Александр Уваров - Лети, мой ангел, лети… [СИ]

А сейчас он проснулся и голоден.

Тут уж я не выдержал. Скомандовал Косорылу и тот привёл наглеца в чувство лёгким шлепком по спине и лёгким же пинком пониже оной.

Быб тут же заявил, что Звенящий Зверь хорошо дерётся и Быб обязательно будет с ним дружить, если Зверь больше не обидит Быба.

И добавил, что у Быба длинный нос, крылья за спиной, три мусорных духа в услужении и от извержения его семени распускаются цветы.

«Заткнись! — скомандовал я. — И слушай! Зверь запугает племя и приведёт его к покорности. Прежние вожди будут жить возле ямы и глодать кости. Быб станет вождём по воле духов и Зверя. У Быба будет много баб и жратвы. Взамен он заставит племя служить духам и заставит токранов жить по новым правилам. Кланяйся, тварь!»

«Это не совсем то, что я планировал, — заметил профессор, наблюдая за Быбовыми поклонами. — Мне хотелось некоторой постепенности в развитии новой социоформации, эволюционности…»

«К демонам вашу эволюцию! — ответил я дерзко. — Припасов на корабле не так много, да и эволюционировать сотню лет вместе с дикарями я не собираюсь. Поэтому быстро проводим революцию, дрон всё снимает на камеру, фиксируем на инфочипе — и домой!»

На самом-то деле мне, понятно, хотелось, что эта троица поглубже в местном болоте завязла. А я в начавшейся суматохе смоюсь тихонько. И в гибернатор, спать…

В общем, двинули мы вонючку по пути прогресса.

Косорыл с утра пораньше ворвался в стойбище и подверг его крайнему разорению. Стволы тряс и ломал, гуманоидов на землю стряхивал. Крушил хижины и навесы. В довершение всего затоптал кострище.

Такой радости в Быбовой жизни прежде не было. Он свистел, хрипел, верещал и квакал. И катался по траве, схватившись за живот.

А профессор следил за ним, губы поджав, да сам с собой негромко разговаривал.

Луц с Кравеном, в кусты забравшись, следили за революцией с безопасного расстояния, изредка отчётливо подрагивая.

Кончилось всё быстро. Косорыл согнал племя в центр поляны. Быб выступил с речью.

Свергнутых вождей он заставил встать на колени и помочился им в открытые рты, обозначая тем самым свой приход к власти и начало эры прогресса и процветания.

После чего Косорыл погнал несчастных на новое место жительства, к яме.

После чего Косорыл по моему приказу начал восстанавливать стойбище, сооружая навесы больше и прочнее прежних, и подправляя порушенные жилища на стволах.

Быб на эту хозяйственную суету особого внимания не обратил. Время не теряя, приступил к тронной речи.

Для начала он объявил, что лично осеменит всех мужчин племени и выколет им глаза, ибо без глаз охотиться гораздо приятней. Девушкам племени он сплетёт венки из душистой травы и научит их волшебным песням, а детей превратит в болотных карликов, ибо так можно вывести новое, могучее лесное племя. А ещё он научит всех токранов прыгать по деревьям, во сне ему было видение, что он умет летать и выискивать в земле камни, которые от согревания на костре обращаются в воду. Быб — новый вождь, будет жить вечно и уведёт токранов в небо, потому что облака сладкие на вкус, Быб добрый и сам их пробовал, и ему не жалко.

А умучивших его женщин он как презирал так и презирает, но полюбит их, если они дадут ему сладких корней, запечённых в золе.

А токраны живут неправильно! Надо жить в больших хижинах, что больше деревьев. С их вершин можно достать до неба, потому что Быб добрый и облака сладкие.

Леса быть не должно! Лес — плохой. Быб точно знает, ему видение было. У токранов будет Зверь. Это счастье!

Аборигены сначала слишком ошарашены были неласковой побудкой, потому ворчали глухо и на свет жмурились. Потом переговариваться начали. Быба, похоже, они поначалу или совеем не слушали, или слушали не слишком внимательно.

Потом понемногу пришли в себя, вслушались в пророческие речи (а Быб, как заезженный иглой камешек в древней звуковой шкатулке, бред свой повторял от начала до конца и от конца до начала нескончаемо, и говорил бы так, пожалуй, до вечера, если бы его не прервали).

Быбов проект они не оценили. И вообще из его планов на будущее мало что поняли. Но самые догадливые, видно, осознали, что мусорный гад с какими-то духами сговорился, Зверя приманил и племя из жилищ повыгонял, сами жилища разорил, а теперь куда-то поход вести хочет, судя по всему — прямиком на небо.

А уж когда Быб, неожиданно с круга сбившись, заявил, что обычаи Дедов — дрянь, потому как хорошим людям от них одни страдания, и запрет на поедание мусора и возлежание с трупами просто глуп и смехотворен, лесные люди заворчали нехорошо и грозно.

А Эбиган тут подался вперёд да как завопит (у меня аж наушник завибрировал):

«Понятно! Понятно теперь! И сумасшествия вовсе нет! В моей теории всё стало на свои места!»

Невыгодно мне это было — одёргивать его в такой момент, но не выдержал я и попытался экспериментатора урезонить.

Вы, говорю, профессор совеем в своей теории запутались. То у вас преступников нет, а есть лишь одни сумасшедшие. А теперь у вас сумасшествия нет и всё встало на свои места. Что же тут может встать и почему это сумасшедших нет, когда параноик прямо на наших глазах прогрессивный переворот устраивает?

Эбиган в ответ понёс какую совсем уже невероятную чушь о том, что социодеформации объясняются вовсе не искажениями в психическом развитии отдельных индивидуумов, и вообще никаких искажений нет, а есть лишь проявления над-Эго, восстающего против тирании ригидного общественного сознания.

И социодеформация происходит лишь в случае сбоя в работе адаптивных механизмов общества при взаимодействии с личностью, активирующей над-Эго при ситуативном распаде внутрисоциальных связей.

И компенсация при подавлении над-Эго трансформируется в сверхкомпенсацию в тех, господа судьи, условиях, при которых экстремальное давление социальной надстройки внезапно падает до нуля, высвобождаю взрывную энергию деформированной, то есть творческой личности.

Это не мои слова, прошу заметить, это Эбиган так говорил. Он вообще много чего сказал, сыпал терминами как подметальщик хлорным порошком на мостовую, загадил мне весь мозг, так что я лишь десятую часть его речи запомнил, клянусь милостивыми богами!

А как толпа на полянке загудела, заворчала грозно и на Быба двинулась — профессор и вовсе в трансе зашёлся, головой начал трясти.

А потом…

Ох, и тяжело вспоминать! До сих пор холодный пот прошибает.

В общем, рванул он вперёд, выбежал на утоптанный пятачок прямо перед толпой, заградив от неё Быба, и давай блажить.

Сначала через мембрану орал, как положено.

Всё о духах о каких-то, об изменении ходы мыслей. О том, что он токранам добрый друг, а Быба убивать нельзя, а надо слушать.