Орсон Скотт Кард - Тень Гегемона. Театр теней (сборник)

– А что, я был не прав? – спросил Боб.

– Как видишь, нет, но… ты действительно параноик.

– Я знаю, что у меня есть враг, желающий моей смерти. Враг, с одной властной должности перепрыгивающий на другую.

– И каждый раз прибавляя себе полномочий, – согласился Сурьявонг. – В России у него не было власти начать войну.

– В Индии, быть может, тоже нет, – произнес Боб.

– Война идет, – сказал Сурьявонг. – Или ты думаешь, это не его война?

– Его, – ответил Боб. – Но ему, наверное, все еще надо убеждать взрослых идти с ним.

– Перетяни нескольких на свою сторону, – сказал Сурьявонг, – и они тебе дадут армию.

– Перетяни еще нескольких, и тебе отдадут страну, – добавил Боб. – Как показали Наполеон и Вашингтон.

– А сколько надо перетянуть, чтобы тебе отдали весь мир?

Боб оставил вопрос без ответа.

– Зачем он покушался на нас? – спросил Сурьявонг. – Думаю, ты прав: по крайней мере, эта операция полностью его. Индийское правительство на такие вещи не пошло бы. Индия – страна демократическая. Убийство детей там не приветствуется. Так что он никак не мог получить одобрение сверху.

– Это может даже быть и не Индия, – сказал Боб. – Мы ничего точно не знаем.

– Кроме того, что это Ахилл, – сказал Сурьявонг. – Подумай обо всем, что кажется бессмысленным. Второсортная, очевидная стратегия, которую мы почти наверняка сможем разнести в пыль. Диверсионная операция, которая может только замарать репутацию Индии на мировой арене.

– Очевидно, что он не действует на благо и в интересах Индии, – сказал Боб. – Но индийцы считают, что действует, если это действительно он пробил договор с Пакистаном. На самом деле он действует в собственных интересах. И я понимаю, что он выигрывает, похитив джиш Эндера и попытавшись убить тебя.

– Меньше соперников?

– Да нет, – ответил Боб. – Он заставляет всех видеть в выпускниках Боевой школы самое мощное оружие войны.

– Но он же не выпускник Боевой школы?

– Он там учился и по возрасту подходит. Он не хочет дожидаться совершеннолетия, чтобы стать владыкой мира. Он хочет, чтобы каждый поверил: ребенок может быть вождем человечества. Если ты стоишь того, чтобы тебя убить, а джиш Эндера того, чтобы его похитить…

Тут Боб понял, что это на руку и Питеру Виггину. Он не учился в Боевой школе, но если дети могут быть мировыми лидерами, то его работа под псевдонимом Локка дает ему колоссальное преимущество перед остальными. Одно дело иметь военный талант, совсем другое и куда более трудное – окончить войну Лиги. Это похлеще, чем быть исключенным из Боевой школы психопатом.

– И ты думаешь, это все? – спросил Сурьявонг.

– Что – все? – переспросил Боб. Он потерял нить разговора. – А, ты насчет того, достаточно ли этого объяснения, почему Ахилл хочет твоей смерти? – Боб задумался. – Быть может. Не знаю. Но это ничего нам не говорит о том, зачем он втравил Индию в войну намного более кровавую, чем она могла бы быть.

– Как тебе такое соображение? – предложил Сурьявонг. – Все так испугаются того, что несет с собой война, что бросятся укреплять Гегемонию, лишь бы театр военных действий не расширялся.

– Разумно, но вот только никто не собирается выдвигать Ахилла в Гегемоны.

– Верно замечено. Вариант, что Ахилл просто глуп, мы исключаем?

– Исключаем начисто.

– А Петра? Могла она обдурить его и заставить придерживаться этой очевидной, но тупой и расточительной стратегии?

– Это действительно было бы возможно, да только Ахилл очень здорово разбирается в людях. Не знаю, сумеет ли Петра ему соврать. Никогда не видел, чтобы она врала хоть кому-нибудь. И не знаю, умеет ли она это.

– Хоть кому-нибудь? – переспросил Сурьявонг.

Боб пожал плечами:

– К концу войны мы были добрыми друзьями. Она говорит начистоту. Может чего-то не сказать, но известит тебя об этом. Ни дыма, ни зеркал – дверь либо открыта, либо закрыта.

– Искусство лгать требует практики, – заметил Сурьявонг.

– Ты про чакри?

– Такую должность одними военными заслугами не получить. Надо быть очень хорошим для очень многих. И очень многое делать скрытно.

– Ты ведь не хочешь сказать, что Таиландом правят коррупционеры? – серьезно спросил Боб.

– Я хочу сказать, что Таиландом правят политики. Надеюсь, тебя это не удивит – я слыхал, что ты мальчик сообразительный.

В город они поехали на машине – у Сурьявонга было право в любое время требовать машину с шофером, хотя раньше он никогда этого не делал.

– Так где мы собираемся есть? – спросил Боб. – Кажется, знатока ресторанов в нашем коллективе нет.

– Я вырос в семье, где повара лучше, чем в любом ресторане, – гордо ответил Сурьявонг.

– Так мы едем к тебе домой?

– Моя семья живет возле Чанг-Мая.

– Там будет зона боев.

– Вот почему я думаю, что они сейчас уже во Вьентьяне, хотя правила секретности не позволили им мне сказать. Мой отец управляет несколькими патронными заводами. – Сурьявонг усмехнулся. – Я постарался кое-какие оборонные заказы сплавить своей семье.

– Иначе говоря, твой отец для этой работы – лучшая кандидатура.

– Лучшая кандидатура – моя мать, но Таиланд есть Таиланд. Наш роман с западной культурой окончился лет сто назад.

Пришлось спросить солдат, а они знали только такие места, которые позволяло им жалованье. Поэтому все четверо оказались в круглосуточной забегаловке не в самой худшей части города, но и не в лучшей. Все было настолько дешево, что практически бесплатно.

Сурьявонг и солдаты набросились на еду так, будто никогда ничего лучше не ели.

– Правда, здорово? – спросил Сурьявонг. – Когда мои родители обедали с гостями в столовой, мы ели в кухне то, что едят слуги. Вот именно это. Настоящую еду.

Наверняка именно поэтому американцы в «Ням-няме» в Гринсборо тоже были в восторге от того, что там подавали. Воспоминания детства. У еды вкус защиты и любви, награды за хорошее поведение. Вкус праздника мы ощущаем, когда едим в ресторане. У Боба, конечно, таких воспоминаний не было. Не было ностальгии по пустым оберткам и слизыванию сахара с пластика.

А к чему он испытывал ностальгию? Жизнь в Ахилловой «семье»? Вряд ли. А семья в Греции появилась слишком поздно, чтобы стать воспоминаниями раннего детства. Ему нравилось жить на Крите, семью свою он любил, но единственные хорошие воспоминания детства были связаны с домом сестры Карлотты, когда она забрала его с улицы, накормила и приютила и помогла пройти тесты Боевой школы – билет с Земли туда, где ему не грозил Ахилл.

Единственный момент из всего детства, когда он был в безопасности. И хотя в то время он не верил в это и не понимал, это было время, когда его любили. Если бы можно было в ресторане получить еду, которую готовила в Роттердаме сестра Карлотта, может быть, он бы тоже чувствовал себя как те американцы в «Ням-няме» или эти тайцы здесь.