Филип Дик - Сдвиг времени по-марсиански

Нравится мне это или нет, но я снова родился».

— Жизнь колониста на Марсе,— сказал он,— не будет такой, как жизнь на Земле. Может быть, когда я уже буду там...

Барни замолчал. Он хотел сказать: «Может быть, тогда меня больше заинтересуют догматы твоей церкви». Однако пока он не мог этого высказать, даже в качестве предположения. Он внутренне сопротивлялся тому, что было чуждо его нынешним убеждениям. И все-таки...

— Продолжайте,— сказала Энн Хоуторн,— Закончите свою мысль.

— Мы поговорим об этом,— сказал Барни,— когда я уже немного поживу в бараке на чужой планете. Когда я начну новую жизнь — если это можно назвать жизнью — в качестве колониста.

В голосе его звучала горечь.

— Хорошо,— спокойно сказала Энн.— Я буду рада.

Потом они молча сидели рядом. Барни читал газету, а Энн Хоуторн, фанатичка и будущий миссионер на Марсе, читала книгу. Барни бросил взгляд на обложку и обнаружил, что это работа Эрика Ледерманна о жизни в колониях, «Странник без дороги». Одному богу было известно, где ей удалось ее достать. Книга была запрещена ООН, и раздобыть ее было невероятно трудно. И читать ее здесь, на борту корабля ООН, было проявлением необычайной смелости. Барни начал испытывать к девушке определенное уважение.

Поглядывая на нее, он обнаружил, что она весьма привлекательна, хотя и несколько худа, без косметики, а ее густые темные волосы почти полностью скрывались под круглой белой шапочкой. Он пришел к выводу, что она выглядит так, как будто собралась в долгое путешествие, которое должно закончиться в церкви. Во всяком случае, ему понравилась ее манера речи, ее сочувственный, приятный голос. Может быть, они еще встретятся на Марсе?

Он почувствовал, что хочет этого. Честно говоря — было ли в этом что-то нехорошее? — он даже надеялся, что когда-нибудь они вместе будут участвовать в церемонии приема кэн-ди.

«Да,— подумал он,— это нехорошо, поскольку я знаю, чего хочу, знаю, что означало бы для меня — переместиться вместе с ней».

Тем не менее он надеялся, что так оно и будет.

Протянув руку, Норм Шайн дружески сказал:

— Привет, Майерсон. Мне поручено официально приветствовать вас от имени нашего барака. Добро пожаловать... гм... на Марс.

— Меня зовут Фрэн Шайн,— сказала его жена, тоже обмениваясь рукопожатием с Барни.— У нас тут весьма приличный, прочный барак. Надеюсь, он не покажется вам чересчур ужасным,— и добавила как бы про себя: — Не хуже и не лучше других.

Она улыбнулась, но Майерсон не ответил ей тем же: он выглядел мрачным, уставшим и подавленным, как большинство колонистов, начинавших жизнь, которая, как они знали, была трудна и по существу бессмысленна.

— Не ждите, что мы начнем тут все расхваливать,— сообщила она. — Это работа ООН. Мы здесь только жертвы, так же как и вы. Только в отличие от вас мы уже прожили здесь какое-то время.

— Не изображай все в столь мрачных тонах,— предостерегающе сказал Норм.

— Но ведь это действительно так,— запротестовала Фрэн.— Мистер Майерсон видит все своими глазами и ни в какие сказочки не поверит. Правда, мистер Майерсон?

— Может быть, некоторые иллюзии мне бы сейчас не помешали,— сказал Барни, присаживаясь на металлическую скамейку у входа в барак. Пескоход, который привез его, тем временем выгружал его вещи, он безразлично смотрел на него.

— Извините,— сказала Фрэн.

— Можно закурить? — Барни достал пачку земных сигарет.

Шайны с вожделением уставились на нее, и он с чувством вины предложил им по сигарете.

— Вы прибыли в непростое время,— пояснил Норм Шайн.— У нас как раз шли дебаты.— Он посмотрел на остальных,— Поскольку вы уже житель барака, я не вижу причин, почему бы и вам не принять в них участие, в конце концов, вас это тоже касается.

— Может быть, он...— начал Тод Моррис,— ну, ты знаешь. Проболтается.

— Мы можем потребовать, чтобы он поклялся хранить тайну, — сказал Сэм Риган, а его жена Мэри кивнула.— Наша дискуссия, мистер Гейерсон...

— Майерсон,— поправил Барни.

— .. .касается наркотика кэн-ди, нашего старого, проверенного перемещающего средства, и его качеств в сравнении с новым, еще не опробованным средством — чуинг-зет. Мы обсуждаем, отказаться ли от кэн-ди раз и навсегда...

— Подожди, пока мы не спустимся вниз,— сказал Норм Шайн, нахмурившись.

Присев на скамейку рядом с Барни Майерсоном, Тод Моррис сказал:

— Кэн-ди пришел капут, его слишком трудно достать, он слишком дорого стоит, и я лично устал от Подружки Пэт: она слишком искусственна, слишком поверхностна и материалистатична... о, извините, это наше слово, которое означает...— Он пытался найти подходящее объяснение.— Ну, эти апартаменты, автомобили, солнечные ванны на пляже, сверхмодная одежда... какое-то время нам это доставляло удовольствие, но этого как-то нематериалистатически мало. Вы понимаете, Майерсон?

— Майерсон об этом пока понятия не имеет,— сказал Норм Шайн.— Он еще всего этого не наелся. Может быть, он захочет через это пройти.

— Также как и мы,— согласилась Фрэн.— Во всяком случае, мы еще не голосовали, мы еще не решили, что мы будем теперь покупать и употреблять. Думаю, что мы должны дать мистеру Майерсону возможность попробовать и то и другое. А может быть, вы уже пробовали, мистер Майерсон?

— Пробовал,— сказал Барни,— но очень давно. Слишком давно, чтобы хорошо об этом помнить.

Наркотик ему дал Лео, пообещав дать больше, сколько захочется. Однако Барни отказался — ему не понравилось.

— Боюсь, что мы встречаем вас не слишком приветливо,— сказал Норм Шайн,— впутывая вас в наши споры. Однако у нас кончились запасы кэн-ди, и нам нужно либо возобновить их, либо перейти на чуинг-зет. Естественно, Импи Уайт, которая снабжает нас кэн-ди, убеждает нас, чтобы мы снова воспользовались ее услугами... до вечера мы должны что-то решить. То, что мы решим, касается всех нас... всей нашей жизни.

— Так что можете быть довольны, что не прилетели завтра,— сказала Фрэн.— После голосования.

Она ободряюще улыбнулась ему, стараясь, чтобы он почувствовал себя как дома; они ничего не могли предложить ему, кроме взаимной привязанности, дружеских отношений, которые теперь распространялись и на него.

«Ну и местечко,— думал Барни Майерсон.— На всю жизнь...»

Это казалось невозможным, но эго была правда. Уставы ООН не предусматривали возможности увольнения со службы. И с этим фактом непросто было смириться. Люди здесь составляли коллектив, к которому он должен был принадлежать... и он знал, что могло быть и хуже. Две женщины были весьма привлекательны, и ему казалось, что они проявляли к нему, так сказать, интерес; он ощущал всю сложность взаимоотношений, которые сложились в перенаселенном, тесном бараке. Однако...