Алексей Ракитин - Дорога на Даннемору (СИ)

И на пятый день, уже после отбоя, за дверью камеры я расслышал крики: «Объедалов! Объедалов! Разорвирубаха!» Здесь никто не знал меня под этими фамилиями. Я понял, что за мной пришли. Кто бы там ни был, устами этих людей ко мне обращалась сама судьба.

Разумеется, я сел на кровати и заорал изо всех сил: «Спасайте меня, я тута!» Не прошло и минуты, как тяжкие оковы оказались сброшены с двери (совсем как в бессмертном стихотворении А. С. Пушкина про конституцию), и в освещённом проёме возник массивный, намного крупнее меня, мужчина. Кряжистая, осанистая фигура, с длинными руками, казавшимися непропорционально длинными — именно так должны были бы выглядеть гоблины, если бы они в самом деле паслись на тучных пастбищах этой планеты в это время. За спиной колоритного спасителя маячила ещё одна гоблинообразная фигура. Оба добрых человека оказались одеты одинаково: в весьма популярные у местной молодёжи штаны с многочисленными протёртостями на разных местах и в тряпицы без рукавов с странными рисунками, стилизованно изображавшими кирпичную стену и расплющенного на её поверхности человека. Надпись вокруг рисунка гласила: «Убей сибя апстену!». Оба здоровенных мужика держали в руках какое-то необычное оружие, пристёгивавшееся к предплечью: такого в двадцать первом веке на существовало. И данное обстоятельство лучше всяких домыслов свидетельствовало о том, что передо мною люди из далёкого будущего.

— Кто тут орал, покажи фронтон! — скомандовал первый гоблин, позвякивая связкой ключей, явно позаимствованной у местных охранников.

Я встал со своего лежака и вышел к двери. Мужчины глядели на меня недолго, синхронно осклабились и тот, что открыл дверь, благосклонно кинул:

— Годится! Идём с нами…

Мы вышли в хорошо знакомый коридор, прошли мимо поста охраны, где уронив голову под стол, мирно посапывал мужчина в мышиного цвета униформе, и вышли на лестницу. Там стоял третий гоблинообразный мужчина с оружием в руках и тряпицей, украшенной надписью на груди: «Спаси мир! Выпей йаду с машинным маслом!»

— Кто вы, братанги? — поинтересовался я у своих освободителей.

— Спасатели Малибу. — ответил первый и жестом указал наверх. — Нам туда, на чердак!

Мы помчались, прыгая через пролёты. Не прошло и полминуты, как мы уже пролезли сквозь узкий лаз под самую крышу. Там горели две лампы накаливания, освещавшие чердак призрачным неестественным светом. Мы отошли от края люка и остановились, переглядываясь и явно чего-то или кого-то дожидаясь.

— Спасибо, ребята, что вытащили меня, — поблагодарил я своих спасителей. — Честное слово, очень приятно.

— Ещё бы, — усмехнулся первый из гоблинообразных. — Это лучшее, что могло приключиться с тобою в этом мире. За исключением эвтаназии, конечно!

— Кто вас послал?

— Ты их не знаешь… — лаконично ответил гоблинообразный.

Вообще, со мною разговаривал он один. Другие два молодцА стояли к нам вполоборота и смотрели в разные стороны, прикрывая наши спины. В том как ребятки перемещались по зданию, как вставали, как молчаливо игнорировали меня, ощущалась хорошая профессиональная подготовка и ответственное отношение к порученному делу.

— А вы вообще откуда такие красивые? — задал я новый вопрос.

— Ты там не был, — в своей лаконичной манере ответил мне старший.

Мы стояли на пыльном, заставленном каким-то хламом, чердаке и чего-то ждали. Мои спутники явно не испытывали потребности в общении, у меня же, напротив, имелось к ним множество вопросов.

— Послушайте, милые люди, вы из Партаглиона? — спросил я наобум, припомнив, что именно так называл Ксанф то место, откуда прибыл.

— Гы… — ответил мне с ласковой улыбкой расплющенных губ старший из гоблинов. Его могучий узкий лоб, на котором так гармонично смотрелся бы рог трицератопса, избороздила длинная канавообразная морщина — это мой собеседник улыбнулся.

— Что «гы»? Назовите человека, который вас послал!

— Тю на тебя!

— Иначе я никуда с вами не пойду и вернусь в камеру, — пригрозил я.

— Хотел бы я посмотреть как ты это сделаешь, — мой собеседник-весельчак снова улыбнулся. — У тебя ведь ни сачка, ни гранаты. Так что, шелудивый, не трепыхайся…

В словах гоблинообразного слышался явственный вызов. Гм-м-м, вызовы мы любим, это у нас в крови. Я подался назад и с подшагом ударил пяткой в лицо одного из его помощников, того, что стоял за моей спиной. «Ушира» хороший удар, полезный для мужского здоровья, а потому мой вам совет — практикуйте его в минуты досуга, приготовления пищи и в перерывах между уколами. И тогда в тёмных переулках, на чердаках и в постели с любимой женщиной вам не будет за себя стыдно!

Взметнув облако пыли, гоблинообразный ничком рухнул спиною в шлак. Объективности ради следует признать — получив пяткой ботинка в переносицу, он даже не пискнул. Хорошая, стало быть, жизненная школа имелась за плечами этого миляги. Я же подался было в сторону лаза, делая вид, будто хочу спрыгнуть с чердака, да только не тут-то было. Старший троицы гоблинов вскинул руку, с укреплённым на предплечье предметом, и из одного из двух стволов беззвучно вылетела какая-то маленькая штучка, которую я, разумеется, даже не успел толком рассмотреть. Она вонзилась мне в левую ногу и обожгла бедро огнём, точно кислоту впрыснула в вену.

Боль оказалась столь сильной, а судорога в мышце до такой степени нетерпимой, что я невольно упал на колени, но тут же заставил себя рывком вскочить. На левую ногу невозможно было опереться, казалось, что она облита горящим бензином. Опустив глаза, я увидел, что из бедра торчит небольшая капсула, впившаяся двумя иглами сквозь штанину в тело. Ясен пень — это был малоразмерный конденсатор, хотелось бы только знать, какой ёмкости и с каким выходным напряжением?

Не сдержав зубовного скрежета, я рванул из плоти этот предмет. Иглы у него оказались довольно длинные, под сантиметр. Потому и рана оказалась весьма кровавой: сквозь штанину сразу проступили и поползли вниз два красных пятнышка.

— Ну, что ты, милый? — ласково осведомился старший гоблин. — Думал, самый быстрый в нашей песочнице?

Я стоял на правой ноге, боясь опереться на левую. Вернее, не боялся, а просто не опирался, поскольку знал, что она подо мной подогнётся. Никто ко мне не приближался, мои стражи стояли в паре метров и флегматично рассматривали мою скособоченную фигуру. Впрочем, надо отдать им должное — ни злорадства, ни каких-то иных эмоций они не демонстрировали, просто смотрели, как обычно смотрят на муху с оборванными крылышками, куда, дескать, она теперь двинется?

— Чё стоим, чё ждём? — поинтересовался я.

— Сейчас за тобой придут и мы тебя упакуем.

Ждали мы примерно с минуту. За это время получивший ногой в нос перешёл в сидячее положение, выдул из носа громадную кровавую соплю и гундосо проговорил: