Филип Дик - Лабиринт смерти (сборник)

— Вы серьезно? — мертвенно побледнев, спросил Грэм. — Насчет лазерных лучей?

— Вполне. Он перерабатывал энергию лазерных установок; это восполняло его жизненные силы.

Грэм ненадолго отвернулся от экрана, явно стараясь обрести самообладание.

— С вами все в порядке, господин Председатель Совета? — поинтересовался Провони.

— Здесь вы могли бы побриться, — предложил Грэм, — принять ванну, воспользоваться услугами врачей и массажистов, отдохнуть какое–то время… а затем мы могли бы побеседовать.

— Вы должны прилететь сюда, — спокойно отозвался Провони.

Немного помолчав, Грэм сказал:

— Хорошо. Я буду через сорок минут. Можете ли вы гарантировать мою неприкосновенность и то, что я смогу уйти, когда пожелаю?

— Вашу «неприкосновенность», — повторил Провони и покачал головой. — Вы так и не поняли, что же, собственно, произошло. Да, я буду рад гарантировать вашу неприкосновенность. Вы уедете в том же физическом состоянии, как и приедете, — по крайней мере, насколько это зависит от наших действий. Если вас вдруг хватит апоплексический удар…

— Хорошо, — сказал Грэм.

И вот, в течение какой–то минуты, Уиллис Грэм полностью капитулировал; именно он отправлялся к Провони, а не наоборот… и даже не в какой–нибудь нейтральный пункт где–то посередине между ними. И это было необходимое, разумное решение — у него просто не было выбора.

— Но только никакого апоплексического удара не будет, — заверил Грэм. — Я готов встретиться лицом к лицу с любой неизбежностью. С любыми возможными условиями. Все. — Он повесил трубку. — Знаете, Эпплтон, что меня постоянно преследует? Страх, что могут явиться другие фроликсане, что этот может оказаться лишь первым.

— Больше их не потребуется, — сказал Ник.

— Но если они хотят завоевать Землю…

— Они этого не хотят.

— Но они уже это сделали. В каком–то смысле.

— Но это все. Больше не будет разрушений. Провони уже получил то, что хотел.

— Предположим, им нет дела до Провони и до того, чего он хотел. Предположим…

Один из черных полицейских сказал:

— Сэр, чтобы добраться до Таймс–сквер за сорок минут, мы должны вылететь немедленно. — Он носил эполеты — высокопоставленный пидор.

Недовольно ворча, Грэм подобрал тяжеленное шерстяное пальто и натянул его себе на плечи. Один из полицейских помог ему.

— Этого человека, — сказал Грэм, указывая на Ника, — следует направить в лазарет и обеспечить ему медицинскую помощь. — Он кивнул головой, и двое полицейских угрожающе подступили к Нику; взгляды их были нерешительными и в то же время напряженными.

— Господин Председатель Совета, — начал Ник, — я прошу вас об одном одолжении. Могу я, перед тем как отправиться в лазарет, ненадолго повидаться с Эймосом Айлдом?

— Зачем? — спросил Грэм, направляясь к двери с двумя другими черными полицейскими.

— Я просто хочу поговорить с ним. Взглянуть на него. Попытаться понять все это — все, что случилось с Новыми Людьми, — повидавшись с ним. Увидеть его на его теперешнем уровне…

— Уровне кретина, — отрезал Грэм. — И вы не хотите отправиться со мной на мою встречу с Провони? Вы могли бы стать выразителем желаний… — Он сделал жест. — Барнс говорил, что вы были типичным их представителем.

— Провони знает, чего я хочу — чего хотят все. А у вас с Провони все произойдет очень просто: вы сдадите властные полномочия, а он займет ваше место. Система Государственной гражданской службы будет радикально пересмотрена; многие посты из занимаемых по назначению станут выборными. Для Новых Людей будут устроены лагеря, где они будут счастливы; мы должны обязательно позаботиться о них, помня об их беспомощности. Вот почему я хочу увидеться с Эймосом Айлдом.

— Тогда идите и занимайтесь этим. — Грэм кивнул двум черным полицейским, стоявшим по бокам у Ника. — Вам известно, где Айлд, — отведите его туда; затем, когда он закончит, в лазарет.

— Спасибо, — поблагодарил Ник. Все еще мешкая, Грэм спросил:

— А она правда мертва?

— Да, — кивнул Ник.

— Простите. — Грэм протянул руку для пожатия. Ник не подал ему руки. — Вы были тем, кому я желал смерти, — сказал Грэм. — А теперь… черт побери, теперь это не имеет значения. Что ж, я наконец отделил свою личную жизнь от общественной — моя личная жизнь кончена.

— Вы же сами сказали, — холодно процедил Ник, — что «миллионы таких прошмандовок шастают по этой планете».

— Верно, — каменным голосом выговорил Грэм. — Я действительно так сказал.

И вышел, сопровождаемый двумя охранниками. Дверь, скользнув, захлопнулась за ним.

— Пойдем, — сказал один из двух оставшихся черных пидоров.

— Я пойду так, как меня устраивает, — отозвался Ник; его рука зверски разболелась, а добавились еще и боли в животе. Грэм был прав — ему надо бы как можно скорее отправляться вниз, в лазарет.

Но только после того, как он собственными глазами увидит Эймоса Айлда. Величайшего из умов человечества.

— Вот здесь. — Один из конвоиров указал на дверь, охранявшуюся офидантом ПДР в зеленой униформе. — Отойди, — приказал ему черный пидор.

— Я не уполномочен…

Черный полицейский поднял свой пистолет. Похоже, собираясь его использовать.

— Как скажете, — сдался офидант в зеленом и отошел в сторону. Николас Эпплтон прошел за дверь.

В самой середине комнаты сидел Эймос Айлд, его огромная голова удерживалась в равновесии с помощью воротника с металлическими штырями. Он окружил себя самыми разными предметами: дыроколами, ручками, пресс–папье, линейками, стиральными резинками, листами бумаги, картона, журналами, рефератами… Из журналов он повырывал страницы, скомкал их и разбросал по всей комнате. Сейчас же он что–то рисовал на клочке бумаги.

Ник подошел к нему. Человечки из палочек, огромное кольцо на небе, изображавшее солнце.

— А этим людям нравится солнце? — спросил он у Эймоса Айлда.

— Оно делает их теплыми, — ответил Айлд.

— Поэтому они выходят под его лучи?

— Да. — Теперь Эймос Айлд рисовал на другом клочке — тот ему уже надоел. Получилось что–то похожее на животное.

— Лошадь? — попытался угадать Ник. — Собака? У него четыре ноги — это медведь? Кошка?

— Это я, — ответил Эймос Айлд.

Сердце Ника Эпплтона сжалось от боли.

— У меня есть нора, — сообщил Айлд, рисуя в самом низу коричневым карандашом неровный, сплющенный круг. — Она там. — Он ткнул своим длинным пальцем в сплющенный коричневый круг. — Я забираюсь туда, когда идет дождь. И сохраняю тепло.

— Мы сделаем тебе нору, — пообещал Ник. — Точно как эта.

Улыбаясь, Эймос Айлд скомкал рисунок.

— А кем ты собираешься стать, — спросил Ник, — когда вырастешь?

— Я взрослый, — ответил Айлд.