Даниэль Зеа Рэй - Егерь

«Я – Роденика Уилберри из рода Уилберри, дочь Геста, внучка Лирейн. Мои предки стоят за моей спиной и пальцы мои плетут лучшую сеть во Вселенной. Я – Егерь, как мой отец, как мать моего отца, как каждый предок в моем роду. Глас народа звенит в моих ушах, жажда справедливости определяет мой путь. И если паду я во мгле, то с гордо поднятой головой. И не попрошу милости у судьбы, и не стану испытывать жалости к себе. Я – Егерь из рода Уилберри, и нет судьбы для меня лучшей, чем дарованная мне сейчас».

Роден встала с колен и направилась к кораблям, стоящим поодаль.

Зафир вернулся в зал и в абсолютной тишине присел за «семейный столик» Роден. Он налил себе альзетера, опрокинул бокал и снова налил. Все это время Эмма Уилберри улыбалась, глядя на него. Он бы хотел спросить: это притворная улыбка или ей действительно сейчас весело, однако понял, что правду не услышит все равно. Оболочка Эммы сияла и ни единого темного пятна на ней больше не было. Какая мать испытывала бы покой и умиротворение, зная, что жизнь дочери висит на волоске? Какая мать улыбалась бы человеку, который бросил ее дочь, заключив сделку с врагом?

– Вы достаточно пьяны, чтобы продолжить нашу беседу, или хотите еще немного добавить? – Эмма указала на бутылку и кивнула сыну.

Сынок услужливо подлил шестидесятиградусного напитка и ухмыльнулся.

– Благодарю, – Зафир выдохнул и влил в себя успокоительное.

Горло обожгло, а тепло разлилось по груди и животу. Стало ли ему легче? Определенно нет.

– Мое предложение будет простым и понятным, – произнесла Эмма. – Услуга за услугу, так сказать.

– Что, кроме жизни дочери, вы можете мне предложить?

Она улыбнулась.

– Жизнь моей дочери бесценна, господин Кеоне. Или называть тебя Темным?

– Называйте, как хотите.

– Я предлагаю обвинение в убийстве господина Ромери.

– И кого вы собрались обвинить? – Зафир хмыкнул.

– Сомери, конечно, – она отпила из бокала и поморщилась. – Не самый лучший фильволь, который я пила.

– Дома будете пить тот фильволь, который пожелаете. А здесь придется пить то, что подают.

– А вот и зубы, – Эмма цокнула языком. – Мальчик, ты либо на моей стороне, либо… – она развела руками, – в заднице, полагаю?

– У вас есть доказательства того, что Сомери убила нашего Учителя?

– У меня есть человек, которого агенты олманской безопасности в данный момент разыскивают. Человек, который взломал счет Роден и заказал термоядерную бомбу, доставленную на Ксилус и установленную в подвале дома твоего Учителя. Ту самую, которая рванула в столь необходимый для всех нас момент.

Зафир даже выпрямился в кресле.

– Вы? – он вперил взгляд в надменную суку и откашлялся. – Вы это сделали?

Эмма подняла обе руки.

– Упаси Бог, мой мальчик. Ромери сделал это сам. Последний подарок нерадивым ученикам, последнее «прощай» госпоже Сомери.

– Он подставил ее? – Зафир прищурился, переваривая пьяным сознанием информацию.

– Нет. Подставила ее я.

– Вы… Кто же вы такая, Эмма Уилберри?

– Мать, которой есть за что мстить, господин Кеоне.

– Вы знали Учителя?

– Нам пришлось с ним познакомиться два года назад, когда в его дом попала моя дочь. Для того, чтобы тренировать нового ученика, Ромери должен был получить одобрение Совета Всевидящих. Я это разрешение для него достала.

– Вы? – нахмурился Зафир.

– Я, – кивнула Эмма. – И подарила Ромери секрет, который он смог противопоставить Сомери в Совете. У нас с ним были одни цели, и мы оба шли к ним теми способами, которые были доступны. За два года состояние Ромери значительно ухудшилось. Он медленно умирал, а я медленно теряла одного из своих союзников. Угасать на койке в окружении сожалеющих учеников он не хотел. Идея была проста. Ни за одно преступление, совершенное Сомери, она не понесла наказания. Вы заговор на Олмании предотвратили, и нисколько не сомневаюсь, что наша уважаемая Президент была к нему причастна. И даже если иные ее сдадут, это будет только их слово против ее слова. Так было всегда, когда дело касалось ее участия. И Ромери нисколько не сомневался, что творить беспредел Сомери будет и впредь. Уговор был прост: я создаю условия – он нажимает кнопку. Мой человек подтвердит операцию и предоставит необходимые документы, такие как выписки со счетов. Ромери придумал этот план и нажал кнопку. Ваш Учитель знал своих учеников лучше кого бы то ни было. Он был уверен, что Роден, ослепленная ненавистью, непременно обвинит во всем Сомери. И вы прислушаетесь к ее словам, когда правда о неприглядных достижениях этой паскуды вылезет наружу. Я обеспечила дочери алиби, закрыв ей доступ к счету на время госпитализации. И в это же время госпожа Сомери что-то заказала моему человеку. Зачем ей убивать вашего Учителя? – Эмма махнула рукой, – он шантажировал ее историей моей дочери. Вот вам мотив и способ убийства. Восстание на Суе начнется через три дня. Катализатором послужат материалы этого дела и несколько других преступлений Сомери, которые мои люди обнародуют в сети. Хотите отомстить? Вот ваш шанс. Она не сдастся без боя. Будет стоять до последнего, пока не сдохнет от чьей-нибудь руки. Хочешь, чтобы эта рука была твоей? – Эмма наклонилась и улыбнулась Зафиру. – Принимай условия сделки, мой мальчик, и я подарю твоей семье возможность поквитаться за все.

– Если вы столь уверены в успехе, зачем вам я и моя семья? – спросил Зафир. – Пусть кто-нибудь из ваших людей ее убьет.

– Проблема в том, мой мальчик, что убить Мастера, да еще и Президента к тому же, затея крайне сомнительная, по крайней мере для тех людей, которые служат мне.

– Предлагаете всю грязную работать сделать нам?

– Именно, – Эмма кивнула. – А теперь, извини. Меня ждет дочь.

Она, Имайджа и Одри встали.

– Если ты сможешь убедить свою сторону принять наше предложение, жду вас на Суе через пять дней. Двери моего дома всегда открыты для посетителей.

«Родственники» развернулись и под всеобщий гул направились к выходу. Стефан взглянул на Зафира и кивнул в сторону удаляющихся фигур. Зафир отрицательно покачал головой в знак того, что провожать их не стоит.

– Тебе здесь комфортно? – спросила мать, присаживаясь в кресло напротив Роден.

– Разве тебя интересует мой комфорт? – Роден не сводила глаз с иллюминатора, за которым были видны переливы света.

– Конечно меня интересует твой комфорт! – мама достала елотку из пачки и закурила. – Будешь? – она протянула ее Роден.

– Нет.

– Пытаешься завязать? – мать усмехнулась, явно демонстрируя неверие в способность Роден завязать хоть с чем-нибудь в ее жалкой жизни.

– Зачем ты пришла? – Роден перевела на нее взгляд.

– Ты прослушала запись нашего с ним разговора. Я хотела узнать твое мнение.