Дэвид Веллингтон - Последний астронавт [litres]

А потом она выросла, и вся ее жизнь сосредоточилась на увековечении памяти погибшего астронавта. Чувство вины и скорбь, которые она испытывала из-за смерти Блейна Уилсона, ее преобразили. Превратили в нечто иное. Долгое время Дженсен считала, что расплатиться по этому долгу возможно, только наказывая саму себя, разрушая свою собственную жизнь. Рой Макаллистер все изменил. Он предложил ей нечто другое, новый путь. Способ все исправить. Этот полет к 2I… он должен был ее исцелить.

Для этого необходимо найти Фостера и его команду – такова цена. Цена возвращения собственной души. Конечно, Дженсен понимала, что все не так просто. Понимала, что не существует никакой морально-этической арифметики, жизнь за жизнь… Так не бывает. Жизнь не так устроена. Но лучшей идеи у нее не было. Она почти сдалась. Начала думать, что Хокинс был прав, что команда «К-Спейс» погибла. Что ее спасательная вылазка – это идиотское фиаско, которое привело только к смерти Стивенса.

Но теперь… Они же видели Чаннаронг, пусть не вживую, а только на карте памяти. Они точно знают, что она еще жива. А это значит – есть шанс, что живы и остальные. Что она, астронавт Салли Дженсен, сможет их найти. До этого момента у нее была подсказка. Фостер объявил, что направляется сюда, к сердцу. Здесь обязательно должен обнаружится какой-то след, какое-то указание на то, куда он направился потом.

Дженсен внимательно высматривала что-нибудь яркое – маленький оранжевый вымпел. Ей не нужна была еще одна карта с посланием. Ей вообще нужно очень мало. Просто один их флажок и прогоревшая светопалочка. Что-нибудь. Когда она дважды обошла сердце и не отыскала ничего, пришлось смириться с неизбежным выводом. Если к-спейсовцы здесь и побывали, если они забрались настолько далеко, то никаких следов не оставили. Или, может, внутренности 2I менялись так быстро, что оранжевый флажок оказался поглощен, когда из тающего льда поднимался купол острова.

Нечего здесь искать… Дженсен плюхнулась на толстый отросток. Она чувствовала, как он под ней пульсирует, чувствовала, как по нему льется жизнь. Ей ужасно хотелось плакать. Чаннаронг жива. Они видели, оставленное ею послание – непонятное предостережение. Значит, она где-то рядом. Почему она не задержалась, чтобы с ними поговорить? Почему не встретила их с распростертыми объятиями – людей, которые пришли ее спасти?

Почему к-спейсовцы ни разу не ответили на ее радиовызовы? Это невозможно было понять. Совершенно невозможно. С вершины острова Дженсен устремила взгляд в темноту – в бесконечную тьму 2I. У нее был план. Был план – и… провалился. И все же нужно продолжать искать. Во что бы то ни стало. Дженсен перенастроила радио своего скафандра. Установила передачу с максимально возможной мощностью.

– «К-Спейс», это Дженсен, «Орион», – сказала она. – Фостер. Чаннаронг. Холмс. Ответьте, пожалуйста. Ответьте, ребята!

Она переключила радио на прием. Какое-то время просто слушала щелкающий ритм крыльев 2I. У нее над головой по верхушке сердца скользнула молния, и динамики плюнули в уши мерзкими звуками, совершенно ее оглушив. Дженсен хлопнула по настройке, снова переключаясь на передачу.

– «К-Спейс», – позвала она, – ответьте! Это «Орион». Вы хотите, чтобы мы ушли? Просто скажите почему. Сообщите мне хоть что-нибудь… «К-Спейс»! Вы наверняка меня уже услышали. Наверняка…

У Дженсен сорвался голос. Зачем она это делает? Все бесполезно. Она переключила радио на прием. А потом вывернула чувствительность на максимум, надеясь поймать хоть слабый шепот. Слова, человеческие голоса на ветру…

Ничего. Молчание. А потом…

– Черт! – взвыла она.

Молния снова ударила в сердце, и шум вломился ей в уши, словно вбитый в череп кол. Дженсен открыла виртуальное меню и посмотрела на код, управляющий ее системой связи. Уже был подобран деструктивный интерферирующий сигнал для устранения шороха крыльев 2I. Может, удары молнии тоже удастся заглушить? Бывший командир посмотрела на графическое изображение всех волн, которые ее радио принимало в последние несколько секунд, и уже начала вводить код…

И вдруг увидела нечто неожиданное. Среди дикой мешанины диапазонов электрических разрядов, в несущей волне крыльев 2I прятался сигнал. Единственный немодулированный импульс, возникающий каждые шестьдесят секунд. Точно через шестьдесят секунд на волне 121,5 мегагерца. Ну, там по всему спектру было множество случайных сигналов, гудков и писков, которые могли означать что угодно.

А этот сигнал был очень слабым – слишком слабым, чтобы Дженсен услышала его на фоне всего этого шума. Однако сейчас он ее зацепил. Этот конкретный сигнал оказался чище случайных звуков, четче. Она отлистала журнал назад и нашла его точно там же. Каждые шестьдесят секунд в течение последних шестнадцати часов. 121,5 мегагерца. Цифра казалась знакомой. Дженсен была уверена, что уже слышала какую-то передачу на 121,5 мегагерца… В следующий миг она вскочила и понеслась вниз, туда, где находились остальные. Надо им сказать.

– Будем ждать ее возвращения, – объявил Хокинс.

Он отказался идти искать Дженсен в темноте.

Рао встревоженно смотрела наверх. Она слышала, как напарница вызывала по радио «К-Спейс» – а потом… все. Астробиолог попыталась сама связаться с бывшим командиром, сказать, чтобы та возвращалась к ним, но ответа не получила. Если Дженсен ее услышала и идет обратно, то она что-то не торопится. Если Дженсен упала в темноте и сломала ногу – если забрела в какую-нибудь смертоносную ловушку, в какой-нибудь неизвестный кошмар 2I… Но Хокинс от ее тревог отмахнулся.

– Она слишком умна, чтобы одной уходить слишком далеко, – заявил он. – А нам нужно придумать план.

Майор открыл карту АРОК и поделился ею с астробиологом. Зернистое черно-белое изображение теперь, когда Рао стала по-настоящему верить в свою гипотезу, показалось ей чересчур похожим на рентгеновский снимок или картинку МРТ.

– Как насчет вот этого вот? – спросил командир, указывая на большую шпилеобразную тень на карте в области на противоположной, относительно их нынешнего положения, стороне барабана. – За что отвечает эта часть?

– НЕ ЗНАЮ, – ответила астробиолог, уже в десятый раз.

– Тогда как насчет вот этой длинной структуры?.. Видишь, как она соединяет один из куполов вон с тем арочным каркасом? – спросил он, погружая руку в карту.

Хокинс был похож на хирурга, копающегося в брюшной полости.

– Я уже тебе говорила: моя теория не дескриптивная, – терпеливо произнесла Рао. – Нет оснований думать, что какая-то из этих структур аналогична известным нам организмам. 2I эволюционировал в среде, которая кардинально отличается от земных условий… Было бы невероятно, если бы у него оказались все те же органы и ткани, что и у нас… Я не могу сказать, как и что здесь функционирует… Только для того, чтобы разобраться в его макроскопической анатомии, понадобились бы многие годы. Мне надо препарировать 2I, чтобы только приблизиться к пониманию того, как он устроен, но он немного великоват для того, чтобы браться за скальпель и пинцет!