Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

Я чувствую на себе чей-то взгляд и снова переключаю внимание на Квинта. Он смотрит на меня, и его губы приоткрываются от удивления.

Я вздергиваю подбородок, отказываясь отводить взгляд. Верит он в это или нет, но я не меньше, чем кто-либо, заслуживаю того, чтобы находиться здесь.

Он плотно сжимает зубы, и я вижу, как напрягаются желваки. Тень набегает на его лицо, и он отворачивается.

Мои ладони стали липкими от пота, и я пытаюсь отвлечься, запихнув в рот несколько горстей попкорна, но не чувствую никакого вкуса, хотя пальцы перепачканы маслом и солью. Нет, нужно отвлечься на что-то другое.

Роза берет микрофон у одного из сотрудников театра. Наверное, они готовы начать.

Квинт покидает сцену и идет по проходу. В мою сторону. Но делает вид, что не замечает меня, проскочив мимо.

Я сглатываю. Шона тоже спускается со сцены. Я провожаю ее хмурым взглядом. Инстинктивно сжимаю кулак.

Жду.

Три секунды. Пять.

Ничего не происходит.

Проектор выключают, и экран гаснет. В зале приглушают свет, оставляя сцену ярко освещенной. Роза выходит на середину и благодарит всех за то, что пришли. Отдельных слов благодарности удостоены спонсоры, благотворители, волонтеры. Она рассказывает о Центре и его миссии, приводит статистику помощи животным за эти годы, подчеркивает, что они по-прежнему нуждаются в поддержке со стороны местной общины.

Я выскальзываю за дверь, в вестибюль. Голос Розы затихает за спиной.

Квинт стоит у стойки, помогая волонтеру разложить салфетки рядом с бокалами для шампанского.

– Квинт?

Он выпрямляется, кладет стопку салфеток, громко выдыхает и медленно поворачивается ко мне.

– Если ты здесь не для того, чтобы вернуть деньги, то, надеюсь, хотя бы потрудилась купить билет.

Я скриплю зубами. Неужели он собирается устроить сцену здесь, перед незнакомцем? Но, когда я смотрю на волонтера за стойкой, оказывается, что он мне очень хорошо знаком. Это Эзра.

Он одаривает меня небрежной улыбкой и игривым салютом.

– Классно выглядишь, Пруденс.

Его комплимент почти не просачивается сквозь мой гнев на Квинта, но… стоит отдать должное Эзре Кенту. Он умеет снять напряжение. Я чувствую, как слегка расслабляются мои плечи, совсем чуть-чуть.

– Квинт, мне нужно с тобой поговорить.

– О? Почему у меня такое чувство, что ты пришла сюда не для того, чтобы попросить прощения?

Мои плечи снова напрягаются.

– Может, потому, что мне не за что просить прощения?

Он закатывает глаза.

– Выслушай ее, – раздается голос за моей спиной. Морган появляется рядом со мной, уперев руки в бока. – Кое-что прояснилось.

Он удивленно смотрит на Морган.

– Что за…

Он замолкает. Его взгляд мечется между нами, и с каждой секундой в нем все отчетливее проступает интерес.

– Что происходит?

Я оглядываюсь вокруг. Волонтеры начинают накрывать столы к ужину. В зале слишком людно, а лишние уши нам не нужны.

– Мы можем пойти куда-нибудь и поговорить? Мне кажется, я знаю, кто взял деньги, но, если ошибаюсь… Мне ли не знать, каково это, когда тебя несправедливо обвиняют.

– Но мы почти уверены, что правы в своих догадках, – добавляет Морган.

Квинт хмурится еще сильнее. Я вижу, что он задумался. Не верит мне, но… хочет верить.

– Ладно, – наконец говорит он. – Послушаю.

– О, слава Богу, – говорит Эзра. – Неизвестность убивала меня.

Квинт бросает взгляд на него, потом на ряд бокалов для шампанского.

– Ты не мог бы…

– Все понял. – Эзра берет салфетки. – Только расскажи мне пикантные подробности, когда закончишь.

Квинт ведет нас с Морган через дверь с табличкой «Только для персонала», мимо комнаты отдыха, где шеф-повара «Блюз Бургерс» раскладывают чизбургеры на большие тарелки. Морган морщится, но помалкивает. Мы оказываемся в маленьком коридоре у служебного выхода. В углу стоит мешок с мусором. Пробковая доска увешана объявлениями и документами, регламентирующими политику дискриминации и сексуальных домогательств. Бумаги выглядят так, будто их не обновляли лет тридцать.

– Ну? – Квинт складывает руки на груди. – Говори. Если не ты украла деньги, то кто?

Квинт выглядит бледным, когда дочитывает статью, которую Джуд нашел в Интернете.

– Как мы могли не знать об этом?

– Я уверена, что она не упоминала об этом в своем резюме, – говорю я. – Если твоя мама не наводила о ней справок, она не могла ничего узнать.

– И кто будет утруждать себя поисками компромата на такую милую старушку, как Шона? – подсказывает Морган. – К тому же, при всем уважении к твоей маме, она не бизнесвумен. Она хочет спасать животных, а не заниматься бухгалтерией. Наверное, она была так счастлива передать кому-то эти обязанности, что ей даже в голову не пришло проверить послужной список Шоны.

Квинт медленно кивает, словно наконец все понимает. Он возвращает Морган телефон, и его руки повисают плетьми. Он выглядит ошеломленным.

– Она с нами со времен моего детства. Выходит, она могла украсть… – Он не заканчивает. Одному Богу известно, сколько денег она могла присвоить за это время.

– Мы не знаем наверняка, воровала ли она деньги, – говорю я. – Нам нужно найти доказательства.

– Но, если мы правы в своих подозрениях, – добавляет Морган, – велик шанс, что она уводит деньги, полученные сегодня.

Квинт недоуменно моргает.

– Что вы имеете в виду?

– Ты же знаешь, что люди могли сделать дополнительное пожертвование при покупке билетов? – спрашиваю я.

– Да, но… это не сработало. Никто… – Его глаза широко распахиваются, и он отталкивается от стены. – Нет. Это она нам так сказала. Она отслеживала продажи. И отправляла деньги на наш банковский счет.

– Значит, она могла привязать часть пожертвований к своему счету, – говорю я.

Он разочарованно вздыхает, ероша волосы.

– Не могу в это поверить. Как она могла? Мы ей доверяли!

– Это все еще предположение, – говорит Морган. – Но мне кажется, что вполне обоснованное.

Квинт отмахивается от этого замечания, и я не виню его. Но мне все же нужны доказательства. Я хочу, чтобы мое имя было очищено навсегда.

– Есть какой-нибудь способ проследить движение средств от продажи билетов? Если она действительно переводит деньги прямо на свой личный счет…

Он кивает, потирая подбородок.

– Да. Может быть. Думаю, да. Хм. Дайте мне минуту.

Он достает из кармана телефон и отходит в сторону, не скрываясь из виду, но достаточно далеко, так что я не могу понять, что он там делает. Мы с Морган переглядываемся. У коридора общая стена со зрительным залом, и, хотя звукоизоляция приличная, время от времени я улавливаю обрывки речи Розы. Не то, что она говорит, а страсть в ее голосе.