Владимир Забудский - Путь к звёздам

Из прошедших 5,5 лет Мари и её муж Янош провели там не менее года.

— Янош сейчас там? — спросила Саша.

— Ага. Если бы мы оба уехали, работа начала бы серьёзно буксовать. Я вернусь туда через неделю. Бедняжка без меня там сильно грустит.

— Бр-р-р, — поёжилась Рут. — Ещё бы там не грустить. У меня от этого места мурашки по коже.

— Ты там бывала? — поинтересовалась Саша.

— Всего один раз. И больше не хочется, — призналась Рут.

— Надо же, какая ты у нас чувствительная, — усмехнулась Мари. — А ведь мы там воссоздали лишь ничтожную долю того, с чем нам предстоит иметь дело у цели нашего путешествия. Ты по-прежнему уверена, что хочешь участвовать?

Повернувшись к Саше, Мари, чьи щеки слегка порозовели от спиртного, заявила:

— Я тебе вот что скажу, Тёрнер. Скажу то, что говорила тебе с самого начала. Вероятность того, что тамошняя микробиота убьет всех нас — крайне велика. Это, конечно же, в том случае, если мы туда вообще долетим. Но это уже по твоей части вопрос.

— Я смотрю, ты сегодня особо оптимистична.

— Я-то? Я просто констатирую факты.

— Неужели всё настолько плохо?

— Я уверена, что ты читала последний отчёт Гоффман по поводу того, что представляет собой наша «походная аптека».

— Он всё ещё слишком засекречен, чтобы говорить о нём тут.

— Было бы в нём столько же ценности, сколько секретности! — фыркнула Мари. — Не к Эмме претензии, разумеется, и к её ребятам. Они-то молодцы. Но против фактов не попрёшь. Фигурально выражаясь, мы с вами идём охотиться на тигров, вооруженные парой зубочисток. На Земле-2 нам встретятся множество смертельно опасных микроорганизмов, многоклеточных, одноклеточных и неклеточных. Многих из них мы до сих пор затрудняемся даже классифицировать. Мы остерегаемся называть их «вирусами», «бактериями», «грибами» и другими знакомыми нам терминами, потому что известные нам таксономические единицы могут быть неприменимы к биоте Земли-2, которая эволюционировала совершенно иначе. О некоторых организмах мы могли не получить вообще никаких данных от «Лиама», либо получили только поверхностные. У некоторых — генетический код слишком сложен и не был расшифрован «Лиамом», либо мы не смогли воссоздать их в лаборатории. Короче говоря — мы знаем о тамошней микробиоте крайне мало. Люди никогда не взаимодействовали с этими микроорганизмами. А микроорганизмы — с людьми. Но микроорганизмы обладают гораздо лучшими адаптивными свойствами. Как показали эксперименты на высших приматах на станции «Эмерсон» — тамошняя биота, которую мы воспроизвели, быстро приспосабливается к новым хозяевам. Она часто ведёт себя весьма агрессивно. А организму хозяев не удаётся дать эффективный иммунный ответ. Это было ожидаемо. Иммунная система формируется на протяжении десятков, а иногда и сотен поколений, что в случае с высшими животными означает тысячи лет. Поскольку мы, разумеется, не можем наследовать пример нацистских учёных и экспериментировать на людях — мы понятия не имеем, какие заболевания будут развиваться у людей под воздействием этих организмов. Будут ли они похожи на заболевания, которые мы наблюдаем в лаборатории у шимпанзе? Может быть. И если так, то наши дела довольно плохи, между нами говоря. Но вовсе не факт, что это будет именно так. Не зная этого точно — мы не можем работать над изобретением вакцин и специфических лекарств.

— Но ведь есть и хорошие новости, — наполовину утвердительно, но с вопросительной ноткой произнесла Саша.

— Хорошей новостью стало то, что некоторые из известных человечеству антибиотиков, противовирусных, противогрибковых и антипаразитических средств показали себя довольно эффективно против внеземных организмов. Это тоже вполне ожидаемо. В отличие от земной микробиоты, внеземная не имеет опыта взаимодействия с этими средствами и не выработала к ним устойчивости. Но мы обнаружили ряд исключений из этого правила. Многие микроорганизмы Земли-2 настолько сильно отличаются от земных, что наши медикаменты против них бесполезны. То есть, есть ряд потенциально опасных для человека микроорганизмов, которых мы пока не можем убить или нейтрализовать, если они попадут к нам в организм.

Убедившись, что все усвоили смысл её слов, Мари продолжила:

— Как мы можем защититься от них? Только одним способом — вообще не взаимодействовать с ними. Вместо голубой мечты о том, как мы бегаем босиком по лужайке на этой далёкой и прекрасной планете, мы будем передвигаться там в защитных скафандрах и обитать в помещениях с крайне высокой степенью биозащиты, при входе в которые — подвергаться полной дезинфекции. Лучше всего — вообще оставаться на орбите. И всё-таки, какие бы меры предосторожности мы ни предпринимали — они обязательно будут давать сбои. Потому что именно так работает техника и так действует человеческий фактор. Проверено сотнями лет опыта. В случае таких сбоев нашей последней «линией обороны» станут иммуностимуляторы общего действия, которыми нам придётся пичкать себя ежедневно. Но при этом мы должны понимать, что ни один иммуностимулятор не является универсальным оружием против любой биоты. Какая-нибудь особо живучая зараза непременно окажется сильнее наших иммуностимуляторов. И тогда она сожрёт нас с потрохами.

— Ты не возлагаешь больших надежд на ту работу, которая будет вестись за время полёта? — спросила Тёрнер.

Саша говорила о ещё одном фрагменте их проекта, в который были вложены баснословные средства — полностью роботизированной биолаборатории, обустроенной на борту «Пегаса», в одном из отсеков, накрытых «коконом Бланка». Предполагалось, что на протяжении полёта там будет продолжаться работа, направленная на адаптацию к Земле-2. Биолаборатория, управляемая «Афиной», будет проводить собственные исследования согласно заранее определённой программе, а также обрабатывать свежие научные данные, поступающие с Земли (пакет свежих данных будут отправлять с Земли каждый месяц). За тридцать с лишним лет наука могла шагнуть далеко вперёд. В случае, если человечество сможет изобрести более передовые медикаменты, полезные для выживания на Земле-2 — «Афина» попробует изготовить их прямо на борту, искусственно синтезируя необходимые ингредиенты.

— Конечно же, мы все возлагаем на это большие надежды. Но надеяться на это — всё равно, что играть в лотерею. Как далеко удастся продвинуться? Сможет ли «Афина» управлять биолабораторией как надо без нашего постоянного присмотра? А что, если мы потеряем связь с Землёй и не будем получать обновлённые научные данные? А что, если за эти 30 с гаком лет интерес к Земле-2 угаснет настолько, что исследования на Земле в этом направлении вообще перестанут проводиться? И ещё сотня таких вот «а что, если?». Попросту говоря — вперёд, навстречу неизвестности!