Иэн Бэнкс - Вспомни о Флебе

— Ох… — выдохнула Доролоу и обмякла на руках Нейсина и Эвигера.

— Давай лучше отнесём её в столовую, — сказал Эвигер Нейсину. — Пусть полежит там.

— Ладно. — Нейсин бросил быстрый взгляд на женщину. Она, кажется, была без сознания.

— Может быть, я смогу… — начал Хорза и глубоко вздохнул. — Если здесь смерть, я смогу с ней справиться. Возможно, я смогу предотвратить дальнейшие смерти.

БОРА ХОРЗА ГОБУЧУЛ.

— Да? — Хорза сглотнул слюну. Эвигер и Нейсин утащили обмякшее тело Доролоу по коридору к столовой. Экран изменился.

ВЫ ИЩЕТЕ УБЕЖАВШУЮ МАШИНУ.

— Хо-хо! — Бальведа с улыбкой отвернулась и приложила ладонь к губам.

— Дерьмо! — прокомментировала Йелсон.

— Похоже, Бог совсем не так глуп, — заметил Юнаха-Клосп.

— Да, — резко ответил Хорза. Вряд ли имело смысл отрицать. — Да, я ищу её. Но мне кажется…

ВЫ МОЖЕТЕ ПРИЗЕМЛИТЬСЯ.

— Что? — сказал робот.

— Охо! — Йелсон скрестила руки и откинулась к переборке. Снова вошёл Нейсин и остановился, взглянув на экран.

— Быстро вы, — сказал он Йелсон. — Что он сказал? Йелсон только мотнула головой. Хорзу окатила волна облегчения. Он разглядывал слова на экране, одно за другим, будто боялся, что это короткое сообщение может содержать в себе какое-нибудь отрицание.

— Благодарю вас, — сказал он с улыбкой. — Я могу высадиться один?

ВЫ МОЖЕТЕ ПРИЗЕМЛИТЬСЯ.

ЗДЕСЬ СМЕРТЬ.

ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ.

— Что за смерть? — спросил Хорза. Хорошее настроение улетучилось; сообщение Дра'Азона о смерти обдало его леденящим холодом. — Где смерть? Чья смерть?

Экран опять изменился. Две первые строки исчезли и осталось только:

ВЫ ПРЕДУПРЕЖДЕНЫ.

— Все это, — медленно проговорил Юнаха-Клосп, — мне совсем не нравится.

Потом экраны погасли. Вабслин вздохнул и расслабился. Перед ними, менее чем в стандартном световом годе засветилось солнце системы Мира Шара. Хорза перепроверил цифры на навигационном компьютере, когда его экран замерцал нормально, как и все остальные, и показал графики и голограммы.

— Мы действительно прорвались, — сказал он твёрдо и выпрямился в своём кресле. — Тихий Барьер позади.

— Значит, никто ничего с нами не сделает? — сказал Нейсин.

Хорза смотрел на экран, на одиночную жёлтую звезду-карлик, стоящую в его центре неподвижной яркой точкой. Планеты ещё не было видно.

— Никто, — кивнул он. — Во всяком случае, никто снаружи.

— Великолепно. Не принять ли мне глоточек, чтобы отметить это? — Нейсин кивнул Йелсон и, качаясь всем своим худым телом, зашагал по коридору.

— Как по-твоему, приземлиться можешь ты один или мы все? — спросила Йелсон.

Хорза лишь кивнул, не сводя глаз с экрана.

— Я не знаю. Выйдем на круговую орбиту и перед спуском проведём разговор с базой Оборотней. Если мистеру Адеквату это не понравится, он даст нам знать.

— Значит, вы решили, что это мужское существо, — сказала Бальведа, а Йелсон тут же спросила:

— А почему бы не связаться с ними прямо сейчас?

