Пол Андерсон - Встреча на Прайле (сборник)

Питканас колебался. Тархунд подсказал: «Ступай с моим жрецом в мой дом в Куссаре. Если у меня будут другие приказы, ты лучше расслышишь их там».

‑ Бог советует мне пойти с тобой в его дом в Куссаре, ‑ сказал король Радус‑Пижаме. ‑ Если у него будут другие приказы, я лучше расслышу их там.

Радус‑Пижама оскалил зубы в довольной улыбке.

‑ Отлично, мой господин! Тархунд, без сомнения, наставит тебя на верный путь. Я уже было начал беспокоиться, что ты больше не слышишь богов, что ты стал таким же глухим, как эти… э‑э… земляне.

Питканас обиделся и даже разозлился.

‑ Несогласие с тобой, о жрец, еще не означает проклятия богов. Вот Тушратта более других в Куссаре сошелся с землянами, и все же процветает.

Радус‑Пижама, сжавшийся было перед лицом королевского гнева, при упоминании Тушратты воспрянул и презрительно фыркнул.

‑ Ссылайся на кого‑нибудь другого, мой Господин, но только не на Тушратту. Боги уже много лет как забыли его. Он сам мне однажды признался, что если бы не глаз‑идол, он и вовсе не слышал бы их. Что ж, ему только и знаться с чужеземцами. Да он решает, как поступить, бросая кости!

‑ Ну, все мы иногда поступаем подобным образом, ‑ возразил король. ‑ Кости показывают нам волю богов.

‑ Без сомнения, о мой господин, ‑ сказал Радус‑Пижама. ‑ Но во всех Восемнадцати Городах не найдется человека, который использовал бы кости так часто, как Тушратта. Если бы боги чаще говорили с ним, вряд ли бы ему пришлось обращаться к столь ненадежному способу, чтобы узнать их волю.

‑ Он отважный воин, ‑ стоял на своем Питканас. Радус‑Пижама, видя, что в этом вопросе короля не переубедить, склонил голову в знак смирения.

‑ Тогда ‑ в храм, ‑ сказал Питканас.

Как всегда в полуденный час, главная площадь Куссары была битком забита народом. Горшечники и кузнецы меняли свои поделки на зерно или пиво. Ковроделы разложили роскошные пестрые ковры в надежде привлечь кого побогаче. «Чистая, холодная речная вода! ‑ кричал разносчик. ‑ Зачем пить муть и тину из канала?». Там и тут нагло разгуливали гетеры. Рабы провожали их похотливыми взглядами. Иные ‑ кому удалось пристроиться в тенечке ‑ мирно подремывали. Остальные собрались в маленькой молельне, испрашивая у бога совет в обмен на хлеб или фрукты.

Питканас увидел на площади и двоих землян. Чужеземцы все еще привлекали внимание крестьян и собирали вокруг себя стайки ребятишек, однако большинство жителей Куссары за три месяца привыкли к гостям. Их странные одежды, непривычный цвет кожи, а также жужжащие и щелкающие металлические ящички были признаны такими же милыми чудачествами, как украшенные перьями тюрбаны жителей Хурмы или как привычка горожан Юзета сплевывать после каждой фразы.

Землянин по имени Кастильо торговался с краснодеревщиком. Король, проходя мимо, прислушался к их разговору.

‑ Я знаю, что дерево обошлось тебе недешево, ‑ говорил землянин, ‑ но, возможно, это серебряное кольцо с лихвой окупит все твои расходы.

Кастильо говорил медленно, подбирая слова, но понять его было легко; если не считать маленькой Ксинг Мей‑Лин, он лучше других овладел языком Куссары.

Краснодеревщик подкинул кольцо на ладони.

‑ Этого хватит?

‑ Кто… кого это ты спрашиваешь? ‑ удивился землянин.

‑ Как это «кого»? Конечно, своего бога: Кадашмана, покровителя столяров. Он говорит, что сделка удачная, ‑ столяр поднял резной стул, передал его Кастильо и протянул руку за кольцом.

Иноземец отдал плату, но не уходил.

‑ Как тебе удается понять, что говорит тебе бог?

‑ Разумеется, я слышу его ‑ так же как тебя. Только ты уйдешь, а он всегда со мной, ‑ столяр, казалось, был удивлен не меньше землянина. Потом лицо его прояснилось. ‑ Может, ты не знаешь Кадашмана, потому что ты не столяр, и ему незачем с тобой говорить. Наверное, с тобой говорят твои собственные боги?

‑ Я никогда не слышал бога, ‑ ответил здравомыслящий Кастильо, ‑ и мои люди ‑ тоже. Вот почему мы так хотеть… хотим узнать больше о жителях Куссары.

От подобного откровения у столяра отвисла челюсть.

‑ Видишь? ‑ спросил Радус‑Пижама у Питканаса. ‑ Они сами признаются в том, что носят проклятие.

‑ У них тоже есть боги, точнее, один бог, ‑ возразил король, ‑ я сам у них спрашивал.

Радус‑Пижама только рассмеялся.

‑ Как может быть только один бог? И даже если он там у них и есть, почему он с ними не разговаривает?

На это Питканасу нечего было ответить. Они со жрецом в молчании продолжили свой путь к храму Тархунда, или Большому Дому, как его называли: после святилища Табала это было самое высокое и самое красивое здание в Куссаре. Храмы были выше дворца Короля‑Слуги ‑ ведь для богов он в самом деле был всего лишь слугой. Крутые ступени вели к святилищу Тархунда, венчавшему высокую прямоугольную башню из сырца.

Питканас и Радус‑Пижама одолели шестнадцать ступенек ‑ по одной на каждый день года. Младшие жрецы поклонились своему начальнику и его господину; тот заметил на их лицах удивление от незапланированного визита.

‑ Облачен ли бог так, как должно? ‑ спросил Радус‑Пижама.

Двери святилища Тархунда распахнулись настежь. Навстречу гостю вышел жрец, кожа которого была бледно‑серой от прожитых лет, а при ходьбе ему приходилось опираться на палку.

‑ Облачен, о господин, ‑ ответил он, ‑ и говорит, что новое платье ему нравится.

‑ Отлично, Миллаванда, ‑ сказал Радус‑Пижама. ‑ Значит, он даст королю хороший совет насчет землян.

Зрение у Миллаванды было совсем никудышним, и он не сразу заметил короля, стоявшего рядом с Радус‑Пижамой. Король дружески помахал старику рукой, когда тот, кряхтя, начал сгибаться в поклоне.

‑ Спасибо, мой господин! Да, Тархунд говорил мне про землян. Он сказал…

‑ Спасибо, я сам услышу, что он говорит, ‑ оборвал его Питканас. Он вступил в обитель бога. Радус‑Пижама двинулся было следом, но король жестом отослал его прочь ‑ его все еще раздражало, что жрец смеет полагать, что Тархунд никогда больше с ним не заговорит.

Внушительная, даже пугающая, выше человеческого роста фигура Тархунда стояла в своей нише. Свет факела отражался от золотых пластин, закрывавших лицо, руки и ноги божества, а сквозь золотые и серебряные украшения виднелась дорогая ткань новой мантии. В левой руке Тархунд держал золотой шар ‑ солнце, в правой ‑ черную грозовую тучу.

Тут король с ужасом обнаружил, что явился к божеству за советом, совсем забыв про подношение. Он рухнул перед Тархундом ничком, как самый последний раб. Скинув сандалии с серебряными пряжками, король положил их на стол, уставленный едой, пивом и благовониями ‑ подношениями жрецов.

‑ Прими это от ничтожного червя, твоего слуги, ‑ взмолился он.