Денис Куприянов - Крейсер туманного неба

Пока шло обсуждение того, что можно было сделать, пришло новое донесение, на этот раз из городка Каспер. Являясь фактически братом-близнецом Эдема, он в точности повторил его судьбу. Правда, на этот раз рейдерам Дрейка пришлось изрядно попотеть, поскольку на местную базу отсылали сплошь ветеранов. Получившие различные ранения, мешающие им нести службу на передовой, они продолжали приносить пользу в тылу и в отличие от своих коллег из Эдема смогли дать достойный отпор.

База держалась около трех минут, и за это время командующий успел передать уровень сил противника. Количество ганботов он оценил в два десятка, зато умудрился записать в корабли поддержки целых пять тяжелых крейсеров и несколько эсминцев. На тот момент никому не пришло в голову сопоставить эти цифры со стадом облачных китов, проплывавших как раз в районе города; после предыдущего доклада Смит был уверен, что силы альянса сумели спланировать довольно изящное вторжение, выманив большую часть сил.

В условиях крайнего стресса генерал отдал приказ, согласно которому все боевые подразделения ганботов должны были сосредоточиться на центральных военных базах. Это позволяло, с одной стороны, иметь под рукой крупные ударные соединения, способные наносить концентрированные удары. С другой – оставляло без защиты большую часть небольших поселений, расположенных в округе. Но иного выбора не оставалось: как показывал опыт, небольшие гарнизоны не могли противиться столь массовому вторжению.

Ночь прошла в тревожном ожидании новых налетов, но лишь под утро в штаб пришло новое донесение, изрядно прибавившее седых волос на голове генерала и его подчиненных. На этот раз нападению подверглась не какая-то захудалая база, а довольно крупный заводской комплекс, входящий в число стратегически важных объектов.

Данный объект включал в себя железные рудники, шахты по добыче горного масла, комбинат по его переработке и, наконец, сталелитейные фабрики. Именно отсюда шла большая часть металла на судостроительные верфи. И теперь все это представляло собой груду развалин.

Рейдеры поступили по-наглому, атаковав в темноте, ориентируясь лишь по свету лун. Этого вполне хватило, чтобы одним ударом сломить оборону, не понеся при этом особых потерь. После в дело вступила тяжелая артиллерия, разрушая цеховые корпуса и кромсая ценное оборудование. Большая часть рабочих, правда, успела укрыться в убежищах, но положения это не меняло. Работы были парализованы как минимум на месяц. Тем более ганботы врага напоследок подорвали плотину, затопив тем самым половину шахт.

В отчаянии Смит обратился за помощью к егерям. Последние, привыкшие к охоте за контрабандистами и пиратами, пообещали провести разведку. Несколько десятков машин приступили к прочесыванию регионов, где ожидалось появление неприятельского флота. Последовало еще несколько томительных часов. Доклады следовали один за другим, но некоторые из разведчиков упорно молчали, что наводило на неприятные мысли.

Ближе к вечеру одна из машин доложила о столкновении с противником. Правда, они имели дело всего с одной машиной, но судя по докладу, создавалось ощущение, что группа сражалась с целым десятком. Генерал заподозрил отвлекающий маневр, но тем не менее приказал направить большую часть сил в указанный регион.

А к полудню следующего дня пара егерей сумела обнаружить более конкретные следы врага. Точнее, они наткнулись на разграбленный транспорт и его чудом уцелевшую команду. Последняя, правда, ничем не могла помочь. Судя по полученным сведениям, транспорт атаковала пятерка ганботов. Правда, вместо того чтобы сбить одним выстрелом, они вдруг поинтересовались характером перевозимого груза. Ответ их удовлетворил, после чего было выдвинуто требование покинуть корабль.

Проводив их до места приземления, ганботы расстреляли все спасательные шлюпки, после чего удалились. Что было дальше, никто не мог сказать, было ясно лишь одно: транспортник был угнан вместе с грузом. Егеря продолжили поиски и через три часа обнаружили разбитый корабль. Поскольку, по словам команды, они перевозили боеприпасы и неуправляемые мины, можно было понять, что груз оказался переправлен на вражеские суда, в противном случае остатки корабля были бы разбросаны по всем ближайшим горам.

Подобный поступок изрядно удивил Смита, поскольку большая часть из перевозимого вряд ли могла быть использована на неприятельских кораблях из-за несовместимости калибров. Исключение составляли лишь мины, что, учитывая примерное месторасположение вторженцев, вызывало некие опасения. Нападение на транспорт произошло на самой границе Дьявольской Мясорубки. Данная территория была просто идеальной для проведения очередных набегов. Гористая местность, пересеченная множеством ущелий, сама по себе являлась удобным местом, чтобы спрятать целый флот. Но самым главным преимуществом было множество мелких островов, являвшихся остатками двух довольно крупных глыб. Именно эта каша и породила столь мрачное название. Гражданские корабли часто гибли в этом месте, но у военных имелись неплохие шансы найти здесь убежище, чтобы совершать безнаказанные набеги.

Смит еще успел подумать и даже начать составлять доклад о том, что, похоже, командиры альянса изначально имели в виду эту местность, но это было последнее, что он успел сделать. Появившийся курьер передал ему два послания, одно из которых просто вопило, требуя генерала срочно явиться в Центральный штаб, дабы получить по заслугам. Второе, напротив, внушало некий оптимизм, ибо контроль за операцией переходил в руки адмирала Фишера, командующего особой ударной группой «Триумвират». Последнее заставило Смита облегченно вздохнуть. Неважно, что случится с ним самим, но врагу стоило только посочувствовать. На сцене наконец появились парни с очень большими пушками…

Немногочисленные друзья Антона Куроки всегда изумлялись, насколько гармонично в нем переплелись как гены двух рас, так и разные убеждения. Несмотря на диаметрально противоположные взгляды родителей на жизнь, отпрыск сумел найти в их точках зрения общие идеи, которые и взял в качестве определяющих свою жизнь.

Отец был убежден, что любое событие, включая смерть, сын должен встречать, сохраняя достоинство, а мать утверждала, что нужно брыкаться и бороться до конца, используя все возможности. Но при этом оба родителя говорили: «Не паникуй. Что бы в жизни ни случилось, это можно попытаться исправить. А если исправить не удается, то к чему тогда нервничать?»

Учитывая такое воспитание будущего бравого офицера и пилота, было неудивительно, что теперь на него все смотрели с восхищением. В любой, даже самой катастрофической ситуации он сохранял спокойствие и уверенность, хладнокровно выполняя задания. Впрочем, те, кто узнавал Куроки поближе, вскоре начинали сомневаться в его адекватности. Своеобразное мировоззрение привело Антона к потере страха перед смертью. Конечно, это не означало, что он мог невозмутимо разгуливать под пулями, но вот смерть ради исполнения долга прекрасно вписывалась в его картину мира.