Франсис Карсак - Робинзоны космоса [сборник litres]

Любая угроза конфликта, казалось, была устранена. Элалухини находились в научной экспедиции, пусть и далеко за обычной границей их экспансии, и не намеревались колонизировать эту слишком отдаленную планету. Они входили в обширную миролюбивую конфедерацию народов – в более чем шестистах световых годах от земной области, – но остальные ее члены не были гуманоидами.

– Завтра мы приземляемся, Илия. Вы об этом знали?

– Да. И мы, кстати, тоже, в пятнадцати эльтонах… то есть примерно в десяти ваших километрах от вас. А послезавтра…

– Послезавтра – долгожданная встреча! Две гуманоидные – среди стольких негуманоидных! – расы Галактики наконец-то соединятся!

– Одно наше старое пророчество гласит, что когда-нибудь мы обнаружим «на звездном пути» своих братьев. Даже не знаю, как к нему теперь относиться – как к предсказанию ясновидца или же как к чистому совпадению? Мы можем еще стольким поделиться друг с другом! И это притом что мы, элалухини, и так уже многому от вас научились. Параллелизм нашего культурного развития столь поразителен, что физика, несомненно, прольет яркий свет на самые загадочные процессы эволюции…

– Одно меня печалит, Илия. После этой встречи нам опять придется расстаться. Кто знает, когда мы снова увидимся? Я офицер и должен подчиняться приказам…

– Вы забываете, что теперь вы говорите на нашем языке и что мы попросим прикомандировать вас к нам в качестве офицера связи.

Физиономия Мишо просветлела.

– Так вы тоже хотите снова меня увидеть?

– Возможно. Но не слишком ли мы далеки от вас – все-таки у нас такие разные привычки… К примеру, мясо мы едим исключительно сырым…

– Наша раса, как в прошлом и ваша, состоит из многих десятков народов. На борту «Искрометного» представлены одиннадцать из них, и мы научились относиться друг к другу с взаимным уважением, даже если не всегда понимаем друг друга в полной мере. И теперь, после трех месяцев, проведенных практически бок о бок, после всех этих ежедневных встреч и бесед, совместного преодоления языковых трудностей, вы стали для меня так же близки, как и мои судовые товарищи, а возможно, даже ближе большинства из них.

Она слегка покраснела.

– А билту еренга е тен, еренга кну бюто етиль! Дружба начинается с приятных слов, а затем сама порождает слово! Увидимся послезавтра, Жан, на этот раз – лицом к лицу!

Связь вот уже несколько минут как прервалась, а Мишо все еще продолжал размышлять над услышанным. Что она хотела сказать этой поговоркой? Он сверился со своими многочисленными записями. «Билто етиль» – «говорить слово», даже нет – «Слово», с большой буквы «С». Такое, которое налагает обязательства, будучи произнесенным публично. Элалухинский эквивалент заветного «да». Ну и ну! Уж не влюблена ли она в него, уж не готова ли перешагнуть через барьер в сотни световых лет? О’Хара утверждал… Какого черта! Ведь сам-то он в нее не влюблен! Или влюблен? Он так часто говорил о ней, что давно уже стал на корабле объектом шуток… Впрочем, пошли они все!.. В конце концов, что в этом предосудительного? Если две эти расы действительно столь близки, межрасовых браков избежать не удастся. Он будет первым, кто женится на элалухини, только и всего…

На следующий день он даже не успел как следует обдумать свою проблему. Оливарес поручил ему возглавить экспедицию, которой предстояло высадиться на Встрече, как называлась планета. Отчеты групп экологов и биологов, направленных туда, едва только появилась уверенность в мирном контакте двух рас, оказались благоприятными: очень близкая к земной среда, никаких бактерий или вирусов, с которыми не справилась бы панвакцина.

Они разбили лагерь у подножия холма, неподалеку от узкого длинного озера неправильной формы, на берегах которого было полным-полно водяных псевдоптиц. Во все прочие стороны тянулась бесконечная волнистая равнина, покрытая высокими кустами злаковых растений и разделенная на части рядами деревьев. В середине дня на другом конце озера совершила посадку элалухинская сфера. Короткий видеоконтакт подтвердил присутствие на борту Илии и ее брата.

Тотчас же были собраны временные модули. Договорились, что встреча состоится на следующий день, в лагере землян, в девять утра по местному времени, будут присутствовать руководители обеих экспедиций. Казалось, все идет лучше некуда.

Драма разразилась в пять вечера. За полчаса до этого трое молодых астронавтов явились к Мишо, попросив разрешения взять легкий вездеход и прокатиться до озера: им хотелось проверить, водятся ли в нем по-прежнему рыбы, которых привозили биологи, – после множества тестов экипаж и офицеры с удовольствием съели их. Лагерь уже разбили, так что причин для отказа не имелось. Мишо лишь напомнил биологам, что они не должны искать встречи с элалухини, и они уехали.

Ровно в пять часов вдали послышался приглушенный звук выстрела. Мишо вздрогнул – кто-то воспользовался сигнальным пистолетом. Затем пожал плечами: там, где отсутствуют запреты и охрана, призванная следить за исполнением предписаний, лучшего способа рыбной ловли, чем глушение, еще не придумали. По некотором размышлении – практически одновременно послышался специфический резкий свист – он прошел в свой модуль, взял бинокль и внимательно осмотрел берега озера.

Вдали, за небольшой рощицей, двигался вездеход, направляясь к сферическому летательному аппарату.

«Вот же негодяи! Наплевали на мой запрет и отправились шпионить за элалухини! – подумал он, приходя в ярость. – Проведут месяц в кандалах – больше на такое никогда не решатся! Самое меньшее, что я им могу присудить, – это три дня, а с извечным „Вдесятеро больше!“ Оливареса выйдет ровно месяц, как пить дать!»

Вездеход приближался, выписывая зигзаги. Встревоженный Мишо снова навел на него бинокль. Один человек – за рулем; все остальные сиденья пусты!

– Черт подери! – выругался Мишо. – Что же случилось?

Он уже опасался худшего.

– Бенсон! Крэйг! Каррер! Планетоход – и за мной, с оружием!

Направлявшийся к лагерю вездеход резко свернул вправо и въехал в кусты. Едва взревел двигатель, как они попрыгали в ковшеобразные сиденья и на максимальной скорости понеслись вперед.

На рулевом колесе висел человек или, скорее, то, что когда-то было человеком. Кожа лица была содрана заживо, особенно вокруг глаз, словно кто-то яростно, раз за разом, впивался в нее ногтями. Длинные порезы уходили под изорванную в клочья одежду, из зияющей раны на шее хлестала кровь.

– Боже правый! Он что, дрался с кошками?

Мишо приподнял голову раненого:

– Остальные? Где остальные, Абдул?

Левый глаз с трудом приоткрылся.

– Мертвы… на нас напали… обезьяны… Аллах…