Пол Андерсон - Встреча на Прайле (сборник)

Впрочем, я уже знаю, кто это. Я подкрадываюсь к землянам, стоящим кучками, и подслушиваю. Их языком я, разумеется, не владею, но Пек Бриммидин научил меня узнавать слова "Кэррил Уолтерс". Кэррил Уолтерс старый землянин с седыми, ровно подстриженными волосами, смуглой морщинистой кожей, запавшими глазами. Но десять его пальцев ‑ как они умудряются не путаться в таком количестве пальцев? ‑ длинные и быстрые.

Мне достаточно одного дня, чтобы понять: соплеменники обходят Кэррила Уолтерса стороной, окружая его таким же благоговейным почтением, каким окружены мои защитники. На выяснение причин такого отношения уходит немало времени. Кэррил Уолтерс не защищает и не карает. Не думаю, что у него есть тайные совместные реальности с охраной. Я остаюсь в неведении до тех пор, пока женщина Мира не погибает от ножа.

Это происходит во дворе, холодным днем, пока я гляжу тоскливым взглядом в ясное небо над головой. Раненая вскрикивает. Убийца вырывает нож из ее живота, и следом за лезвием из тела бьет фонтан крови. Несколько секунд и грунт вокруг пропитывается кровью. Все, кроме меня, отворачиваются. Зато Кэррил Уолтерс приближается своей старческой походкой, опускается рядом с телом на колени и безуспешно пытается спасти жизнь уже мертвой женщины.

Разумеется, ведь он лекарь! Земляне не досаждают ему, потому что знают: в следующий раз его помощь может понадобиться им.

Как я глупа, что сразу этого не поняла! От меня как от осведомительницы ждут прыти. Я вижу только один путь.

Несколько дней я выжидаю, потом сажусь в тюремном дворе на землю, подпираю спиной стену и приказываю себе почти не дышать. По прошествии нескольких минут я резко вскакиваю. Меня сразу начинает мутить, и я усугубляю свое недомогание, задерживая дыхание. Потом я что есть силы врезаюсь в каменную стену и сползаю по ней. Я сильно ударилась лбом и рукой. Один из людей моей покровительницы что‑то кричит.

Минута ‑ и рядом оказывается сама Пек Факар. Я слышу ее голос и все остальные голоса сквозь пелену тошноты и боли.

‑ Врезалась головой в стену. Сам видел.

‑…говорила мне, что у нее бывают такие приступы…

‑…разбила башку…

Я ловлю ртом воздух, борясь с тошнотой.

‑ Лекарь, землянин…

‑ Землянин? ‑ Я слышу в голосе Пек Факар подозрение и лепечу:

‑ Болезнь… один землянин говорил мне… с детства… без чужой помощи я… ‑ Меня рвет прямо ей на ботинки ‑ весьма полезная случайность.

‑ Приведите землянина, ‑ скрипит Пек Факар. ‑ И возьмите полотенце!

И вот ко мне наклоняется Кэррил Уолтерс. Я цепляюсь за его руку, пытаюсь улыбнуться и теряю сознание.

Когда я прихожу в себя, выясняется, что я лежу на полу в столовой, а землянин сидит рядом, скрестив ноги. Несколько моих соплеменников с хмурым видом жмутся к дальней стене.

‑ Сколько пальцев ты видишь? ‑ спрашивает Кэррил Уолтерс.

‑ Четыре. Разве их у тебя не пять?

Он разгибает пятый палец и говорит:

‑ Тебе лучше.

‑ Нет, не лучше, ‑ возражаю я. Он обращается ко мне на детском, упрощенном языке, да еще с причудливым акцентом, но понять его можно. ‑ У меня болезнь. Так сказала другая целительница‑землянка.

‑ Кто?

‑ Ее звали Анна Пек Ракова.

‑ Какая болезнь?

‑ Не помню. Что‑то с головой. От болезни у меня припадки.

‑ Какие припадки? Ты падаешь на пол?

