот маленьких ног мне не послышался. Рядом со мной стояла высокая вешалка, на которой аккуратно были развешаны чистые полотенца и белоснежный халат. Я поблагодарил своих невидимых помощников и отправился в комнату, в которой находилась кровать. Как и всегда бывает, после водных процедур мне ужасно хотелось пить. Когда я вошел в комнату, то увидел, что возле кровати стоит маленькая тележка, на которой аккуратно расположился фруктовый напиток и пара пышных булочек. «Смотри-ка, все предусмотрели», — подумал я и улегся на мягкую кровать. Она была настолько мягка, что я буквально провалился в ее нежные объятия. К этому я, к счастью, быстро привык и был готов заснуть в любую минуту. Но мне мешал свет, исходящий от больших окон. Я хотел, было пойти и занавесить их, но тут услышал позади себя голос:

— Хм… э-э… мистер…

Я обернулся и увидел висевшую на стене большую картину с изображением на ней старого человечка в ночнушке и смешном колпаке, который так же смешно болтался у него на голове.

— Вы это мне? — спросил я, не успев удивиться.