— Не нравится мне это дело со смертью. — Хорза повернулся к Йелсон. Бальведа стояла рядом с ней; робот опустился до уровня глаз. Хорза посмотрел на Йелсон. — Только в качестве меры безопасности. Я бы не хотел ничего раскрывать раньше времени. — Он направил взгляд на женщину Культуры. — Последнее, что я слышал, было то, что регулярные передачи с базы на Мире Шара просрочены уже на несколько дней. Вы, случайно, не знаете, были ли приняты эти передачи? — Хорза ухмыльнулся Бальведе так, будто хотел ей показать, что не ждёт никакого ответа или по крайней мере правдивого. Высокорослая агент Культуры уставилась в пол и, казалось, пожала плечами, потом ответила на взгляд Хорзы.

— Никаких сообщений не поступало, — сказала она. Хорза фиксировал её взглядом. Бальведа не отвела глаза. Йелсон переводила взгляд с одного на другого. Наконец робот Юнаха-Клосп объяснил:

— Честно, все это не пробуждает никакой уверенности. Я бы советовал… — Он прервался, когда Хорза сердито взглянул на него. — Хм, — сказал он, — ну хорошо, пока оставим. — Он боком спланировал к двери и вылетел.

— Кажется, всё в порядке, — сообщил Вабслин, ни к кому в особенности не обращаясь. Он выпрямился перед пультом и кивнул сам себе. — Да, корабль опять в норме. — Он повернулся и улыбнулся троим остальным.

Они пришли за ним. Он был в спортивном зале и играл в воздушный мяч. Он думал, что в безопасности здесь, что окружён со всех сторон друзьями (на секунду они показались ему облаком танцующих перед ним мух, но он смехом отогнал это видение, поймал мяч, бросил его и заработал очко). И всё-таки они пришли за ним. Он видел, как они приближались, их было двое, из двери, встроенной в узкий коридор сферического ребристого зала. Они были в плащах без цвета и направлялись прямо к нему. Он попытался улететь прочь, но его энергетические латы были мертвы. Неспособный никуда уйти, он прочно повис в центре, в воздухе. Он попытался плыть по воздуху и вырваться из лат, чтобы швырнуть их — возможно, попасть в них, а самому, конечно, отлететь в противоположную сторону, — но тут его схватили.

Никто из людей вокруг не обращал на это внимания, и ему вдруг стало ясно, что никакие они не друзья, что он никого из них не знает. Они схватили его за руки, и вдруг, не пролетая ни мимо чего-либо, ни сквозь, хотя ему передалось такое чувство — будто обогнув невидимый угол, где-то в каком-то месте, которое было там всегда, просто вне поля зрения — оказались в темноте. Их бесцветные плащи вырисовывались в черноте, когда он отводил взгляд. Он был бессилен, заключён в камень, но мог видеть и дышать.

— Помогите мне!

— Мы не для этого здесь.

— Кто вы такие?

— Ты это знаешь.

— Не знаю.

— Тогда мы не имеем права тебе сказать.

— Что вам нужно?

— Тебя.

— Почему?

— А почему бы нет?

— Но почему именно меня?

— У тебя никого нет.

— Что?

— У тебя никого нет.

— Что вы имеете в виду?

— Ни семьи, ни друзей…

— …ни религии, ни веры.

— Это неправда!

— Откуда тебе знать?

— Я верю в…

— Во что?

— В себя!

— Этого мало.

— Все равно вам никогда этого не найти.

— Что? Что найти?

— Достаточно. Начинайте.

— Что?

— Мы отнимем у тебя имя.

— Я…

Они все разом нырнули в его череп и отняли у него имя.

Он закричал.

— Хорза! — Йелсон трясла его голову, стуча ею о переборку у изголовья узкой кровати. Он просыпался как-то по частям. На губах замер жалобный стон. Тело на миг напряглось, потом он обмяк.

Он раскинул руки и коснулся мохнатой кожи женщины. Она положила ладонь ему под голову и прижала его к своей груди. Он ничего не сказал, но сердце его успокаивалось и ритм его сравнялся с её ритмом. Она нежно побаюкала его, потом отодвинула его голову, наклонилась и поцеловала в губы.