Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)

Машина ударилась о бетонную возвышенность, на которой стоял дом, и перевернулась; оба вывалились на щербатую серую поверхность. Девушка вскрикнула и подняла нож, который застрял в складках ее зеленого пальто, но его кулак к тому времени уже обрел прежнюю силу, и он с удовольствием соединил его со скулой девушки.

Та рухнула на бетон. Он повернулся и увидел, как бурые волны подхватывают лежащую на боку машину и несут ее вниз по пандусу, как она почти сразу же тонет.

Затем он опять повернулся к девушке, подавляя в себе желание пнуть безжизненное тело. Вместо этого он пнул нож, и тот, крутясь, улетел в реку следом за машиной.

– Вам не победить, – сказала девушка, сплюнув. – Вы не сможете победить нас.

И она сердито затряслась на стуле.

– Что? – сказал он, очнувшись от своих воспоминаний.

– Победим мы, – заявила она, яростно сотрясая стул, ножки которого заскрежетали по каменному полу.

«Зачем я привязал эту идиотку к стулу?» – подумал он.

– Возможно, вы правы, – устало произнес он. – Положение дел сейчас представляется… довольно паршивым. Вам от этого стало лучше?

– Ты сдохнешь, – пообещала девушка, пожирая его взглядом.

– Без всякого сомнения, – согласился он, глядя на потолок над кроватью: оттуда капала вода.

– Нас не победить. Мы никогда не сдадимся.

– Ну, в прошлом вас не раз побеждали.

Он вздохнул, вспоминая историю этой планеты.

– Нас предавали! – прокричала она. – Наши армии никогда не терпели поражения. Нам нанесли…

– Удар в спину. Я знаю.

– Да! Но наш дух никогда не умрет. Мы…

– Заткнись! – велел он, сбрасывая ноги с узкой кровати и поворачиваясь к девушке. – Я такую брехню уже слышал. «У нас украли победу», «В тылу оказались предатели», «Пресса была против нас». Дерьмо собачье… – Он провел пятерней по влажным волосам. – Только юнцы или полные идиоты считают, что войны ведут одни военные. Когда новости распространяются быстрее, чем скачет гонец или летит почтовая птица, воюет весь народ… или что там есть. Воюют ваш дух, ваша воля, а не солдат, топающий по земле. Но если проиграл – то проиграл, и нечего хныкать. Вы бы и на этот раз проиграли, если бы не этот сраный дождь.

Девушка набрала в грудь воздуха, а он поднял руку.

– И я не верю, что Бог на вашей стороне, – заключил он.

– Еретик!

– Спасибо.

– Надеюсь, твои дети умрут медленной смертью!

– Гмм, – произнес он, – не уверен, что это вообще может ко мне относиться, но даже если так, ждать придется долго. – Он снова рухнул на кровать, но потом снова поднялся; на лице его читался ужас. – Проклятье. Они, верно, забивают вам головы с самого детства. Говорить такие вещи просто омерзительно. А тем более женщине.

– Наши женщины мужественнее ваших мужчин, – язвительно заметила его противница.

– И все же вы размножаетесь. Выбор, видимо, ограничен.

– Пусть твои дети сдохнут в мучениях! – взвизгнула девушка.

– Ну, если это искренне, – вздохнул он, снова укладываясь, – то вот тебе мое самое страшное пожелание: чтобы ты и вправду была такой жопоголовой, какой кажешься.

– Варвар! Неверный!

– Скоро у тебя закончатся бранные слова. Советую сохранить что-нибудь на потом. Хотя вы, ребята, никогда не отличались способностью держать силы в резерве, правда?

– Мы вас сокрушим!

– О, я уже сокрушен. Я сокрушен. – Он медленно помахал рукой. – А теперь помолчи.

Девушка зарычала и снова принялась сотрясать стул.

Может быть, думал он, я должен быть ей благодарен за то, что все это уже не имеет ко мне отношения: обязанности командующего; ежеминутные изменения в обстановке, с которыми эти дураки не могли справиться сами и в которых ты увязал, совсем как в грязи; непрестанный поток сообщений о воинских соединениях – остановленных, рассеянных, бежавших с поля боя, попавших в окружение, оставляющих жизненно важные позиции; отчаянные просьбы о помощи, о присылке свежих подкреплений, грузовиков, танков, плотов, еды, раций… Начиная с какого-то момента он становился бессилен и мог только подтверждать, отвечать, отказывать, отсрочивать, отдавать приказы держаться – больше ничего. Ничего! Сообщения продолжали поступать, скапливаться – одноцветная бумажная мозаика из миллиона кусочков, которая изображала армию на стадии распада, размытую дождем, как лист бумаги, что впитывает влагу, становится непрочным и наконец распадается на части.

Вот от чего он спасся, оказавшись здесь… И все же он не был втайне благодарен, не был рад. Он пребывал в ярости и бешенстве, оттого что оставил все в руках других людей и больше не находится в центре событий, не знает, что происходит. Он беспокоился, как беспокоится мать за юного сына, ушедшего воевать, крича и рыдая от сознания собственного бессилия перед этой бездушной, бесчеловечной машиной. (Ему пришло в голову, что присутствия противника вообще не требовалось. Он и его армия вели сражение с природной стихией. Третья сторона была лишней.)

Сначала дожди, потом невероятно сильные дожди, потом оползень, который отрезал их от остальной части штабной колонны, потом эта замызганная идиотка, несостоявшаяся убийца…

Он снова сел и обхватил голову руками.

Может, он взял на себя слишком много? За последнюю неделю он спал в общей сложности десять часов. Может быть, от этого мозги стали плохо соображать? А может, он, наоборот, спал слишком много, и несколько лишних бессонных минут в корне все изменили бы?

– Чтоб ты сдох! – раздался визгливый голос девушки.

Он посмотрел на нее и нахмурился. Зачем она прервала его раздумья? И что это она открывает рот? Может, соорудить кляп?

– Это шаг назад, – сказал он. – Только что ты говорила, что я непременно сдохну.

Он снова улегся на кровать.

– Подонок! – воскликнула она.

Он посмотрел на нее, подумав вдруг, что оба они – пленники, только женщина сидит, а он лежит. Под носом у нее снова собрались сопли. Он отвернулся.

Девушка шмыгнула носом, потом сплюнула. Будь у него силы, он бы улыбнулся. Плевок выражал презрение. Что значил ее сопливый нос в сравнении с потоком, захлестнувшим боевую машину, которую он отлаживал и настраивал целых два года?

И почему, почему он привязал ее именно к стулу? Может быть, интригуя против самого себя, он пытался повысить свои шансы, снискать расположение судьбы? Стул. Девушка, привязанная к стулу… почти такого же возраста, может, чуть старше… но такая же худенькая, в обманчиво-толстом пальто, чтобы выглядеть больше, хотя это не помогало. Примерно такого же возраста, с такой же фигурой…

Он покачал головой, пытаясь забыть о том сражении, том провале.

Девушка увидела, что он смотрит на нее и качает головой.

– Прекрати смеяться надо мной! – завопила она, сотрясая стул и впадая в бешенство от того, что противник демонстрирует презрение к ней.