Александр Зорич - На корабле полдень

Созданный этими существами, если можно так выразиться, трехмерный форт представлял собой головокружительное сплетение из сотен дуг, арок, контрфорсов.

Все это вместе больше всего на свете напоминало новопротестантские храмы, какими славна и набожная Атлантическая Директория, и особенно планета Клара, часть которой заселена выходцами из тех сирых краев (мы в школе ездили туда на экскурсию, и на этой экскурсии я впервые поцеловал девочку по имени Франческа). Один мой друг называл эти новопротестантские храмы «вытрезвителями духа», по-моему, очень метко… Вот и получается: храм, а в нем – епископ. То есть по-американски – бишоп.

Ноктовизоры показывали, как покачиваются в своих гамаках бойцы ягну под сводами гладко-белых глянцевых арок своего «вытрезвителя духа». То и дело один из них срывался с места и, разбрасывая на десятки метров опорные нити (нити отвердевали на воздухе в ходе какой-то эндотермической реакции), мчал по ним от конструкции к конструкции, быстрый, как шмель.

– Мне о таких рассказывали, – промолвил Дофинов, Капитан Компетентность. – Знаете, у чоругов есть спецназ, именуемый «эзошами»?

– Краем уха слышал, – ответил я.

– А я не слышать, – честно признался простофиля Данкан.

Дофинов, проигнорировав его слова, как если бы они были произнесены смышленым ребенком, продолжал:

– Так эти вот бишопы – считайте и есть эзоши, только у ягну… Бишопы раза в два мельче паладинов. В их экзоскелеты не вмещается полноценный антиграв. И, судя по всему, они были созданы для боев внутри астероидов, в невесомости. Поэтому их основной тактический прием – выстреливать такую… тянущуюся… как бы жевательную резинку… Которая твердеет и превращается в направляющую. Особенно эффектно это выглядит в городском бою. Бишоп может дострелить своей «резинкой» до крыши дома – она невероятно крепкая! И сразу же мчится по ней вверх, как паук!

«Впечатляющая осведомленность у этого Дофинова! А с виду пилот как пилот», – со смесью удивления и одобрения подумал я.

Дофинов, похоже, поймал мой телепатический вопрос «Откуда данные?»

– Наш осназ два тяжелых боя провел с этими уродами. А мы там же, прямо у них над головами, рубились с паладинами. Была возможность лично ознакомиться с феноменом.

– Ясно. А как вы понимаете, – спросил я, – если эти ваши бишопы так любят всякие вертикали, так они, наверное, своей паутиной всю Лиловую Башню заплели?

Вопрос мой, ясное дело, был не праздным. Если в Лиловой Башне бишопы – обязательно надо вызывать осназ, без роты бойцов туда соваться нельзя.

Дофинов покачал головой:

– Лиловую Башню бишопы обходят десятой дорогой.

– Даже так? Но почему?!

– Я бы в Лиловую Башню сам ни ногой. Мрачное местечко. По долгу службы был там два раза, когда мы ученых оттуда вывозили, в первые дни вторжения ягну. Ну как обычно: мы на «Громобоях» должны были эвакуацию прикрывать, «Гусары» сопровождать… Наша посадка, естественно, не планировалась. Но один «Гусар» гробанулся, а людей в башне даже больше оказалось, чем по документам. Есть такой академик Двинский…

– Двинский? Знаю такого!

– Ну если знаете, тогда поймете. Еще в июле Двинский, используя свои связи в высших сферах, негласно освободил человек двадцать клонов, которые в концлагере на горе сидели. Ну это всякие пехлеваны и заотары, реально они – ученые. Но форму носили, звания имели, поэтому их наши в июне засадили в бараки как пленных военнослужащих. А Двинский их повытаскивал, чтобы вместе наукой заниматься. Короче говоря, представьте картину маслом: на орбите бой, в стратосфере бой, вокруг Гургсара чоругские шагающие танки, а нам нужно клонских умников во главе с Двинским вытаскивать…

Я понимающе улыбнулся:

– У нас в те же дни точно такая ерунда была в Синандже, на Тэрте.

– Ну да, мы все в этом плане близнецы-братья, – Дофинов энергично кивнул. – Так вообразите, Саша: я не только два раза садился, я еще и по внутренностям башни побегал, чтобы ее стационарным передатчиком воспользоваться для связи с командованием. А то радиоаппаратура на борту «Громобоев» сквозь помехи не пробивала! Причем не один побегал, а в обществе Двинского и еще одного заотара. Так этот заотар мне рассказал, что нечистые ягну, по его наблюдениям, очень не любят эсмеральдит-4, которым все окрестности Лиловой Башни залиты. Якобы три бишопа прилетели на рекогносцировку, один в эсмеральдитовое озеро скакнул и чуть не окочурился. После чего его два товарища подхватили и на какой-то колымаге умчались прочь.

– А что там за эсмеральдит-4?

Дофинов мне вкратце объяснил. И заодно поведал насчет того, что Лиловая Башня – это в первую очередь не астрофизическое сооружение, а геофизическое. И что уходит от нее вниз на много-много километров в недра Глагола шахта, пробуренная клонами.

Я бы слушал его и дальше. Но решил из вежливости (неудобно было перед Данканом) прервать затянувшееся обсуждение Лиловой Башни и вернуться к более насущному вопросу, к бишопам.

Данкан был волшебно краток:

– Я и мои братушки боимся бишопов смотреть. Решили, лучше смотреть не будем. Чтобы не давать провокаций.

Я улыбнулся. Ох и дети же эти американцы!

– Тогда скажи своим братушкам, пусть опускают ковш экскаватора… Я уже все, что хотел, увидел!

Внизу меня встретил Цапко. Я давно не видел его таким жизнерадостным и возбужденным.

– Представь себе, до наших, на орбиту докричался! – сообщил он, улыбаясь.

Я возликовал вместе с ним. И правда, вот счастье-то! И не подумайте, что я тут иронизирую. Ведь для любой группы, заброшенной на чужую планету, восстановить связь с командованием – это самая насущная вещь.

– Ну и что они сказали?

– Ничего не сказали. Это я им сказал: где мы, что произошло. Но я по крайней мере получил в ответ квитанцию! Мол, слышали, приняли к сведению.

– Может, соизволят не только к сведению принять, но еще и что-нибудь сделать?

– Что, например?

– Массаж воротниковой зоны, – буркнул я. И мы с Цапко заржали – легко и радостно, как когда-то до войны.

А потом мы вместе с прогрессивными американцами-строителями отведали их полевого ужина: обещанные наггетсы, кола и блинчики с кленовым сиропом. После чего легли спать в их спортзале (две баскетбольные корзины, тренажеры верхней и нижней тяги, турник и неработающая беговая дорожка).

Часовым я оставил вызвавшегося добровольцем Млечина.

«Бессонница у меня хроническая», – пояснил он.

Август 2622 г.

Строительная площадка синхротрона

Планета Глагол, система Шиватир

Поспать нам удалось почти три с половиной часа, что для войны очень даже неплохо.

В 2.15 по местному времени наш часовой меня разбудил.