Вернор Виндж - Пламя над бездной [сборник]

— Она хотела, чтобы это случилось здесь, — сказал он.

— Что с-с-случилось? — вырвалось у Йоханны.

Странник пожал плечами на стайный манер:

— Это от шока при выстреле пушки. Но могло произойти и от чего угодно другого.

В том, как покачивались его головы, было что-то странное. Йоханна вдруг сообразила, вне себя от изумления, что стая улыбается , исполненная радости.

— Я хочу ее увидеть!

Йоханна кинулась к двери, и Шрамозадый порскнул прочь.

Свет проникал в дом только через открытую дверь и щелевидные окна высоко под потолком; Йоханна дождалась, когда глаза привыкнут. Пахло чем-то… влажным. Древорезчица лежала кружком на подбитом матраце, который занимала ежевечерне. Йоханна подошла к ней и опустилась на колени. Стая нервно дернулась от ее прикосновения. Она была в крови, и посередке матраца виднелось что-то вроде клубка внутренностей. Йоханну затошнило.

— Д-древорезчица? — очень тихо позвала она.

Один элемент королевы подался к Йоханне и уткнул морду ей в руку.

— Привет, Йоханна. Как… странно… что рядом со мной сейчас кто-то сидит.

— У тебя кровь. Что с тобой?

Мягкий, совсем человеческий смех.

— Мне больно, но это хорошо… Глянь.

Слепец держал в челюстях что-то маленькое, мокрое, а другой элемент это что-то вылизывал. Оно извивалось, оно было живое. И Йоханна поняла, отчего растолстели и стали так неуклюжи в последнее время элементы Древорезчицы.

— У тебя щенок?

— Да. И через пару дней будет еще один.

Йоханна села на деревянный пол и закрыла лицо руками, чувствуя, как снова подступают слезы.

— Но почему ты мне не сказала?!

Древорезчица мгновение отмалчивалась. Вылизав щенка, она умостила его на брюшке элемента, который, надо полагать, приходился тому мамой. Новорожденный прижался к шерстке. Если он издавал какие-то звуки, то Йоханна их не слышала. Наконец королева ответила:

— Я… не знаю, как тебе объяснить. Мне очень тяжело было.

— Завести детей?

Руки Йоханны стали липкими от пропитавшей подстилку крови. Конечно, ей и должно быть тяжело. Так начинается любая жизнь на планетах вроде этой. Рождается из боли, которая вынуждает искать поддержки других, из боли, которая ведет к радости.

— Нет. Завести детей несложно, я рожала больше сотни раз, насколько помню. Но эти двое… положат мне конец. Ну как тебе объяснить? Вы, люди, не выбираете, продолжать ли себя; ваши отпрыски в любом случае вами не являются. Но для меня это конец души, прожившей шестьсот лет. Видишь ли, я собираюсь принять этих двоих в себя… и впервые за много веков не буду им одновременно матерью и отцом. Я стану новой.

Йоханна поглядела на слепца и слюнявого. Шестьсот лет инцеста. Сколько бы еще протянула Древорезчица в здравом уме? Не буду им одновременно матерью и отцом .

— А кто же отец? — не выдержала она.

— А ты как думаешь? — Голос раздался сразу за дверью. Элемент Странника Викврэкшрама заглядывал внутрь одним глазом. — Когда Древорезчица принимает решение, то малым не довольствуется. Она была самой цепкой, самой слитной душой всех времен. Но теперь в ней кровь — гены, как сказал бы Данник, — стай всего мира, кровь одного из самых безбашенных пилигримов, когда-либо раскрывавших душу ветру.

— И одного из самых умных, — добавила Древорезчица насмешливо и печально. — Новая душа окажется не глупее старой, и к тому же гораздо гибче.

— А я тоже немножко беременный, — сказал Странник. — И мне ни капельки не жаль. Я слишком долго был четверкой. Представь себе, завести щенков от самой Древорезчицы! Может, я под это дело остепенюсь и осяду на одном месте.

— Ха! Даже двоих моих не хватит, чтоб укротить твою душу пилигрима.

Йоханна слушала их веселую болтовню. Они обсуждали странные, чужеродные вещи, но с юмором и теплотой, которые вдруг показались ей очень знакомыми. Она уже где-то… и тут она вспомнила. Когда Йоханне было всего пять, мама с папой принесли домой маленького Джефри. Йоханна не помнила ни слов, ни смысла сказанного, но говорили мама с папой таким же тоном, как сейчас Древорезчица со Странником.

Йоханна села, опершись спиной о подушку, и напряжение этого дня оставило ее. Артиллерия Щепетильника и вправду работает; они еще могут отбить корабль. А даже если потерпят неудачу… все равно она чувствовала себя чуть-чуть дома.

— А м-можно мне погладить твоего щеночка?

Путешествие «Внеполосного-II» начиналось с катастрофы, где часы и минуты отделяли жизнь от смерти. Первые недели прошли в ужасе и одиночестве, пока тянулось воскрешение Фама. «Внеполосный-II» быстро снижался к галактической плоскости, отдаляясь от Маршрутизатора. День за днем звездный вихрь выпрямлялся им навстречу, пока не стал сплошной полосой света. Таким Млечный Путь виден с Нюйоры и Старой Земли — и с большинства обитаемых планет Галактики.

Двадцать тысяч световых лет за три недели, но это в Срединном Запределье. Теперь корабль двигался в галактической плоскости, а до цели на Дне Запределья оставалось еще шесть тысяч световых лет. Зонные интерфейсы примерно соответствовали эквимассовым поверхностям; в галактическом масштабе Дно представляло собою линзообразную поверхность и окружало бо́льшую часть галактического диска. «Внеполосный-II» летел в плоскости этого диска, держа курс более или менее постоянно к центру Галактики. Каждая неделя приближала их к Медленной Зоне. Что еще хуже, путь их (во всех вариантах) пролегал прямо через область массивного зонного сдвига. В сетевых новостях это называли Великой зонной бурей, хотя, разумеется, никакой физически ощутимой турбулентности там не регистрировалось. Но выпадали дни, когда преодолеть удавалось менее восьмидесяти процентов намеченного отрезка.

Они рано поняли, что замедляет корабль не одна лишь буря. Синепанцирь выбрался наружу, осмотреть поврежденные при бегстве участки.

— Так дело еще и в самом корабле? — Равна стояла на мостике и смотрела на звезды — движение их по небосводу стало неощутимым. Утвердительный ответ не принес ничего нового. Что же делать?

Синепанцирь слонялся по потолку взад-вперед.

Каждый раз, доезжая к дальней стене, он запрашивал управляющие программы корабля о состоянии шлюза в носовом люке. Равна метнула на него раздраженный взгляд.

— Слушай, ты уже в который раз за три минуты проверил шлюз. Если ты и вправду считаешь, что там поломка, то исправь ее!

Наездник затормозил, нерешительно шевеля ветками:

— Но я только что выходил наружу, хочу увериться, что люк надежно загерметизирован. Ой, а что, я уже его проверил?

Равна посмотрела на него и постаралась ответить помягче. На Синепанцире срывать гнев не стоит.