Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

Я едва не проезжаю мимо Центра. В последнюю минуту успеваю нажать на ручной тормоз и убрать ногу с педали.

Я и сама не знаю, что ожидала увидеть. Но передо мной оказывается здание, не соответствующее никаким ожиданиям. Теперь понятно, почему Квинт не удосужился включить в отчет фотографии этого реального «туристического» объекта по спасению животных. Наверное, мое воображение рисовало аквариум. Что-то стильное и современное, с громадным паркингом, способным вместить школьные экскурсионные автобусы. Я представляла себе образовательный центр с табличками, рассказывающими о хрупких экосистемах наших океанов и о том, как люди могут им помочь, покупая меньше бутилированной воды и выбирая рыбу, выловленную по экостандартам. Я представляла себе огромные стеклянные аквариумы, полные тропических рыб, среди которых мелькают и редкие представители фыркающих морских львов; может быть, даже гигантские вольеры для китов и дельфинов. А еще бассейн, где можно потрогать шершавые спины морских звезд и позволить ежам обернуть свои колючие иглы вокруг вашего пальца.

Сворачивая на гравийную стоянку, я вдруг понимаю, что представляла себе Институт морской жизни из пиксаровского [27]мультфильма «В поисках Дори». Хай-тек. Мир фантазий. Поучительные комментарии Сигурни Уивер, звучащие из динамиков каждые несколько минут.

Но это было нереалистичное ожидание. В конце концов, если бы в Фортуна-Бич существовало такое учреждение, я бы об этом знала.

Но реальность такова, что Центр спасения морских животных Фортуна-Бич такой… крошечный. И – по крайней мере, внешне – совершенно непримечательный.

Вонь дохлой рыбы ударяет в нос прежде, чем я перестаю крутить педали. Не найдя велосипедной стойки, я прислоняю велосипед к перилам лестницы у входа. Снимаю шлем, вешаю его на руль и осматриваю небольшое двухэтажное здание. Длинное, но узкое, с плоской крышей и бетонными стенами. Стиль индустриальный. Утилитарный. Весьма неприветливый. Хорошо хоть кто-то попытался оживить фасад, выкрасив его в коралловый цвет.

На гравийной парковке два белых фургона с названием Центра и номером телефона. Надписи на боковых панелях призывают звонить, если кто-то видит застрявшее в сетях или раненое животное. У забора куча ящиков, а рядом – большие клетки вроде тех, что можно увидеть в собачьем приюте. Немного поодаль – пара временных складских навесов, запертых на висячие замки. Слышен лай, и до меня не сразу доходит, что я нахожусь не на псарне. Должно быть, эти звуки издают тюлени или морские львы.

В какой-то момент всплывает вопрос, что я здесь делаю. Мне нужно написать доклад – лучший , чтобы утереть нос мистеру Чавесу с его дурацкими правилами, – и еще утром я убедила себя в том, что это место – мой шанс выполнить поставленную задачу. Я смогу выяснить, как Квинт связан с Центром, и переделать свою часть презентации, чтобы привести ее в соответствие с его докладом. Если все сделать с умом, возможно, мне удастся представить переработанный проект как совместную работу, и мистер Чавес не догадается о том, что я обошлась без Квинта. В конце концов, он все же… участвует в этом деле. Ну, разве что не впрямую.

Думаю, у меня получится.

Я снова оглядываю здание и морщу нос, когда вонь тухлых морепродуктов перебивает запах соли и рыбы.

Но я пока еще ни на что не подписывалась. Просто пойду, посмотрю, что и как, поговорю с людьми, выясню, кто такая Роза Эриксон, кем она приходится Квинту, соберу все, что смогу, для будущего проекта. Потом уйду отсюда, и на этом все закончится. А что рассказать родителям о своей новой волонтерской работе… придумаю, когда дойдет до этого.

