Ким Робинсон - Красный Марс

В конце беседы один из агентов по фамилии Чанг спросил, не хотел ли он еще что-нибудь им рассказать. Джон, решив промолчать, помимо прочего, о ночном визите Койота, ответил:

— Что-то ничего не приходит в голову.

— Чанг кивнул, и Сэм Хьюстон произнес: Мы были бы вам весьма благодарны, если бы вы предоставили нам доступ к вашему компьютеру в части, касающейся дела.

— Мне жаль, — ответил Джон с извиняющимся видом, — но к своему компьютеру я никого не подпускаю.

— Он что, самоуничтожится, если его попытаются взломать? — удивленно спросил Хьюстон.

— Нет, просто я никого не подпускаю. Он содержит мои личные записи, — Джон смотрел ему в глаза, остальные агенты тоже смотрели на Хьюстона.

— Мы, э-э, можем получить ордер в УДМ ООН, если хотите.

— Честно говоря, я в этом сомневаюсь. И даже если получите, я не предоставлю вам доступ.

Джон улыбнулся ему, почти рассмеявшись. Еще одна ситуация, когда быть Первым Человеком на Марсе полезно. Сейчас они ничего не могли сделать, не создав себе лишних проблем, которые того не стоили. Джон поднялся из-за стола и обвел группу таким надменным взглядом, на какой только был способен, — а он был хорош в этой роли.

— Если смогу быть полезен вам чем-либо еще, дайте мне знать.

И покинул помещение.

— Полин, подключись к коммуникационному центру и скопируй оттуда все, что сможешь, из того, что они отправляют на Землю.

Затем позвонил Гельмуту, помня, что о звонках также станет известно. Он задавал вопросы быстро, будто при проверке основных личных данных. Да, агентов действительно прислало УДМ ООН. Они входили в оперативную группу, созданную за последние полгода, чтобы разобраться с возникшими проблемами.

Выходит, на Марсе появилась полиция, равно как и детективы. Что ж, этого следовало ожидать. Хотя все равно это неприятно. Теперь он не мог добиться многого — не мог влиять на марсианские события так, как ему хотелось, потому что они наблюдали за ним, подозревая его в чем-то из-за отказа дать доступ к Полин. Впрочем, в Элладе все равно делать больше нечего. Здесь не проявлялось никаких саботажных действий и едва ли что могло случиться сейчас. Майя не одобряла его занятия и не хотела вмешиваться в эти дела — ей хватало проблем и с технической стороной проекта выкачки водоносного слоя.

Должно быть, теперь ты у них главный подозреваемый, — желчно заметила она. — С тобой вечно что-то происходит: самосвал в Таумасии, родник в Бакхёйзене, а теперь ты не показываешь им свои записи. Почему бы тебе не дать им доступ? — Потому что эти люди мне не нравятся, — ответил Джон, вперив в нее взгляд. Сейчас его отношения с Майей вернулись на круги своя. Ну, или не совсем: они вполне бодро занимались повседневными делами, словно играя в театре, зная, что у них найдется время для всего, зная, что представляет собой их настоящее, что ждет их на последней базе их отношений. Так что в некотором смысле у них все стало даже лучше. С виду, однако, это казалось той же старой мелодрамой. Майя отказывалась его понимать, и Джон в итоге сдался.

Затем он провел пару дней, обдумывая свое положение. Он спустился в станционные лаборатории с образцом кожи, что достал у себя из-под ногтя. Здесь Джон обработал образец, клонировал его и прочитал. В базе данных по Марсу ни у кого не было такого генома, и он отправил данные в Ахерон, чтобы там провели анализ и предоставили любую доступную информацию. Урсула отправила назад ответ в зашифрованном виде, добавив в конце всего одно слово: «Поздравляю».

Он снова прочитал сообщение и громко выругался. Затем вышел прогуляться, поочередно то смеясь, то ругаясь. «Черт тебя подери, Хироко! Гори же ты в аду! Вылезай из своей норы и помоги нам! Ха-ха-ха-ха! Вот сука! Как же я устал от твоих персефонских штучек!» [69] Персефона — древнегреческая богиня плодородия и царства мертвых.

