Александр Богатырёв - Марсианин

— Что, настолько плохо? — буркнул Вадим.

— Настолько! — резко рубанула директор.

Елизавета Васильевна снова сверкнула своими очками в сторону Вадика. Взгляд был испытующий.

— Так на то и быть… расскажу тебе всё. Пока сплетники и сплетницы не опередили. Ты тут явно не в курсе происходящего. Но тебе, так как ты в нашем коллективе оказался, надо быть в курсе. Потому что грязи в этом много и зависите вы все от…

Видно ей сейчас, после всех этих следователей просто хотелось выговориться. Сбросить груз лежащий на душе.

— Он мне всю жизнь отравил. Тогда десять лет назад, я была восторженная дура. Он же был сынком бывшего крайкомовского работника. Со связями. И с капиталом. Когда рухнул Союз, эти бывшие коммунистические функционеры оказались с капиталами и собственностью. Мы же оказались под ними. Нам молодым бабам казалось, что стоит выйти за такого собственника замуж, то тут же жизнь станет раем. К тому же, он говорил о себе как о Боге. Говорил как Бог с другими. Повелевал ими. Строил из себя защитника справедливости… хотя в нём той справедливости…

Елизавета мотнула головой, избавляясь от особо неприятных воспоминаний и продолжила.

— Ну выскочила замуж… и тут я поняла куда влипла… помнишь, когда он тебя впервые увидел, всё льстил тебе по спине хлопал. Так вот — фальшивое всё это. Он всем льстит. Ко всем примазывается. Чтобы обобрать. Он так со всеми поступал. Втирался в доверие, а после обчищал до нитки. Причём всегда под это подводит «идейную базу». Со мной было несколько иначе. Я для него была как красивая игрушка, которую можно показать другим, похвастаться, а потом, придя домой, без сожалений закинуть в пыльный угол. Для него все люди либо животные, либо вещи: попользовался — выкинул. Он и со мной обращался как с вещью.

Елизавета замолчала, видно собираясь с мыслями. Лицо стало ещё жёстче, чем обычно.

— Потом у него появились другие бабы. Для меня это было ещё худшим оскорблением. Он их как будто коллекционировал. И принцип был — чем смазливее мордашка, тем лучше. А то, что как правило дура отбитая — его не волновало. Одно время получилось так, что он ими всеми слишком увлёкся и про меня забыл. Я же просто осатанела. Вспомнила о том, что у меня когда-то очень хорошо получалось, и решила организовать вот эту фирму. Сама. Чтобы хоть как-то себя занять. Чтобы совсем не озвереть. Сначала думала, что меня это отвлечёт. Не получилось. Но фирма вдруг пошла в гору. Вот тут я и решила с Дьяченкой расстаться.

Развод он дал без всяких проволочек и сожалений. Видно считал, что баб у него при его-то гостиницах и магазинах всегда будет достаточно.

Но после, когда у него появилось много конкурентов среди бандюков, когда его самого слегка поужали в бизнесе, когда он вдруг обнаружил, что моя фирма не просто «контора», а вполне приличная… Его начала «давить жаба».

Жадный он был всегда. И завистливый. И был халявщиком. Ведь то, чем он владеет сейчас ему даром досталось. А тут… Мне ещё доброхоты донесли, что у него серьёзные финансовые проблемы.

Елизавета Васильевна хмыкнула и продолжила:

— Наверное на баб слишком протратился. Но так или иначе начал он снова меня домогаться. Вернуть обратно. Льстил конечно. Но я то уже знала, что он за фрукт. Но так как за ним была сила, приходилось лавировать… до сегодняшнего дня.

Лицо её снова стало злорадным.

— Видно он кому-то из крупных дорожку перешёл, что с ним так «разобраться» решили.

Елизавета Васильевна замолчала и пристально посмотрела на Вадима.

— Вот такие у нас обстоятельства. Их у нас в фирме все знают. Теперь и ты знаешь. Очень много народу знает, что есть Дьяченко — двое прежде на него работали и его терпеть не могут. Так что смотри, многие твоего поступка не оценят.

— Я поступил по совести, — сказал Вадик несколько обиженным тоном.

— Понимаю. И верю. Мне уже рассказывали.

Вадик при этих словах еле удержался чтобы не дёрнуться. Но директор и это заметила.

— Видишь, я и тут про тебя знаю, — усмехнулась она, но её лицо снова стало озабоченным, — но то, что ты не дал бандюкам его наказать будет работать против тебя. Здесь. Его многие ненавидят.

— А вы?

— Я постараюсь тебя защитить от некоторых ретивых… но всё от тебя зависит.

Вадим глянул на директора, и на несколько секунд задумался. Понятно было, что Елизавету ведёт ненависть к его двойнику. И нечто уже сугубо личное, из-за чего она выглядит сейчас как Зоя Космодемьянская перед фрицами. Вполне ясно, что в первую очередь под подозрение в заказе убийства попадёт именно она. Но тем не менее она старалась защитить и фирму и самого Вадика… или это была какая-то неясная игра с ним?…

Нет. Говорит вполне искренне. И то, что он уже слышал о ней тоже говорило за неё. Значит, действительно она решила его защитить от нападок.

— Спасибо, — наконец сказал он.

— Чем могу… — ответила Елизавета и опустила голову. Воцарилось длительное и тяжёлое молчание.

— Я могу идти? — робко спросил Вадим. Директор кивнула.

Вадим поднялся и тихо направился к выходу. Но когда он уже взялся за ручку двери его догнала фраза.

— И всё-таки жаль, что ты его спас… Извини… Злая я на него. Не принимай на себя…

Вадим замер у двери, понимая, что надо что-то сказать. Приободрить.

— Наказать можно только живого, — сказал Вадим через плечо, — Вы можете его наказать. Сейчас. Когда он жив. Мёртвого не накажешь.

— Как наказать? — проявила вялую заинтересованность Елизавета Васильевна.

— Да хотя бы тем, что вы процветаете, а он разоряется. Если конкуренты у него бандюки, то и разорят его. Вы останетесь с фирмой — он ни с чем. А при случае, можете ему напомнить все его художества… после того, как он разорится окончательно.

— Странно… а ведь ты прав! — голос Елизаветы Васильевны вдруг стал твёрдым как сталь. Она сверкнула на Вадима своими очками, но внезапно голос её снова стал мягок.

— А ты не так прост, как кажешься. Спасибо, что поддержал.

Через пару дней, после стрельбы в вестибюле, Вадима снова вызвали в кабинет директора. Там находился следователь, который был памятен Вадиму, директор, и её зам.

По их весьма довольным лицам он понял, что ситуация вокруг фирмы и работников, наконец разрешилась.

Оказалось, что тех «стрелков» поймали буквально в тот же день. Засветились они весьма предсказуемо — один из них был тяжело ранен, и чтобы его спасти пришлось им обращаться за медицинской помощью. А у медиков правило — если «огнестрел», то немедленно идёт обращение в милицию. Милиция тут же определила кто он, и с кем связан. После был объявлен план «Перехват» и уже к вечеру все «стрелки» были на нарах. Первые же их допросы показали — Елизавета Дьяченко к ним никакого отношения не имеет. Налицо банальная попытка мести за полностью порушенный бизнес. Дальнейшая перепроверка только подтвердила полученные сведения.