Владимир Забудский - Путь к звёздам

После вынужденного исправления на «не мог» Перкинс понурился. За него продолжил Ву.

— Но вы ведь знаете, каким он был маниакально осторожным. Правила техники безопасности он выучил назубок. Мы и подумать не могли…

— Никто не мог, — наконец взяла слово Саша, заметив, что с каждым следующим Ву словом Кит всё сильнее мрачнеет. — Но от того, что мы будем убиваться по нему, его не вернёшь. Так что давайте постараемся не раскисать и не распускать нюни, как бы тяжело это ни было. Лады?

— Договорились, — со вздохом кивнул Кит.

— Как Акеми переживает всё это? — поинтересовалась Саша, переводя разговор.

— Ты ведь знаешь, она девчонка неболтливая, — пожал плечами Перкинс. — Сидит себе в своём виртуальном мире, делает свою работу. На вид невозмутимая. А что там у неё глубоко в душе — хрен разберёшь. Я пытался с ней заговорить. Да я в таких делах не мастер. Как-то не особо заладилось. Решил больше не дёргать девчонку. Её и так задолбали допросами люди из службы безопасности. Ведь она — последняя, кто видел Энди живым.

— Я собираюсь заглянуть к ней, — призналась Тёрнер.

— Ну смотри. Может, ты найдёшь более подходящие слова.

— Ладно, парни, — в завершение молвила Саша, ободряюще похлопав по плечам товарищей. — Не вешайте нос. И отдыхайте побольше, чёрт бы вас побрал! Куда так спешить со строительством корабля, если у нас всё равно не хватает для него топлива?

— Проклятье! А я надеялся, ты приехала с каким-то решением! — воскликнул Кит.

— А как ты предлагаешь решить эту задачку? Родить эту хренову антиматерию, что ли? Мне пора. Но я надеюсь, мы ещё найдемся, пока я тут.

По дороге к центру управления доками, где Тёрнер рассчитывала найти Асмада, им с Джилл предстояло разделиться.

— Уверена, что тебе не нужна будет компания в морге? — участливо спросила подруга напоследок.

— Нет, Джилл, спасибо. Мне, конечно, будет очень не хватать там твоей разговорчивости. Но я хочу сделать это сама. Не бойся, в обморок не грохнусь.

— Ну смотри. Ты девочка большая. Скажу напоследок ещё кое-что об Акеми Аоки, раз уж ты собралась её навестить. Эта информация содержалась в медицинских файлах, которые передала в «Терра Нову» администрация станции «Gateway» после завершения расследования по гибели Энди. Нам, как работодателю, полагается.

— В медицинских файлах? А мне точно нужно это знать? Врачебная тайна же, и всё такое, — нахмурилась Саша, и внезапно осеклась от невероятной догадки. — Господи! Джилл, только не говори, что она!..

— … «беременна»?! Да ты, подружаня, я смотрю, фанатка мелодрам? — прыснула Джилл. — Нет, она не беременна! Я всего лишь хотела рассказать, что с ней, как с близким человеком погибшего, провёл сеанс здешний психолог. Таков обязательный протокол для несчастных случаев на «Gateway». Проводятся необходимые тесты, чтобы понять, не нуждается ли человек в постоянном присмотре и может ли быть допущен к нахождению на станции в обычном режиме. Короче говоря — не стукнет ли чего в голову убитому горем близкому, и не навредит ли он себе или окружающим. Откроет там какой-нибудь шлюз в открытый космос, или хрен знает что ещё…

— Я всё поняла. И что с того?

— Я не имею права раскрывать никому этих данных, если это не жизненно важно для корпорации, бла-бла-бла, — ответила Джилл, состроив серьёзную мину, и тут же добавила: — Но ты же никому не расскажешь. Так вот — психотест показал идеальные результаты. Она спокойна, как буддистский монах после полувека медитаций. Либо у неё нервы крепче стали, либо они с Энди не были так уж близки. К чему я веду — так это к тому, что непохоже, чтобы нашей японской снежной королеве требовалась твоя моральная поддержка.

Станции «Gateway» на орбите Луны. Сектор «Лямбда».

