Алексей Ракитин - Дорога на Даннемору (СИ)

Благодаря этому открытию я твёрдо знал, что именно мне теперь надлежит делать. Конечно, я вовсе не преисполнился самонадеянной уверенности в том, что непременно останусь жив, но по крайней мере, теперь у меня появился шанс!

В силу очевидных соображений, станции раннего оповещения о метеорной опасности должны были находиться на полюсах спутников Зухрияра, то есть быть максимально отодвинуты от плоскости их обращения вокруг планеты. Наблюдая за движением Зухрияра по небосводу, я без особых проблем реконструировал пространственное положение этой плоскости в системе координат, связанной с той самой луной, на которой находился. А мысленно представив себе эту плоскость, я понял, куда мне надлежит двинуться, чтобы выйти в район радиолокационной станции.

Сколько мне придётся идти, вернее бежать, я не знал. Это, конечно, было плохо. Зато я знал, что скорость моего движения будет много выше, чем на планете земного типа с мощной атмосферой: тут я без труда смогу развить километров пятьдесят в час, а то и поболее.

Судя по цвету контрольной ленты на рукаве скафандра, ресурс картриджа жизнеобеспечения я не выработал даже наполовину. Стало быть, часов двенадцать у меня в запасе всяко есть. Далеко ли я смогу убежать за это время? Гм-м-м-м, имея в запасе столько времени, да такой стимул я, пожалуй, половину этой луны пробегу!

И я помчался. Впрочем, говоря по совести и положа руку на сердце (допускаю, что у кого-то другого совесть расположена совсем в ином месте), следует признать, что мои скачки по поверхности пыльной луны меньше всего напоминали бег. Скорее они походили на движение рысистых кенгуру: мощный удар двумя ногами в грунт, вектор толчка направлен под сорок пять градусов к горизонту, пушечный взлёт на высоту восьми или даже десяти метров над грунтом и впечатляющий полёт на расстояние сорока-пятидесяти метров. При касании грунта низкий присед и — новый толчок под сорок пять градусов к горизонту.

Вот так я и поскакал. Получилось довольно резво. За свою богатую разнообразными событиями жизнь я немало побегал быстроногим оленем, поползал крокодилом, а теперь вот запрыгал кенгурёнком. По самой скромной оценке я покрывал один условно-земной километр в девяносто секунд. И особенное удовольствие от подобного способа перемещения заключалось в том, что ноги мои практически не уставали: сила тяжести в моём субъективном восприятии казалась столь мала, что работа мышц против неё не воспринималась как заметная нагрузка. Кроме того, за те три секунды, что я находился в состоянии полёта, ноги вполне успевали отдохнуть от усилия при прыжке.

Двигался я таким образом довольно долго, полагаю, часа два или больше. На рукаве скафандра почему-то отсутствовали часы: видать тот, кто меня сюда направил, побеспокоился на сей счёт. Как бы там ни было, километров под сто я по поверхности этого планетоида проскакал. Небольшие сопки я перемахивал одним прыжком, те, что оказывались повыше — в два приёма, группы скал обходил стороной. Несколько раз запрыгивал на вершины или высокорасположенные уступы скал и осматривал окрестности.

Наконец, во время одного из таких осмотров я увидел то, ради чего затеял всю эту суетливую беготню. У горизонта появилось внушительных размеров зеркало фазированного радара и несколько иглоподобных мачт с антеннами связи. Подкорректировав направление своего движения, я помчался туда.

Трудно передать то чувство глубокого удовлетворения, с которым я рассматривал комплекс построек, открывшийся мне в громадном цирке, образованном падением в незапамятные времена большого метеорита. Практически в самом его центре располагались купола станции противометеоритной защиты. Это всё были быстровозводимые сооружения, стены которых изготавливались из пенобетона, закачиваемого под давлением в заранее подготовленные формы. Я увидел атомный реактор с особым знаком радиоактивности на крыше, склад, модули управления и связи, поодаль — бетонированный стол для посадки кораблей. Ну и конечно, сами радары — один большой и шесть поменьше. Размещались они несколько в стороне от построек, обратив в разные стороны небосвода свои неподвижные зеркала. Я не сомневался в том, что станция работает в автоматическом режиме и людей тут нет, но я также не сомневался и в том, что они регулярно здесь появляются.

Прыгнув в цирк с окружавшего вала, я поспешил в сторону станции. Относительно того, что мне надлежит делать, сомнений я никаких не испытывал. Доскакав до первого радара, я без труда отыскал разъём силового кабеля и отсоединил его, тем самым обесточив установку. Этот нехитрый алгоритм я повторил и с остальными радиолокационными решётками. После этого, запрыгнув на крышу одного из модулей, приготовился ждать.

Сколько времени прошло — не знаю. У меня вообще осталось субъективное ощущение того, что с момента моего бегства из сумасшедшего дома минуло всего несколько часов. Я даже толком не успел проголодаться. Как поел кирзовой каши без масла в Петербурге на Арсенальной улице, дом девять, в девятнадцать часов, так с тех пор и росинки маковой во рту не побывало! Но точно помню, что когда над моей головой вспыхнули огни небольшого челнока с двумя перекрещенными ятаганами на днище — эмблемой правительства Зухрияра — я не ощущал ни голода, ни жажды.

Проследив взглядом за опускавшимся по крутой баллистической траектории кораблём, я спрыгнул с гостеприимной крыши и направился в сторону бетонной площадки, служившей местным космодромом. Остановившись на её краю, я наблюдал, как в борту тупорылого с короткими крыльями космического корабля открылась дверь, вывалился трап, но игнорируя его, вниз прыгнула человеческая фигурка с «чекумашей» в руке.

— Who you such? — услышал я в шлеме, обращённый ко мне вопрос.

— Можно говорить по-русски, — ответил я. — Меня зовут Ранчельхваб Кабальбесо. Это я отключил радары, чтобы привлечь ваше внимание и не погибнуть здесь.

— Как ты сюда попал? — с заметным акцентом, но вполне грамотно, спросил по-русски всё тот же голос.

— Я даже не знаю, где нахожусь. Как называется это место?

— Это небесное тело носит священное для всех последователей объединённого мудаизма имя «Аль-Кайда»! Это спутник планеты Зухрияр.

— Меня сбросили сюда пираты. Я находился в плену и за мою голову был назначен выкуп. Деньги уплатили в срок и потому пираты меня освободили, выбросив на Аль-Кайду в капсуле. Обещаю, что вы также получите в благодарность за помощь деньги, скажем, по полмиллиона УРОДов каждый. И ещё сто тысяч, если дадите мне возможность прямо сейчас подключиться к сети «univer-net» и послать всего одно сообщение.

Не прошло и двух минут, как я сидел в тесном салоне, предназначенном для размещения членов ремонтной бригады, и вдыхал аромат свежезаваренного чифиря. Улыбчивый молодой смуглолицый парнишка, пододвигая мне терминал с тактильным управлением, объяснял порядок подключения к общевселенской информационной сети через сервер корабля, а я обдумывал текст сообщения, которое намеревался послать Антону Радаеву, носившему оперативный позывной Шерстяной.