Я наношу свежий слой помады, разглаживаю складки на рубашке и иду к главному входу – выцветшей желтой двери с щелью почтового ящика. Я медлю, раздумывая, стоит ли постучаться. Конечно, это учреждение, но, насколько я могу судить, закрытое для публики.

Я все-таки постукиваю костяшками пальцев по двери. Жду, но все, что я слышу – непрекращающийся рев какого-то морского зверя.

Потеряв терпение, я нажимаю на ручку. Дверь открывается, и я заглядываю в небольшую комнату, которая, наверное, могла бы сойти за вестибюль, хотя она меньше, чем моя спальня. Над единственным деревянным столом, заваленным бумагами, жужжат мухи. Одна стена отделана фальшпанелями под дерево, почти как у нас в подвале, отремонтированном в семидесятых. Тут же целая коллекция фотографий в рамках – мужчины и женщины, со шлангами и метлами в руках, улыбаются в камеру; взявшись за руки, позируют на пляже; рассматривают морскую черепаху на металлическом столе.

Напротив – открытая дверь, ведущая в длинный узкий коридор. Беглый взгляд наводит меня на мысль о конюшне – те же ряды невысоких перегородок, отделяющих животных друг от друга. Но на полу вместо сена – линолеум, и пахнет здесь не навозом, а рыбой.

Рядом с дверью висит знаменитый постер к фильму «Челюсти».

Однако приблизившись, я вижу, что это пародия. Гигантская акулья голова, высовывающаяся из глубин, на самом деле – серая быстроходная лодка, снятая сверху, а вместо девушки в море плавает безобидная на вид акула. Под заголовком « Законы » подпись: ЛЮДИ УБИВАЮТ ОДИННАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ЧЕТЫРЕСТА АКУЛ В ЧАС. АКУЛЫ УБИВАЮТ ДВЕНАДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК В ГОД. ПЕТИЦИЯ ОБ ИЗМЕНЕНИИ ЗАКОНА ОБ ОТЛОВЕ АКУЛ.

– В час? – бормочу я. Неужели это реальная статистика?

Я не могу не содрогнуться и от второй цифры. Мысль о том, что меня схватит в океане огромная белая акула, буквально не дает мне спать по ночам, и я даже ни разу не смотрела «Челюсти».

Мне бросается в глаза лист белой офисной бумаги. Кто-то распечатал еще один пародийный плакат в стиле «Челюстей» и прикрепил его рядом с постером. На этот раз заголовок гласит «Соломинки». Купальщицу заменяет морская черепаха, а «монстр», поднимающийся из глубин, чтобы сожрать ее, – пучок пластиковых трубочек для коктейлей в форме акульей головы.

Я хихикаю. На самом деле, довольно остроумно.

Лай морских животных внезапно усиливается, и я поворачиваюсь к сетчатой задней двери. За ней открывается просторный двор с проволочными заборами, голубыми пластиковыми бассейнами и… Ага, я нашла источник шума.

Я осторожно огибаю стол, стараясь не задеть шаткие стопки документов, и подхожу к сетчатой двери.

Во дворе нет никаких причудливых ванн. Никаких гигантских аквариумов. Зато чертовски много тюленей. Или, может, морских львов? Или каланов? Я не знаю. Но все они блестящие и довольно милые. Они по очереди плещутся в пластиковых бассейнах и гоняются друг за другом по бетонному покрытию, залитому водой.

Кроме небольших пластиковых детских бассейнов, наподобие тех, что продаются в магазине на Мейн-стрит, вдоль дальней стороны двора тянутся большие бассейны, вкопанные в землю. Множество навесов, откидных тентов и брезентовых накидок, привязанных сверху к забору из сетки-рабицы, создают пятнистую тень, когда солнце поднимается над стеной здания. Мотки шлангов вьются от платформы к платформе, и в каждом углу громоздится оборудование: холодильники, сетки для бассейнов, щетки для мытья полов, а пластиковых ведер больше, чем в местном хозяйственном магазине.