Центр управления строительством межзвёздного корабля «Пегас».

16 ноября 2125 года. На Земле — 04:05 по Гринвичу.

Абдуррахман Асмад не любил Сашу Тёрнер, и не скрывал этого.

Упитанный и представительный 72-летний мужчина, неплохо сохранившийся для своих лет, Асмад относился к адептам вымирающей ныне старой патриархальной корпоративной культуры стран Азии с её иерархичностью и патернализмом, одним из столпов которой был его патрон, великий Микайо Хаттори.

У него не возникало никаких проблем в общении со Львом Королёвым — крупным и представительным мужчиной с хорошо поставленным командирским голосом. Но стоило место покойного Королёва занять Саше — как абсолютно те же рутинные рабочие вопросы начали обсуждаться в совсем иных интонациях. Как бы хорошо Тёрнер ни знала своё дело, ей не суждено было стать в глазах Асмада равной уже только потому, что у неё между ног не было члена, а в волосах — не хватало благообразных залысин и седых волосков. Всем своим видом и поведением директор строительства демонстрировал, что является чрезвычайно важной птицей, которой унизительно и не по рангу отчитываться «перед какой-то девчонкой».

Сашу коробило от поведения этого динозавра, в манерах которого пещерный сексизм и эйджизм гармонично уживались с ещё дюжиной не менее отвратительных «-измов». Но она, по мере сил, старалась сдерживать эмоции. Ей приходилось считаться с тем, что Асмад был человеком Хаттори-старшего, главы «Fujisan» — одного из ключевых инвесторов «Терра Новы», чей пакет акций превышал даже пакет семейства Гизу. Он был способен диктовать условия даже Монике Мейер. Вдобавок, Асмад проявил себя весьма успешным руководителем строительства (любовь и тёплые отзывы рабочих, разумеется, не были мерилом успешности — ценилась лишь результативность проекта). Нравилось ей это или нет, но индонезиец закрепился на своей позиции куда более прочно, чем она на своей. А эффективное взаимодействие с тем, кто эту позицию занимает, было жизненно важным для успеха проекта.

Двадцатиминутное совещание, проведённое с Асмадом с глазу на глаз у иллюминатора центра управления строительством (просторного помещения, кишащего персоналом и наполненного вычислительной техникой) показалось Саше двухчасовым. Но, с горем пополам, все необходимые вопросы были пройдены.

— Как я неоднократно сообщал, цифра 92,532 %, указанная в промежуточном отчёте, абсолютно точна, — назидательно ответил Абди на один из её завершающих комментариев.

В обычной ситуации он непременно говорил бы стоя, сложив руки за спиной. Эта поза придавала ему максимальной важности. Но они находились в космосе, где это было невозможно. Асмад предпочитал проводить совещания сидя, пристёгнутым к креслу — это положение позволяло ему сохранять хоть какое-то достоинство, а не нелепо болтаться в воздухе. Тем не менее, было заметно, что нахождение в невесомости, заставляющее отказаться от множества выработанных годами привычек, раздражает Асмада, как и необходимость носить форменный космический комбинезон лазурного цвета с эмблемой «Терра Новы» — такой же, как на любом из рабочих. На Земле мало кто видел его в иной одежде, чем костюм-двойка с белой рубашкой и тёмным галстуком, и отполированные до блеска чёрные туфли. Не забывал он о дорогих запонках и, конечно же, часах, а чёрная пышная шевелюра всегда была подкрашена и прилизана, так, что напоминала парик. На взгляд Саши, это смотрелось комично. На взгляд Асмада, по-идиотски и неподобающе смотрелся как раз образ Тёрнер, в котором она позволяла себе являться на производственные совещания любого уровня — эти её всегдашние джинсы, незатейливые джемпера и кожаные «лётные» куртки. В кругу приближенных Асмад однажды пошутил, что Тёрнер пытается косить под современное перевоплощение Амелии Эрхарт, но больше походит на дочь одинокого сельского автомеханика, проводящую всё свободное время в папином гараже. Как же странно, что это нелепый образ мог показаться привлекательным такому человеку, как… впрочем, это неважно.