Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

Квинт прерывает беседу.

– Мам? Можно с тобой поговорить?

Роза вздрагивает, обернувшись так быстро, что натыкается на Квинта. Вино выплескивается из бокала, разливаясь по паркету.

– Черт возьми, прости, пожалуйста. – Она оглядывается по сторонам в поисках салфеток.

– Все в порядке, – говорит Квинт. – Мам…

– А я все гадаю, куда ты сбежал. – Роза все еще сияет. – Я как раз рассказывала этому джентльмену о твоем интересе к фотографии и о том, что ты хочешь получить сертификат по дайвингу после… – Ее взгляд падает на меня, и улыбка гаснет. Удивление и замешательство сменяют друг друга на ее лице.

– О. Здравствуй, Пруденс, – произносит она с ледяной вежливостью. – Не ожидала увидеть тебя сегодня.

– Я рад, что она здесь, – решительно заявляет Квинт. – Вообще-то, мам, я хотел бы поговорить с тобой и Шоной, если можно. – Он бросает взгляд на Шону. – Наедине.

Сбитая с толку, Роза оглядывает всех нас. Гость, с которым она беседовала, откашливается и удаляется с извинениями, чтобы налить себе еще вина.

Шона выглядит озадаченной, но в следующее мгновение я вижу, что она начинает кое о чем догадываться, когда переводит взгляд с меня на Квинта.

– Кажется, ты выбрал не самое подходящее время, – посмеивается Шона, хотя смех звучит резко. – Вечер в разгаре. Почему бы вам, ребята, не отдохнуть за едой и напитками? Квинт, я знаю, как много ты трудился, чтобы все это провернуть. И, полагаю, ты тоже, Пруденс. Несмотря… ни на что. – В ее словах слышится насмешка, и я бросаю на нее суровый взгляд.

– Шона права, – говорит Роза. – Мне нужно продолжить общение с гостями…

– Это займет всего минуту, – говорит Квинт. – И это не может ждать.

– Но подождать придется, – настаивает Шона. – Роза, я вижу семью Грейс Ливингстон за девятым столиком. Думаю, тебе следует выразить свои соболезнования.

Я оборачиваюсь и вижу не только родителей Майи, но и саму Майю, в ярко-синем платье-рубашке. По ее лицу видно, что ей невыносимо скучно.

– О, ты права. – Роза прижимает руку к сердцу. – Грейс всегда так поддерживала нас. – Она вдруг делает паузу, и ее тон снова становится холодным.

– Но, полагаю, тебе это уже известно, не так ли? – Она бросает на меня выразительный взгляд, и я тотчас ощетиниваюсь.

Она проходит мимо нас, Шона следует за ней по пятам, но Квинт преграждает им дорогу.

– Я не хочу устраивать сцену, – говорит он. – Но это очень важно. Пожалуйста.

Щеки Шоны краснеют, глаза сверкают. Внезапно она выглядит совсем другим человеком. Злым. Агрессивным. Загнанным в угол.

– Ты не хочешь устраивать сцену? – В отличие от Квинта, Шона повышает голос. На нас начинают обращать внимание, и я подозреваю, что именно этого она и добивается. Она машет рукой в мою сторону.

– Тогда что здесь делает она , Квинт? И почему ты с ней? Она лгунья и воровка. Ей нечего здесь делать, и я думаю, ей лучше уйти.

– Шона, – шипит Роза, пытаясь улыбаться гостям. – Ладно, Квинт. Хорошо. Давайте вернемся в зрительный зал, и ты сможешь сказать то, что тебе нужно.

– Нет, – заявляет Шона. – Это типичное подростковое поведение под давлением сверстников, Роза. Конечно, он твой сын, но тебе не следует этого терпеть. Разыграть такую драму на нашем грандиозном вечере? Тебе должно быть стыдно, Квинт. – Она цокает языком, чем смутно напоминает мне мою бабушку.

– А теперь прошу меня извинить.

Она пытается обойти Квинта, но на этот раз я встаю у нее на пути. Меня трясет от адреналина и злости. И, не в пример Квинту, я не слишком беспокоюсь о том, чтобы не устроить сцену.

В конце концов, я знаю, что здесь присутствуют журналисты, которые планируют сделать большой репортаж об этом событии в еженедельных газетах. Квинт может не согласиться с этим, но, насколько я понимаю, хороша любая реклама. Чем крупнее скандал, тем больше шансов попасть на первую полосу.

– Не я виновата во всей этой драме, – говорю я достаточно громко, чтобы все, кто делает вид, что не прислушивается, могли меня слышать. – Ты виновата, Шона. Ты украла те деньги, точно так же, как присваивала деньги на своей предыдущей работе, и так же, как украла пожертвования от сегодняшней продажи билетов.

Я бросаю взгляд на Розу. Она выглядит потрясенной и смущенной, но, кажется, в ней просыпается и интерес.

– Вот почему на банковском счете Центра никогда не бывает столько денег, сколько должно быть. Шона присваивает их себе. Она уже проделывала это в прошлом.

Роза качает головой:

– Что ты… ладно. Довольно. Пойдем. В зал. Идем же.

– Я никуда не пойду, – говорит Шона. – И я не собираюсь стоять здесь и выслушивать эти необоснованные обвинения!

– Я проверил сегодняшние продажи билетов, – вмешивается Квинт. – Я знаю, что ты перенаправляла деньги прямо на свой банковский счет.

Вокруг нас ахают, и я понимаю, что мы стали центром внимания. Все притихли. Все наблюдают. Даже музыка смолкла.

– Но… Шона с нами уже больше десяти лет, – недоумевает Роза. – Я бы…

Она замолкает, и я знаю, что ей интересно, заметила бы она, если бы Шона ее обкрадывала. Она всегда так занята, но ее обязанности в Центре – управление персоналом и забота о животных, а не бухгалтерия. Когда дело доходит до денег, она только и делает, что подписывает там, где ей велят.

Где Шона велит ей расписаться.

Она в смятении смотрит на Шону.

– Это правда?

– Конечно, нет, – выплевывает Шона, и это самая ужасная ложь, которую она когда-либо выдавала. Ее лицо наливается краской, дыхание становится прерывистым, глаза пылают.

– Эта девчонка, – она тычет в меня пальцем, – с самого первого дня доставляет одни неприятности.

Она делает шаг ко мне. Я стою на месте, относительно уверенная в том, что она не попытается ударить меня, когда вокруг столько людей. Тем не менее, краем глаза я вижу, как напрягается Квинт, и готовлюсь к тому, что она скажет дальше. Но на этот раз я твердо знаю, что правда на моей стороне. Я не сделала ничего плохого, зато она причинила столько зла, и ее ложь накапливается, растет с каждой секундой. Она заслуживает наказания.

– А теперь она распространяет эти ужасные слухи, пытается настроить всех против меня, чтобы спасти собственную…

Я сжимаю кулак.

Ее каблук попадает в лужу пролитого вина, и она вскрикивает. Взмахивает руками. Одной рукой цепляется за меня и тащит за собой.

И мы обе летим вниз.

Она не отпускает меня.

Я не могу сгруппироваться.

Я ударяюсь головой об угол аукционного стола, и во второй раз за это лето мой мир погружается во тьму.

Я открываю глаза и вижу мерцающие огни и желтые полосы. Квинт нависает надо мной, одной рукой придерживая мне голову. Я встречаюсь с ним взглядом, и его губы подрагивают в улыбке облегчения.