Ким Робинсон - Красный Марс

Он потряс головой. Бритва Оккама, бритва Оккама. Основной инструмент детектива. Если кто-то на тебя нападает, значит, он хочет причинить тебе вред — это основа, неоспоримый факт. Теперь важно выяснить, кто это. И так далее. Болеутоляющее было сильным, но омегендорф уже почти выветрился. Соображать было трудно. Теперь новая проблема — надо уничтожить прогулочник и скафандр, а тот был слишком объемным. Но теперь Джон во все это вовлечен, и пути назад не было. Он рассмеялся. Он знал, что в конце концов что-нибудь придумает.

Он хотел поговорить с Аркадием. Позвонив, выяснил, что тот прошел геронтологическую терапию в Ахероне вместе с Надей, а теперь улетел на Фобос. Джон до сих пор так и не побывал на этой маленькой быстрой луне.

— Почему бы тебе не прилететь и все тут не посмотреть? — предложил Аркадий по телефону. — Ведь поговорить лучше лично, да? — Хорошо.

Он не оказывался в космосе после их высадки с «Ареса» двадцать три года назад, из-за чего знакомые ощущения ускорения и невесомости неожиданно вызвали у него приступ тошноты. Когда они входили в док на Фобосе, он рассказал об этом Аркадию, и тот заметил:

— Со мной такое постоянно случалось, пока я не начал пить водку перед стартом.

Он принялся объяснять это с точки зрения психологии, но от подробностей Джон почувствовал, что его снова начинает выворачивать наизнанку, и оборвал объяснение. Аркадий рассмеялся; он испытывал воодушевление после терапии и имел счастливый вид, свидетельствующий о том, что организм Богданова не собирался болеть еще целую тысячу лет.

Стикни оказался суетливым маленьким городком. Бетонный купол над кратером был обнесен слоем новейшей усиленной защиты от радиации, а дно кратера делилось на уступы, спускающиеся концентрическими кругами к центральной площади. В кругах располагались парки либо двухэтажные здания с садами на крышах. Всюду были расставлены сети для тех, кто терял контроль, прыгая над городком, или случайно отрывался от земли. Скорость убегания здесь составляла всего пятьдесят километров в час: при ее превышении можно было и вовсе улететь с луны. Снаружи, у самого основания купола, Джон увидел уменьшенную копию кругосветного поезда, который двигался горизонтально по отношению к зданиям в городке со скоростью, создававшей для пассажиров ощущение марсианской гравитации. Он останавливался четыре раза в день, чтобы принять людей, но, если бы Джон попытался найти в нем убежище, это лишь замедлило бы его акклиматизацию. Поэтому он отправился в приготовленный для него гостевой номер, где страдальчески дожидался, пока его перестанет тошнить. Похоже, теперь он был настоящим жителем планеты, марсианином навеки, поэтому покидать Марс было мучительно. Забавно, но факт.

На следующий день ему стало лучше, и Аркадий провел для него экскурсию по Фобосу. Внутри тот был испещрен туннелями, галереями, отложениями пород, несколькими открытыми камерами огромных размеров, в некоторых все еще добывали воду и топливо. Большая часть туннелей, тянувшихся сквозь луну, представляла собой ровные функционирующие трубы, а внутренние помещения и некоторые из крупных галерей были построены согласно социоархитектурным теориям Аркадия. Их он и показывал Джону: закругленные коридоры, смешанные зоны для работы и отдыха, ряды уступов, гравированные металлические стены — все то, что вошло в практику во время застройки кратеров на Марсе и чем Аркадий до сих пор гордился.

Из небольших кратеров на противоположной Стикни стороне три были накрыты стеклянными куполами, и под ними располагались деревни, из которых открывался вид на проносящуюся рядом планету — чего никак нельзя было увидеть из Стикни, так как длинная ось Фобоса всегда была нацелена на Марс, и большой кратер постоянно находился с другой стороны. Аркадий и Джон стояли в кратере Семёнов и сквозь купол смотрели на Марс, заполнявший половину неба и окутанный облаками пыли, скрывавшими его черты.

— Великая буря, — проговорил Аркадий. — Сакс, должно быть, сходит с ума.

— Да нет, — отозвался Джон. — Он говорит, это временное явление. Небольшая заминка.

Аркадий присвистнул. Они оба уже прониклись духом своего старого товарищества, ощущая себя равными, давно не видевшимися братьями. Аркадий вел себя так же, как всегда, — смеялся, шутил, валял дурака, сыпал идеями и мнениями, держался с той уверенностью, которая чрезвычайно нравилась Джону, даже сейчас, когда он не сомневался, что многие из его идей были неверны и даже опасны.

Вообще Сакс, пожалуй, прав, — согласился Аркадий. — Если это лекарство от старения сработает и мы протянем на десятилетия дольше, это непременно приведет к социальной революции. Быстротечность жизни была первичной силой неизменяемости различных институтов, как бы странно это ни звучало. Но ведь гораздо легче придерживаться краткосрочного плана выживания, нежели рисковать всем ради плана, который может и не сработать, — какой бы губительной ни была эта краткосрочная тактика для последующих поколений. Пусть они сами разбираются, если что. И в самом деле, ко времени, когда люди понимали систему, они были уже старыми и умирали, а следующее поколение только начинало вникать в нее, большую и крепкую, и всему приходилось учиться сначала. Но если ты ее изучишь, проживешь с этим еще лет пятьдесят, то в конце концов скажешь: «А почему бы не сделать это более разумным образом? Почему бы не учесть веления сердца? Что нам мешает?»

— Может, поэтому сейчас все и становится таким странным, — ответил Джон. — Но мне почему-то кажется, что эти люди не так дальновидны. — Он вкратце рассказал Аркадию о ситуации с саботажем, закончив прямым вопросом: — Ты знаешь, кто за этим стоит, Аркадий? Ты сам к этому причастен?

— Что, я? Нет, Джон, ты знаешь, я бы так не поступил. Эти разрушения — глупость. По всей видимости, это работа противников проекта, а я в их число не вхожу. Кто именно этим занимается, не знаю. Может, Энн в курсе, ее ты спрашивал?

— Она говорит, что не знает.

Аркадий фыркнул.

— Мой старый добрый Джон Бун! Как мне это нравится! Послушай, дружище, я тебе расскажу, почему это происходит, и ты сможешь заниматься этим систематически. Так, вот туннель до Стикни — пойдем, я хочу показать тебе бесконечный свод, это у нас настоящее произведение искусства.

Он повел Джона к маленькой подземной машине, и они поехали на ней почти к самому центру Фобоса, рядом с которым остановились и вышли. Они проплыли по узкому помещению и оказались в зале. Джон обнаружил, что его тело приспособилось к невесомости, и он снова мог держаться в форме. Аркадий вывел его в просторную открытую галерею, которая на первый взгляд казалась слишком большой, чтобы помещаться внутри Фобоса: пол, стены и потолок отделаны фацетными зеркалами, и каждый круглый кусочек полированного магния располагался под таким углом, что все тысячекратно отражалось в их микрогравитационном пространстве.