Юрий Иванович - Капризная Фортуна

– Хватить ли энергии у твоего реактора для проведения обрядов?

– О! Вот это ты, Фериоль, точно подметил: обрядов! – оживился Менгарец. – Так и будем в дальнейшем называть нашу хлебную вотчину: «Цитадель Магических Обрядов»! Или что ещё пышней придумаем. А ресурс реактора без его остановки рассчитан ещё на двести лет, я проверял. За это время мы приведём планету в полный порядок.

Додюр никак не мог объять разумом грандиозность задумки. Даже руки расставил в стороны, словно его распирало большим давлением:

– А это… как всё сложить вместе? Кто сможет управлять и распределять очереди? Как и кому будет даваться приоритет? Это же… Кто такое потянет?

– Вот вы вдвоём и потянете! – При этом утверждении голос инопланетянина стал строгим и непререкаемым. – Господин Вессано Фериоль станет Верховным управляющим Цитадели Магических Обрядов. Будет заведовать имеющейся техникой, набирать медперсонал и охрану, проводить омоложения. Ну а господин Додюр Гелиан станет первым пожизненным бургомистром города Шулпа. В его обязанности будут входить внешние сношения с миром, упорядочение очереди, воинская охрана города и всей южной оконечности Шлёма. Наверняка будущая супруга посчитает за счастье иметь детей от такого влиятельного на весь мир человека.

Действительно, вполне возможно, что вскоре к вчерашнему коку станут проситься на приём не только князья, герцоги или роковые, всемирно известные красавицы, но и короли вкупе с императорами. Возле такого человека даже у такой зазнайки, как Аристина, может развиться комплекс неполноценности.

Не меньшую должность, а вернее титул, мог приобрести и вчерашний старец из монастыря Дион. Такому человеку тоже не придётся долго оставаться в холостяках.

На некоторое время друзья погрузились в осмысление грядущих перспектив. Но потом Додюр всё-таки нарушил тишину и поинтересовался у рассматривающего планы дворца Виктора:

– Ну а ты тогда чем будешь заниматься?

– Хо-хо! Об этом меньше всего переживай. Могу быть при вас хотя бы главным советником и техническим консультантом. А то и вообще отправлюсь в кругосветное путешествие. Вон и город древних, что отмыло дождём возле Корецких гор, обследовать надо.

– Но вначале?..

– Естественно, выспаться удастся нам не скоро. Я сейчас немедленно с двумя бойцами пробираюсь в тюремные казематы. Если удастся договориться с принцем, немедленно беру «толстенький» противорадиационный костюм и мчусь к саркофагу с истребителем.

– А мы?

– Занимаетесь всем остальным. В первую очередь берёте по два человека и тщательно обследуете вот эти два оставшихся тоннеля на север и северо-запад.

– А потом?

– Действуете по обстановке и по заранее утверждённым планам. Кстати, Дор, с этой минуты старайся, чтобы Аристина от тебя ни на шаг не отходила. Вплоть до того, что поселяйтесь в одной комнате. Начнёт артачиться, заявляй, что у тебя право составления списков на лечение в «омолодителе».

– Но это… некрасиво, – засомневался будущий губернатор. – Она на меня обидится… И вообще…

– Не сомневайся, не обидится. Сама к тебе ляжет и прижмётся. Она умная и всё понимает. Примет это за политику, большую игру и временное отступление. А потом, когда опомнится, забеременев, будет уже поздно.

После чего Виктор нагнулся к ушку друга и нашептал некие интимные сведения о новой ипостаси его суженой. После чего, не прощаясь с застывшими соратниками, поспешил собирать угощение для принца Шуканро.

Геберт сидел в полной темноте, облизывал напухшие губы и запоздало сожалел о своей печальной участи. Как ни странно, но ненависти в сердце к Паугелу Здорну он не питал. Недавний герцог всегда казался ему туповатым, ограниченным человеком, прямолинейным солдафоном, не способным взглянуть дальше горизонта. Так что если повезло попасть в его списки подозреваемых, значит, ни о какой справедливости не может быть и речи. И так удивительно, что приказ о немедленной казни «отравителя» не привели в исполнение сразу. Наверняка недавно коронованный Здорн за такое самоуправство ретивых служак потом по головке не погладит.

А вот себя пожалеть стоило. Молодой, красивый, отважный, и вроде не последний олух, а так глупо влез в банальную ловушку. Теперь уже старик отец сына точно не дождётся. Так и помрёт, не ведая о предательстве недругов и сыновней тупости. Ну что стоило вначале послать полк преданных кавалеристов на ту сторону моста и всё тщательно разведать? А то и вообще заставить их проехаться в столицу и определиться окончательно?

Так нет, сразу побежал, как прислуга по вызову! Ведь сердечко екнуло, что пропускают через мост без войск. Ещё как ёкнуло! Но не послушался подспудного голоса предосторожности, задавил в себе подозрение, и вот результат: избитый, голодный, в холоде и темени… Хорошо хоть кандалы сняли, нисколько не сомневаясь в прочности окружающих стен.

Хлеб Геберт съел ещё в первые часы: молодой организм требовал сил для лечения ушибов, ссадин и гематом. Ещё и рука да пара рёбер вроде как сломаны. Так что теперь приходилось всеми силами сдерживать себя от желания выпить оставшиеся полведра воды. Когда принца закрывали тюремщики, он прекрасно слышал, что сидеть ему тут без добавки пищи и надоедливых посетителей четыре дня. А потом придёт облегчение – казнь. Один день уже прошёл… Или полтора? Узник давно сбился со счёта, прислушиваясь к ударам собственного сердца. Проклятая темнота! Она слепит почище ярких лучей солнца. Проклятая тишина, которая давит на уши почище небесного грома или грохота вулкана! Здесь даже крыс не было, чтобы хоть как-то ориентироваться на шорохи или попискивания. Только осязание ещё действовало, и руки непроизвольно ощупывали то грубо сколоченные из толстенных досок нары с матрасом, то стоящее рядом ведро с водой. Хрупкий мостик с действительностью, которому вскоре суждено оборваться.

Вдруг, на грани слышимости, скрип. После – удар закрывающейся двери. Потом гул шагов, усиливающийся с каждым мгновением. Пришли хозяева этого жуткого места! Но почему так быстро? Неужели уже прошло отведённое для жизни время? Или казнь решили ускорить? А может, и сам Паугел Здорн вернулся раньше ожидаемого? Может, следует немедленно выпить так экономно расходуемую воду?

Шаги стали громче. Щель внизу двери в камеру затрепетала отсветом горящих факелов. Грохот отодвигаемых засовов, и вот уже яркий свет резанул по глазам пленника, на некоторое время оставив возможность ориентироваться только по звукам. Вошли три человека, что-то внесли за собой, установили, разложили и, кажется, сами расселись на поскрипывающие не то стулья, не то лавки. А потом по ноздрям принца шибануло дурманящими запахами съестного. Рот наполнился слюной, а расширившиеся глаза довольно быстро привыкли к свету, давая возможность осмотреться. Посреди камеры небольшой походный стол с отменной закуской и двумя стеклянными графинами. С той стороны восседает молодой мужчина в непривычном взгляду костюме чёрно-коричневых цветов с пурпурными вставками. Ещё двое неизвестных сидят на простых стульях возле двери. Оба вооружены мечами и взведёнными арбалетами. Хотя и держат последние, направив в сторону. Ещё один удобный стул возле стола со стороны нар.