Том Годвин - Ад - это космос

— Нет, это невозможно. Мы летим на гиперприводе, а они еще удалены на световые годы. — Он снова захохотал. — Я не настолько хорош. Я слышал твой рассказ о крейях, но я всего лишь человек… Нет, это рядом. На корабле.

— Один из нас?

— Возможно, — ответил Лесамер и задумался, потирая щеку. — Я не могу этого локализовать.

Д'Бранин по‑отцовски положил руку ему на плечо.

— Тейл, это твое воображение… Может, потому, что ты просто устал? Мы все здесь живем в постоянном напряжении. Бездействие может быть действительно утомительным.

— Убери свою руку! — рявкнул Лесамер.

Д'Бранин быстро убрал ладонь.

— Все это правда, — упирался телепат, — и я не хочу, чтобы ты начал думать, что зря меня взял и так далее. Я так же уравновешен, как и все на этом… этом… как смеешь ты думать, что я неуравновешен?! Тебе бы заглянуть вовнутрь некоторых наших товарищей: Кристофериса с его бутылкой и маленькими грязными фантазиями, Дэннела, почти больного от страха, Ломми, с ее машинами. Йхирл груба, Агата даже в мыслях непрерывно думает… оплакивает себя, а Элис — пуста, как корова. Ты их не трогаешь, не смотришь в них, что ты можешь знать об уравновешенности? Это пропащие люди, Д'Бранин, тебе дали банду пропащих людей, я среди них один из лучших, и не смей думать, что я неуравновешен и болен, слышишь? — Его голубые глаза блестели, как в горячке. — Слышишь?

— Спокойно, — сказал Д'Бранин. — Спокойно, Тейл, ты слишком возбужден.

Телепат заморгал, и внезапно его возбуждение улетучилось.

— Возбужден? — переспросил он. — Да. — Он смущенно огляделся. — Кэроли, я знаю, что это трудно, но поверь мне. Ты просто должен. Я тебя предупреждаю. Мы в опасности.

— Я поверю, но не смогу ничего сделать без более точной информации. Ты должен воспользоваться своим талантом, чтобы ее для меня получить. Хорошо? Ты же можешь это сделать?

Лесамер кивнул.

— Хорошо, — сказал он, — хорошо.

Они спокойно говорили еще около часа, после чего телепат вышел совершенно спокойным.

Сразу после этого Д'Бранин пошел к псипсиху, которая лежала в своем гамаке, окруженная лекарствами, и жаловалась на непрекращающиеся боли.

— Интересно, — заметила она, когда Д'Бранин рассказал ей о визите Лесамера. — Я тоже что‑то чувствовала, имела какое‑то чувство угрозы, правда, очень слабое, размытое. Я думала, что это идет из меня самой. Затворничество, скука, то, как я ее принимаю… Мое настроение порой обращается против меня самой. Он сказал что‑нибудь конкретное?

— Нет.

— Я постараюсь пересилить боль и немного походить; загляну в него, загляну в других, посмотрю, что можно выловить. Хотя, если это реально, он должен почувствовать первым. У него первый класс, а у меня только третий.

Д'Бранин кивнул.

— Похоже, он очень чувствителен. Рассказывал мне много вещей о других.

— Это ничего не значит. Иногда, если телепат уверяет, что перехватывает все, это значит, что он ничего не перехватывает. Воображает какие‑то мысли, чувства, чтобы заменить ими те, которые не хотят к нему приходить. Я буду внимательно следить за ним, Д'Бранин. Иногда талант может сломаться, скользнуть в подобие истерии и начать передавать вместо того, чтобы принимать. Это очень опасно, особенно в замкнутых системах.

— Конечно‑конечно, — согласился Д'Бранин.

В другой части корабля Ройд Эрис нахмурился.

— Ты обратила внимание на одежду голограммы, которую он нам высылает? — сказал Роян Кристоферис, обращаясь к Элис Нортвинд.

Они были одни в грузовом трюме и лежали на мате, стараясь избегать влажного пятна посередине. Ксенобиолог закурил самокрутку, предложил ее своей партнерше, но Нортвинд отказалась взмахом руки.

— Немодная по меньшей мере уже десять лет, а может, и больше. Мой отец носил такие рубашки, когда был мальчиком на Старом Посейдоне.

— У Эриса старомодный вкус, — ответила Элис Нортвинд. — И что с того? Мне все равно, как он одевается. Я, например, люблю свои комбинезоны. Они очень удобны, и мне все равно, что думают об этом другие.

— Тебе действительно все равно? — сказал Кристоферис, морща свой огромный нос. Она этого не заметила. — Впрочем, дело не в том. А если это вообще не Эрис? Проекция может быть кем угодно, даже составленной из различных элементов. Сомневаюсь, что он на самом деле так выглядит.

— Да? — В ее голосе появился интерес. Она перекатилась и склонилась над ним, уперев тяжелые белые груди в его ребра.

— А если он болен, деформирован и стыдится показать, как выглядит на самом деле? Может, он чем‑то заражен? Медленная зараза может страшно изуродовать организм человека, но проходят десятилетия, прежде чем она его убьет. А ведь есть и другие заразные болезни — мантракс, новая проказа, болезнь Лангамена, целая масса. Может, одиночество, навязанное себе Ройдом, является просто КАРАНТИНОМ? Подумай над этим.

Элис Нортвинд нахмурилась.

— Все, что говорят об Эрисе, — сказала она, — бросает меня в дрожь.

Ксенобиолог затянулся и рассмеялся.

— В таком случае, добро пожаловать на борт «Летящего сквозь ночь». Все остальные уже там.

На пятую неделю полета Меланта Йхирл довела свою пешку до шестой линии. Ройд понял, что остановить ее невозможно, и сдал партию. Это было восьмое подряд поражение, нанесенное ему Мелантой на протяжении такого же числа дней. Девушка сидела, скрестив ноги, на полу кают‑компании, имея перед собой доску с расставленными фигурами, а дальше — темную плоскость экрана. Рассмеявшись, она сбросила с доски фигуры.

— Не переживай, Ройд, — сказала она. — Я — улучшенная модель. Всегда на три хода впереди противника.

— Нужно было воспользоваться помощью компьютера, — ответил он. — Ты никогда бы не узнала.

Его голограмма вдруг материализовалась перед экраном и улыбнулась ей.

— Я догадалась бы после трех ходов. Можешь попробовать.

Они были последними жертвами шахматной горячки, которая неделю назад охватила «Летящего сквозь ночь». Шахматную доску и фигуры сделал Кристоферис, он же сначала уговаривал других поиграть. Однако всеобщий энтузиазм быстро испарился, когда начал играть Тэйл Лесамер и одного за другим победил всех. Каждый считал, что ему это удалось благодаря чтению мыслей противника, однако, поскольку телепат был в воинственном настроении, никто не решился вслух высказать подобное обвинение. Впрочем, Меланта выиграла у него без труда.

— Не такой уж он хороший игрок, — сказала она потом Ройду, — и если даже пытался прочесть мои мысли, то встретил ничего не значащее бормотание. Улучшенные модели знают способы дисциплинирования своих мыслей. Так уж получилось, что я могу успешно защищаться.

Позднее Кристоферис и остальные пробовали силы в одной‑двух партиях с Мелантой, и все были наголову разбиты. В конце концов, Ройд спросил, может ли сыграть и он. Только Меланта и Кэроли были склонны сесть с ним за доску, а поскольку Кэроли вечно забывал, как движутся фигуры, постоянной соперницей Ройда стала Меланта. Обоих, казалось, захватывала игра, хотя Меланта всегда выигрывала.