Пол Андерсон - Встреча на Прайле (сборник)

Она не попалась на крючок, сказав только:

‑ Допустим, телепатия существует (в чем я сомневаюсь), но от кого они тогда принимают мысли? «Жучки», которые мы щедро расставили по городу, показывают, что короли, министры, жрецы говорят со своими богами так же часто, как и крестьяне, если не чаще. Здесь нет тайных правителей, Рамон.

‑ Знаю, ‑ он устало ссутулился. ‑ Фактически из всех куссаран реже всего ведут односторонние беседы солдаты и купцы, за что на них косо смотрят все остальные.

‑ Кстати, если бы все интересовались нами так, как Тушратта, нам было бы в десять раз легче работать.

‑ Верно, ‑ согласился Рамон. Страж Ворот проводил на борту «Хауэллса» все свободное время. ‑ И я не удивлюсь, что он здесь потому, что у нас вообще нет богов и он ощущает превосходство по крайней мере над нами.

‑ Ты циничнее самого Стена Джеффриза, ‑ заявила Мей‑Лин. Чувствуя, как у него запылали щеки, Рамон поспешно встал и вышел.

Проходя мимо камбуза, он подумал, что какой‑то бог все‑таки существует, причем бог на редкость зловредный: его окликнул сам Джеффриз.

‑ Эй, Рамон, посиди с нами. Рейко только что заступил на вахту, и нам не хватает игрока.

Неизбежная игра в карты началась еще в те времена, когда «Хауэллс» болтался на монтажной орбите вокруг Земли. Кастильо играл редко. Во‑первых, техперсонал корабля не относился к числу его любимцев, а во‑вторых, Рамон с завидной регулярностью оставался в проигрыше.

Он готов был отказаться и сейчас, но передумал, заметив среди игроков Тушратту. Куссаране и раньше играли в кости, так что опытный воин, по всей видимости, не без успеха осваивал новую игру. Земное кресло было ему неудобно: слишком мало и не соответствовало пропорциям тела.

‑ На что он покупает фишки? ‑ спросил Рамон, усаживаясь напротив аборигена.

Хуан Гомес, один из механиков, ответил подозрительно быстро:

‑ О, мы их ему просто даем. Он играет не на интерес, только для забавы.

Кастильо поднял бровь. Механик покраснел.

‑ Зачем изворачиваться, Хуан? ‑ сказал Джеффриз. ‑ Он всегда может спросить самого Тушратту. Ладно, Рамон, он меняет их на местное добро: горшки, браслеты и прочее. А когда он выигрывает, мы расплачиваемся своей мелочью: ножницами, перочинными ножами, фонариком… Что в этом такого?

Подобные сделки были нарушением правил, но Рамон сказал:

‑ Ладно, ничего. При условии, что я получу фотографии всех побрякушек, которые вы от него получили.

‑ Ну конечно, ‑ согласился Джеффриз. У всех сидящих за столом изрядно вытянулись лица. Кастильо подавил улыбку. Разумеется, игроки собирались припрятать свои маленькие трофеи и выгодно продать дома. Подобное так или иначе случалось в каждой экспедиции, находившей разумную цивилизацию. Антрополог не сомневался, что ничего не получит.

Тушратта ткнул пальцем в колоду. «Играем», ‑ произнес он на искаженной, но тем не менее вполне внятной латыни.

Для того, чтобы новичок быстрее освоился с игрой, они выбрали вариант с пятью картами на руках и одним джокером.

‑ Так можно быстрее всего набраться опыта, ‑ сказал Джеффриз. ‑ С пятью картами хорошо представляешь себе свое положение. При игре с семью картами никогда не знаешь, торговаться дальше или пасовать.