В ту минуту даже пешеходные туннели казались ему гнетущими, поэтому он отправился в гараж, оделся и вышел через шлюз, чтобы прогуляться снаружи — впервые за несколько дней. Миновав выход в северном районе города, он оказался на ровной поверхности. Бродил в пределах колышущейся колонны обеспыленного воздуха, что создавал каждый город, размышляя и осматривая постройки.

Эллада не должна была стать такой впечатляющей, как Берроуз, Ахерон, Эхо или даже Сензени-На. Она располагалась в самой низкой точке бассейна, и здесь не было никаких возвышений, откуда мог открываться какой-либо обзор. Впрочем, в клубящейся пыли это не имело особого значения.

Город был построен в форме полукруга, которому предстояло превратиться в побережье нового озера. Когда это случится, прибрежная часть должна превосходно смотреться, но пока она столь же невыразительна, как Андерхилл — со всеми своими новейшими обслуживающими машинами и электростанцией, элементами вентиляции, кабелями и туннелями, напоминающими сброшенную змеиную кожу… Город походил на старую научную станцию, где не было места для эстетики. Что ж… Не могли же они делать так, чтобы каждый новый город получался лучше предыдущего.

Мимо него прошли двое, забрала их шлемов были поляризованы. «Странно, — подумал он, — ведь в бурю достаточно темно». Затем они набросились на него и повалили. Он оттолкнулся от песка в безумном прыжке, будто Джон Картер [70] Главный герой романа Эдгара Райса Берроуза «Принцесса Марса» и нескольких других произведений его марсианской серии. , и выставил кулаки, но, к его удивлению, нападавшие стали убегать, растворяясь в клубящихся облаках. Он стоял, пошатываясь, и смотрел им вслед. Они исчезли в пелене пыли. Кровь пульсировала у него в венах, он ощутил, как горит плечо. Ощупав рукой спину, понял, что они порезали ему прогулочник. Он придавил рукой порез и быстро побежал. Теперь он совсем не чувствовал плеча. Бежать с рукой на шее было жутко неудобно. Сначала казалось, что его запасы воздуха не пострадали, но затем он обнаружил порез в трубке, возле шеи. Рукой, которой держался за плечо, он быстро выбрал на панели максимальную подачу воздуха. По спине спускался холод, будто ее обливала призрачная ледяная вода. Было минус сто градусов Цельсия. Он задерживал дыхание и чувствовал, как пыль прилипает к губам, набивается в рот. Невозможно было сказать, какое количество CO 2проникает в его систему воздухоснабжения, но для того, чтобы убить его, многого и не требовалось.

Во мгле показался гараж, и он побежал к нему, весьма довольный собой, пока не добрался до шлюза, где нажал на кнопку, но ничего не произошло. Да, такое случалось — иногда запирали наружный вход, оставив открытой внутреннюю дверь. Но сейчас его легкие горели, ему нужно было вдохнуть. Он обежал гараж сбоку, где пешеходный туннель соединял его с жилыми отсеками, добрался до них и посмотрел на них сквозь слой пластика. По ту сторону никого не было видно. Он убрал руку от пореза на плече, со всей возможной быстротой открыл ящичек, что был у него на левом предплечье, достал оттуда маленькую дрель, включил ее и врезался в пластик. Тот продавливался, не ломаясь и лишь собираясь вокруг сверла, пока дрель чуть не вывихнула Джону руку в локте. Он с силой ткнул сверлом, и пластик наконец прорвался. Он принялся распарывать его книзу, расширяя дыру до тех пор, пока не смог просунуть внутрь гермошлем. Оказавшись внутри по пояс, он остановился, заткнув дыру своим телом, как пробкой. Отстегнул шлем, сорвал его с головы и сделал глубокий вдох, будто после долгого нырка, затем выдох, и снова вдох-выдох, вдох-выдох. Нужно было вывести этот СO 2из крови. Шея и плечи онемели. В гараже зазвенел сигнал тревоги.