Франсуа Баранже - Спаситель мира [litres]

– Да, да, я знаю. Я и не принял его слова всерьез.

Учитывая, что мудрец заметил, с каким видом я слушал Окур’ата, наверняка это прозвучало не очень убедительно.

– Если хочешь, – продолжал он, – я могу сам встретить трех новых посланцев. Может, тебе уже надоело тратить время на то, чтобы убеждать моих соплеменников, что вам можно доверять.

На какое-то мгновение я чуть было не поддался соблазну и не согласился. Уз’ка был почти таким же тонким психологом, как его учитель, и моя усталость не ускользнула от него. Но даже если мне казалось, что на сегодняшнее утро я сыт атамидами по горло, я вежливо отверг его предложение. Мое чувство долга, а также моя пресловутая неспособность кому-то что-то препоручить заставляли меня лично заниматься всеми вновь прибывшими.

В знак того, что он меня понимает, Уз’ка очень по-человечески кивнул. Меня постоянно поражало взаимопроникновение наших языков и наших повадок. Уже трудно было сосчитать количество выражений или жестов, которые взаимно переняли друг у друга группа исследователей-бесшипников и атамиды из каравана.

– Кстати, Уз’ка, – сказал я по-атамидски, – как ты знаешь, мы сегодня после полудня ждем в Котелке Тан’хема, чтобы, – тут я сдался и перешел на родной язык, – провести очередной рабочий сеанс. Не мог бы ты ему об этом напомнить? Я слышал, что он бывает немного рассеян.

– Положись на меня, я напомню .

Мне показалось, что в тоне ученика прозвучали нотки осуждения. А поскольку такое случилось уже не в первый раз, я спросил:

– Можно я задам тебе вопрос, который требует искреннего ответа?

Не останавливаясь, Уз’ка обратил на меня свои черные глаза.

– Хорошо ли старый мудрец переносит наши опыты?

– Пока да .

– Что значит – пока?

На сей раз Уз’ка остановился. Он показался мне куда более расстроенным, чем я ожидал.

– Вы начали всего три дня назад, – произнес он, не сумев скрыть своего беспокойства, – и пока все идет хорошо. Но кто может сказать, что будет через три недели или через три месяца? Ты сам признаёшь, что риск есть, и немалый. Если хочешь искреннего ответа, то, по моему мнению, на его месте должен быть другой мудрец .

В знак собственной беспомощности я только развел руками.

– Ты же знаешь Тан’хема лучше меня: его невозможно переубедить, если он принял решение. Он настоял, что будет первым.

– Да, и ты прекрасно понимаешь, что он это сделал ради тебя. Потому что тебя он особенно ценит и хочет поддержать, помочь в твоем поиске .

Разумеется, я понимал. Однако эта четкая формулировка, услышанная из уст (в данном случае, следует уточнить, из разума) атамида, подействовала на меня сильнее, чем я мог предположить.

– Ты не одобряешь эти опыты, верно?

От Уз’ки исходили волны волнения, как бы он ни пытался это скрыть, и они выплеснулись на меня одновременно с ответом.

– Нет, конечно же нет, Альберик. Каким неблагодарным я был бы, упрекнув тебя в том упорстве, с которым ты стремишься нам помочь. Просто мне не нравится, что мой старый учитель идет на риск, даже ради достойной цели .

Он приблизился ко мне и с грустью произнес:

– Что поделать, это война. А на войне, как я думаю, все должны идти на риск .

Вся проблема заключалась в частоте бета-волн.

В нормальном состоянии человеческий мозг испускает измеримое электромагнитное излучение. Если его нет, речь идет о клинической смерти.

Очень слабые, порядка пикотесла, эти волны тем не менее фиксируются, а значит, могут использоваться. И наоборот: при корректном воспроизведении внешний электромагнитный сигнал может модифицировать активность мозга. Вот самая примитивная схема того, как функционирует мозговое подключение к биоСтрукту типа Нод-2. Мозг становится простым периферийным устройством системы. Естественно, я немного утрирую, но исключительно для ясности.

Когда пультовик подключается к Нод-2, система переходит на определенную частоту, в данном случае в пятнадцать герц, проверяя, что индивидуум в состоянии выполнять свою работу. Нельзя же допустить, чтобы субъект с жуткого бодуна развлекался, рассылая блуждающие электромагнитные импульсы по всему Инфокосму. Пятнадцать герц соответствуют оптимальной активности мозга. Проще говоря, чтобы система его признала, человек должен бодрствовать и находиться в ясном сознании. Во время сеанса часто случается, что цикл колебаний поднимается выше пятнадцати герц, до уровня гамма, но для авторизации подключения ты должен обеспечить минимум в пятнадцать герц.

Наше пиратское устройство вполне могло подсоединяться к приемным устройствам Нод-2 на борту «Святого Михаила», находящегося на орбите в трехстах семидесяти километрах над нашими головами, но из-за дистанции сигнал так ослабевал, что система не полностью распознавала колебания, и частота бета-волн автоматически падала, достигая всего шести или семи герц. То есть уровня тета-волн. Излишне объяснять, что доступ в систему нам постоянно был перекрыт. Грубо говоря, биоСтрукт предполагал, что к нему пытается подключиться какой-то тип под снотворным.

К несчастью для нас, усилить сигнал такого типа было невозможно. У нас просто стало бы больше помех. Это все равно что пытаться увеличить размытую картинку. Нам требовалось другое: мозг, способный напрямую излучать на самой высокой частоте, чтобы достаточный уровень колебаний смог пробиться сквозь паразитарный барьер.

Безумное предложение, которое я представил на суд коллег, опиралось на тот факт, что атамидским мудрецам удается передавать свои восприятия, а также значимую часть своих мыслей, другим разумам. А значит, частота их излучения в электромагнитном спектре значительно превосходит человеческую. Таким образом, если у нас будет высокоэффективный «излучатель», вполне возможно, что передаваемый на Нод-2 сигнал, несмотря на помехи, создаваемые расстоянием, сумеет преодолеть роковой порог в пятнадцать герц.

Разумеется, первым из атамидских мудрецов, предложившим свою кандидатуру для участия в эксперименте, был Тан’хем. Как и Уз’ка, я бы предпочел, чтобы роль подопытного кролика взял на себя мудрец помоложе и менее знаковый, нежели духовный лидер каравана, но старый атамид хотел показать пример. Предполагаю, что его самого мучило любопытство относительно результатов эксперимента. Во всяком случае, я был уверен, что отговаривать его бесполезно.

Когда в первый день он уселся в кресло пультовика в центре Котелка, у меня возникло странное ощущение. Трудно сказать, было ли то плохое предчувствие или осознание неуместности этого инопланетянина возле столь хорошо знакомого мне пульта.

Прежде всего нам следовало определить, в какие точки крепить щупы , эти маленькие пластиковые серые кругляши, которые человеческое сообщество совершенно ошибочно называет «электродами»: на самом деле они являются концентрацией технологий, не менее далеких от какого-то электрода, чем транспортная баржа на магнитной тяге от овощной корзины.