Рамон немного проиграл, немного выиграл, потом опять проиграл ‑ чуть больше. Возможно, он играл бы успешнее, если бы не уделял больше внимания Тушратте, нежели картам. Впрочем, возможно, он все равно бы проиграл, честно признался он себе. Как и следовало ожидать при игре с более искушенными соперниками, абориген проигрывал, но не слишком. Основной его проблемой, насколько мог заметить Кастильо, было нежелание блефовать. Впрочем, антрополог также страдал этим.

Когда запас фишек у Тушратты иссяк, он порылся в торбе и извлек оттуда печать ‑ красивый резной цилиндр из алебастра размером с его мизинец. Такие цилиндры аборигены прокатывали по глиняной табличке в подтверждение того, что та написана владельцем печати. Количество фишек, выданных Гомесом в обмен на печать, казалось вполне справедливым.

Пару конов спустя куссаранин и Джеффриз схватились не на шутку. Рамон попробовал было торговаться, но спасовал после третьей карты. Остальные с разной степенью неудовольствия спасовали после следующей.

‑ Последняя карта, ‑ объявил антрополог, тасуя колоду.

Кто‑то присвистнул. Джеффриз, ухмыляясь, открыл бубновое каре. Через пару кресел от него Тушратта выложил две пары ‑ тройки и девятки.

‑ Твоя ставка, Тушратта, ‑ сказал Рамон. Куссаранин неохотно подчинился.

‑ А теперь мы отделим овец от козлищ, ‑ произнес Джеффриз и поднял ставку. Однако улыбка сползла с его лица, когда Тушратта также поднял свою. ‑ Вот ублюдок, ‑ буркнул он по‑английски и подвинул от себя еще несколько фишек. ‑ Открывайся.

Весьма довольный собой, Тушратта открыл пятую карту ‑ третью девятку.

‑ Ух ты! ‑ сказал Джеффриз. ‑ Еще бы не торговаться с фулом на руках!

Кастильо не знал, как много из игры понял Тушратта, но одно тот знал наверняка ‑ то, что выиграл. Он обеими руками сгреб фишки и стал раскладывать их перед собой столбиками по пять.

Джеффриз кисло улыбнулся.

‑ Не слишком‑то гордись, ‑ сказал он Тушратте, переворачивая свою пятую карту ‑ треф.

Послышался смех.

‑ Это научит, Стен, ‑ сказал Гомес.

Тушратта уронил несколько фишек на пол и даже не сделал движения подобрать их: он не отрываясь, будто не веря своим глазам, смотрел на пятую карту Джеффриза.

‑ У тебя ничего не было! ‑ произнес он. Штурман достаточно освоил местный язык, чтобы понять его.

‑ Ну, пара шестерок.

Тушратта отмахнулся от этого как от несущественного. Он говорил медленно и неуверенно:

‑ Ты видел две моих пары. Ты не мог побить их, но продолжал торговаться. Почему?

‑ Это был блеф, но он не сработал, ‑ ответил Джеффриз. Ключевое слово не имело аналога в латыни, и он обратился за помощью к Кастильо:

‑ Объясни ему, Рамон, ты лучше знаешь местный язык.

‑ Попробую, ‑ кивнул антрополог, хотя сам он тоже не знал подходящего слова. ‑ Ты видел бубновое каре Джеффриза. Он хотел заставить тебя поверить в то, что у него флеш. Он не знал, что у тебя три девятки. Если бы у тебя было только две пары, их можно было бы побить флешем, Так что ты бы спасовал. Вот этого‑то он и хотел. Это называется «блеф».

‑ Но у него же не было флеша, ‑ чуть не плача протестовал Тушратта.

‑ Но он мог создать видимость того, что есть, верно? Скажи мне, что бы ты сделал после того, как он поднял ставку, если бы у тебя было только две пары?

Тушратта закрыл глаза руками и помолчал минуту. Потом очень тихо произнес:

‑ Сдался бы. ‑ С этими словами он собрал рассыпанные фишки. ‑ На сегодня с меня хватит. Что вы мне дадите за это? Сегодня я выиграл гораздо больше чем вчера.