Александр Богатырёв - Марсианин

— А! И ещё… Если возникнут какие-то идеи ещё и «Дикого» уделать… вы только свистните! — сказал он напоследок повернувшись, хитро улыбнулся и подмигнул.

«Ну да! Это или „подстава“ или совсем авантюра запредельная. К тому же: „Убивший дракона, сам становится драконом“, — вспомнил Владимир смотря в спину уходящему следователю, — если ещё и серьёзную мафию здесь „зачистить“ то неизбежно сам ею станешь. Хорошо бы так и остаться „перпендикулярной“ силой в этом городке. Так что бодаться с реальной мафией, а не с приезжими шавками это уже слишком… Хотя… Не зарекайся. Может и придётся… А как придётся — тогда и решать будем!».

Фойе политеха было широким и светлым, как всегда делалось в советские времена. Бетонный узорчатый пол с мраморной крошкой, здоровенный мраморный герб СССР на одной стене и красивое мозаичное панно с советской же символикой на другой.

К сожалению, и здесь были слишком хорошо видны гадостные следы торгашеского капитала. Вместо большой афиши с указателями где какой факультет, висело нечто несуразное, огромное и пёстрое.

В этой пёстрой хламине входящий впервые, и видящий это убожество также впервые, с удивлением узнавал список офисов всяких ООО, ЗАО и прочей коммерческой дряни, что обосновалась в храме науки.

Ректора можно понять: сдавая в аренду помещения можно было получить хоть какие-то деньги для поддержания на плаву откровенно загибающегося от безденежья института.

Юра с Эльмирой попытались было самостоятельно найти указатель к нужному им факультету, но весьма быстро потерялись в кричащей рекламе юридического, экономического и совершенно им не нужного факультета менеджмента. Им этот агнлицизм был совершенно не знаком и непонятен, так как оба изначально учили в школе китайский.

Наконец, поняв, что зря теряет время, Юрий плюнул и двинул к стоящему возле одного из широких коридоров охраннику за справкой.

Только после этого они наконец двинулись в нужном направлении. Стоило только углубиться в коридор, как они тут же попадали в толчею снующих туда-сюда клерков и студентов.

Первые отличались от вторых тем, что были одеты по евромоде и носили с собой кейсы, папки, бумаги. Вторые же в большинстве своём одевались как попало, красились как попало и передвигались по коридорам с сумками, чемоданами и прочими вместилищами книг, конспектов и хлама самых разнообразных цветов и дизайна.

Но больше всего и Элю и Юрия поразила мода студентов.

Несколько раз они оба даже застывали на месте и долго провожали взглядом особо колоритный экземпляр.

У студентов встречались причёски и диких форм, и не менее диких расцветок. Встречался и не менее жуткий, с точки зрения нормального советского человека, макияж. Причём, что особо поразительно, дикие причёски и дикий макияж встречался не только у женской половины студентов, но и в среде парней.

Довольно часто встречались студенты в нарядах, которые с точки зрения Эли и Юрия иначе как рваниной и ветошью назвать было невозможно.

Особо заметно было то, что рванина эта носилась их обладателями как нечто жутко дорогое и престижное. Сочетание рванин с дорогой бижутерией заставляло думать, что это так и есть на самом деле, а не пустое позёрство.

Протолкавшись через эту толпу, миновав несколько лестниц и коридоров, они достигли тех мест, куда коммерция ещё не добралась. Это было видно по резкому обрыву «евроремонта» прямо посередине коридора. Пластиковая «еврооблицовка» стен заканчивалась и из-под её края были видны изразцы, мозаики ещё советских времён. Качество и красота облицовки советского времени составляла сильный контраст с безликой мертвечиной пластика.

По-видимому, «совковое наследство» закрыли пластиком, чтобы глаза не кололо.

Эля на это особо указала, молча ткнув пальцем в красивую мозаику и пластик её закрывающий прямо с середины. Юрий кивнул и брезгливым выражением лица проиллюстрировал своё отношение к моральным уродам, замазавшим красоту.

Также чувствовалось удаление от коммерческих факультетов. Если там была толчея, то здесь, в последнем оплоте Высокой Науки, по сравнению с юридически-менеджерской частью политеха было почти безлюдно.

Видно постоянно озирающаяся пара составляла слишком сильный контраст с постоянным студенческо-преподавательским контингентом этого крыла института. К ним подошёл человек лет сорока пяти, в очках, свитере и чёрных аккуратно отутюженных брюках. По всему было видно — кто-то из преподавателей.

— Кого-то ищете? Могу ли я чем-то помочь? — вежливо поинтересовался подошедший.

— Да, извините, — взяла инициативу в свои руки Эля, — мы ищем Мирослава Фёдоровича Беленького.

— А по какому делу если не секрет? — человек склонил голову на бок и слегка улыбнулся, — Наука? Коммерция? Личное?

— Наука, — рубанул прямолинейный Чернов, сурово взглянув ему в глаза.

— Не коммерция? — уточнил незнакомец.

— Не коммерция — твёрдо подтвердил Чернов.

— Мы действительно не коммерсанты, — мягко добавила Эля, стараясь сгладить впечатление от сурового Чернова.

Человек кивнул, в его глазах блеснуло любопытство.

— Ну, тогда пройдёмте, я вас провожу.

Оказалось, что они находятся буквально в двух шагах от кафедры.

— Прошу! — сказал провожающий открывая дверь и широким жестом приглашая внутрь.

Внутри помещение было маленьким. Загромождённым шкафами и столами. Единственный диван и тот был впритык втиснут между набитыми папками и книгами двумя шкафами. Возле дальнего стола с единственным на всю комнату компьютером, стоял пухлый человек в серой «тройке», с аккуратной причёской и цедил кипяток в чашку из видавшего виды кофейника.

— Сеня! Ты не поверишь! — воскликнул вошедший, — оказывается они не вымерли!

— Кто, динозавры?

— Нет, Сеня, Хуже! Люди, интересующиеся наукой.

— Мы ей не интересуемся, — буркнул Чернов, — мы ей занимаемся.

— Даже так?! — брови человека, названного вошедшим Сеней, полезли на лоб, а лицо приобрело откровенно скептическое выражение.

— И чем это вы занимаетесь? — с сомнением спросил он.

— Извините, — вклинилась Эля, — но мы искали Мирослава Фёдоровича Беленького.

— Так вот он, — «Сеня» указал кофейником на ухмыляющегося провожатого и осторожно поставил чашку возле компьютера.

— Проходите садитесь, — махнул Мирослав рукой и усаживаясь сам за один из столов, — как звать-величать, и что за проблема такая?

Они представились и Эля достала из сумочки пачку бумаг.

— Семён Викторович Вайсман, — представил Мирослав своего коллегу и придвинул пачку бумаг. Вайсман кивнул, и с любопытством заглянул через плечо Мирослава в бумаги.