Том Годвин - Ад - это космос

— Прости, — сказал я.

— Мы привезли это сюда. Мы пригласили его к себе, и ему понравилось то, что оно увидело. Оно намерено остаться.

Девушка не улыбалась, но на ее лице явно читалось тайное удовлетворение. Я отступил на шаг назад и опустил пистолет. На ее коже осталась глубокая вмятина.

— Мистер Пайн, отойдите, пожалуйста, в сторону, — сказала Сара, а когда я обернулся, она уже стояла в нескольких футах от нас и целилась в девочку из крохотного черного пистолета.

Сара выстрелила дважды, подождала, пока тело перестанет дергаться в конвульсиях, а потом сделала третий выстрел — в голову Джет Мийаки, чтобы быть уверенной в ее смерти. Сара всегда была аккуратной.

— Темплтон говорил, что ты можешь засомневаться, — сказала она и опустилась на колени, чтобы исследовать мертвое тело, — А это означало бы, что тебя отстранят от работы.

— Она ведь была права, верно? — пробормотал я. — Рано или поздно мы потеряем этот мир.

На мгновение мне захотелось послать несколько пуль в череп Сары и разбрызгать по бетонному полу рыбного рынка ее кровь, мозги и силикон. Это было бы убийство из милосердия. Но, боюсь, я любил ее не так сильно, как мне казалось. Кроме того, Агентство может собрать все осколки и снова слепить из них Сару.

— Всего понемногу, мистер Пайн, — сказала она. — Это единственный способ не сойти с ума. Всего понемногу.

— Ни прошлого, ни будущего.

— Если хочешь, можешь думать и так.

Сара поднялась и протянула руку. Я вытащил обойму из пистолета и отдал ей оружие вместе с патронами. Потом отстегнул от пояса генетиграф, и она взяла его тоже.

— Мы пришлем кого‑нибудь в отель за остальным оборудованием. Будь добр, сложи все заранее. А у тебя останется билет до Лос‑Анджелеса.

— Да, — отозвался я. — У меня есть обратный билет до Лос‑Анджелеса.

— Ты продержался немного дольше, чем я думала, — заметила Сара.

И я ушел, оставив ее у мертвого тела докладывать об убийстве и вызывать команду санитаров. На следующий день я улетел в Лос‑Анджелес и отыскал бар, где никто меня не знал. Я начал с текилы, продолжил шотландским виски и проснулся два дня спустя, лежа лицом вниз на песчаном пляже в Малибу, совершенно разбитым. Солнце уже садилось, на горизонте бушевал закат, потом на небо выплыли звезды. Метеор прочертил след по небу и исчез. Мне понадобилось не больше секунды, чтобы отыскать Юпитер, Повелителя Небес, Тучегонителя, — маленькое яркое пятнышко рядом с Луной.

Я еще раз сверила данный мне адрес Томаса Мартинеса, прикрывая листок бумаги от дождя, пока разбиралась в собственных каракулях. Номер, записанный мною, не соответствовал номерам давно устаревших офисных зданий, но зато полностью совпадал с цифрами, указанными на одном из сдаваемых за небольшую плату особнячков, которые располагались на уровне улицы.

В этом районе вертикальные поверхности каньона Тредфолл на высоту шести или семи этажей были изрезаны и застроены всяческими зданиями, занимавшими также и все свободное пространство внизу котловины. Большую часть стен покрывали строения, громоздившиеся на крышах друг у друга и поддерживаемые хаотично расположенными системами стоек и шаткими бамбуковыми мостками. С одной стороны улицы на другую протянулись перекидные мостики со ступеньками и веревочными лесенками, змеящимися в темных расщелинах между домами. Там и здесь стремительно рассекали воду колеса транспортников, гоня мутные волны коричневатой жидкости по собственным следам. Изредка над головами плавно скользили клешнеобразные «летуны». «Летуны» были техникой из внешнего мира, и поэтому не многие жители Края Неба могли позволить себе такую роскошь.

М‑да, хотя и выглядит неправдоподобно, но очевидно — это то самое место.

Я шагнула с залитой водой улицы на деревянную платформу перед зданием и постучала в стеклянную входную дверь. Струи дождя обильно поливали меня сквозь прорези полосатого навеса над крыльцом. Я откинула волосы с лица, и в этот момент дверь отворилась.

Я видела достаточно фотографий Мартинеса, чтобы сообразить, что передо мной не он. Крупный, быкообразного вида мужчина занимал весь дверной проем. Он скрестил руки на мощной груди, прикрытой только черным жилетом с застежкой на талии. Мыщцы его выпирали столь рельефно, будто он натянул на себя нечто вроде обтягивающего костюма с накладной мускулатурой. Массивная и полностью лишенная волос голова покоилась на толстой и бугристой, как древесный ствол, шее. Кожу вокруг правого глаза украшало четко видимое бледное пятно, отличающееся цветом от остального лица.

Очень большой человек оглядел меня с высоты своего роста, как грязь, намытую дождем.

— Ну? — произнес он голосом, напоминавшим отдаленный грохот артиллерийской канонады.

— Я к мистеру Мартинесу.

— Мистер Мартинес перед вами, — заявил он.

— Как вам будет угодно. Но я здесь, чтобы увидеть мистера Мартинеса. Он назначил мне встречу, и я…

— Диксия Скэрроу, — голос, произнесший мое имя, был намного приветливее и принадлежал невысокому пожилому мужчине, которой, сдернув изящное пенсне с носа, появился позади перегородившего дверь великана. — Впусти ее, Норберт. Ее ожидают. Просто она немного опоздала.

— Я задержалась в районе Арместо, мой взятый напрокат «колесник» угодил в яму и перевернулся. Я не смогла снова его завести, и поэтому пришлось…

Невысокий мужчина жестом прервал мои извинения:

— Вы уже здесь. Так что все это не имеет значения. Если хотите, Норберт высушит вашу одежду.

— Было бы неплохо.

Я сняла пальто.

— Норберт также позаботится о ваших галошах. Желаете что‑нибудь выпить? Чай уже приготовлен, но если вы предпочитаете что‑нибудь другое…

— Чай — это замечательно, мистер Мартинес, — сказала я.

— Пожалуйста, зовите меня Томас. Мое искреннее желание, чтобы мы сотрудничали и общались по‑дружески.

Я вылезла из галош и вручила громиле забрызганное дождевыми каплями пальто. Мартинес сухо кивнул, по‑птичьи склонив голову, и затем церемонно пригласил меня пройти в помещение. Он оказался худощавее и старше, чем я ожидала, но все же походил на свои фотографии. В его поредевших волосах обильно проступала седина, лицо было чисто выбрито. Серый плащ поверх серого же цвета рубашки — манера одеваться придавала Томасу Мартинесу вид унылого, скучного клерка.

Мы двинулись вглубь здания по извилистому лабиринту между штабелей коричневых ящиков высотой в человеческий рост.

— Прошу прошения за беспорядок, — извинился Мартинес, покосившись через плечо в мою сторону. — Я знаю, что мне следует всерьез заняться проблемами сортировки и хранения, но постоянно возникают более важные дела, а до этого руки не доходят.