‑ Нет. Да… Иногда так, иногда по‑другому. ‑ Я смотрю ему прямо в глаза. У него странные глаза: меньше моих, невероятной голубизны. ‑ Пек Ракова сказала, что при таком припадке я могу умереть, если мне не помогут.

Он не реагирует на мою ложь. Или реагирует, но я не понимаю его. Раньше мне не приходилось доносить на землян. Его вопрос звучит чудовищно, даже для узника тюрьмы Аулит:

‑ Что ты сделала?

Я отвожу глаза.

‑ Я убила родную сестру. ‑ Если он потребует подробностей, я закричу. Голова раскалывается от боли.

‑ Извини, ‑ бормочет он.

За что он просит прощения? За то, что задал неуместный вопрос или что я убила Ано? Пек Ракова была другая: она имела хоть какое‑то понятие о приличиях.

‑ Та землянка, целительница, говорила, что за мной должен наблюдать лекарь, который знает, что делать при новом припадке. Ты это знаешь, Пек Уолтерс?

‑ Да.

‑ Ты будешь за мной наблюдать?

‑ Буду. ‑ Он уже и так внимательно за мной наблюдает. Я трогаю свою голову: она обмотана тряпкой. Боль становится нестерпимой. Я отнимаю от головы руку, липкую от крови.

‑ А что взамен? ‑ спрашиваю я.

‑ Как ты платишь Пек Факар за защиту?

А он смышленее, чем мне казалось!

‑ С тобой я этим поделиться не смогу.

‑ Тогда расскажешь мне о Мире.

Я киваю: обычная просьба землянина. Как я уже говорила, они просят очевидных сведений. Я перестаю видеть столовую. Свет меркнет.

Пек Факар все это не нравится. Но я как раз передала ей оружие, принесенное "кузеном". В камере под койкой я оставляю записки для тюремной администрации. Пока заключенные во дворе, ‑ а мы торчим там каждый день, независимо от погоды, ‑ под койкой появляется то, о чем я прошу. Пек Факар требовала любое оружие, но я не ожидала, что это будет оружие землян. Теперь в тюрьме есть человек с пистолетом. Понятно: всем наплевать, что мы, нереальные, сотворим друг с другом ‑ хоть перебьем. Больше стрелять все равно не в кого: вокруг только те, кто и так умер.

‑ Без Пек Уолтерса я откину копыта, ‑ внушаю я хмурой Пек Факар. ‑ Он владеет особым земным методом, останавливающим припадок.

Она грозно смотрит на меня. Но как бы она ни сердилась, никто, даже те, кто потерян для реальности, не в силах отрицать, что у инопланетян есть свои тайные знания. Да и раны у меня самые настоящие: кровь, повязка на голове, заплывший левый глаз, содранная кожа на левой щеке, синяя рука. Она поглаживает земное оружие ‑ скучную стальную машинку.

‑ Ладно, можешь держать землянина при себе, если он согласится. Только зачем ему соглашаться?

Я со значением улыбаюсь. Пек Факар никогда не клюет на лесть, потому что любовь к лести ‑ признак слабости. Но она понимает мою улыбку ‑ или воображает, что понимает. Я пригрозила землянину, что она его не пощадит, и теперь вся тюрьма знает, что ее власть распространяется не только на соплеменников, но и на чужаков. Она по‑прежнему хмурится, но уже не столь зловеще.

Потом начинаются мои беседы с землянином.

Разговаривать с Кэррилом Пек Уолтерсом, значит, поминутно испытывать замешательство и отчаяние. Он сидит напротив меня в столовой или в тюремном дворе и прилюдно скребет у себя в голове. Когда у него хорошее настроение, он издает ртом отвратительные свистящие звуки. Он затрагивает темы, которые могут обсуждать только очень близкие люди: состояние его кожи (она усеяна странными бурыми шишками) и легких (забитых мокротой). Он ужасный невежа: не знает, что приличная беседа начинается с обсуждения цветов. Говорить с ним ‑ все равно что беседовать с ребенком, способным, правда, ни с того ни с сего перейти к обсуждению конструкции велосипеда или постулатов права.