Жозеф Рони-старший - Навигаторы Вселенной

P.S.Насколько известно редакции, ныне знаменитый Жак Лаверанд и его товарищи собираются в новое путешествие в район Пояса астероидов. (В этот раз нам удалось уговорить его взять на борт молодого сотрудника нашей редакции Поля Готена). Целью новой экспедиции на «Урании» будет изучение наследия таинственной цивилизации, некогда существовавшей на пятой планете. Кстати сказать, храм с Фобоса загадал ученым больше загадок, чем подарил ответов. Его заново «возвели» на площади у подножия Эйфелевой башни, и теперь его изучают величайшие светила археологии всего мира…

Грация с галактом Адамом — так Жак Лаверанд назвал сына, в честь первого человека, сотворенного Богом, — поселилась на вилле семейства Лаверанд на Лазурном берегу, и теперь Грацию часто можно встретить на высоких прибрежных утесах, любующейся бескрайними просторами Средиземного моря…

Вот уже несколько недель все живое на плато Торнадо было охвачено беспокойством, какими-то неясными предчувствиями. Хрупкий растительный мир время от времени словно пронизывали электрические разряды — предвестники невиданных явлений природы. Дикие животные в полях и лесах, казалось, перестали прятаться от опасностей, а старались держаться поближе к человеку, подходя к самым подворьям. Затем их поведение стало совсем неожиданным и даже внушающим страх: они начали покидать плато, устремляясь в долину реки Иараз.

С наступлением ночи в сумрачных лесных чащобах и перелесках разыгрывалась подлинная драма — потревоженные хищники уходили из своих нор и убежищ и, осторожно ступая, то замирая, то останавливаясь, с тоской расставались они с насиженными местами. Мрачный, заунывный вой волков сменялся глухим рыком кабанов и фырканьем оленей. По направлению к юго-западу скользили по полям неясные тени: огромные олени с ветвистыми рогами, звери с короткими лапами, похожие на тапиров, и более мелкие: хищные и травоядные — зайцы, кроты, кролики, лисы, белки.

Вслед за ними двигались земноводные, пресмыкающиеся, бескрылые насекомые. И однажды случилось так, что целую неделю юго-западную часть плато заполняли представители низшего класса животного мира; червеобразные, склизкие твари: от древесных и болотных лягушек до улиток и чешуйчатокрылых жуков-жужелиц, от беспокойных раков, обитающих в вечном мраке под камнями, до пиявок и гусениц.

Вскоре на плато остались лишь пернатые. Полные тревоги, неподвижно застыв на ветвях, они приветствовали наступление сумерек не столь звонким, как прежде, пением и часто на весь день улетали куда-то из этих мест. Собирались в огромные стаи вороны и совы, слетались стрижи, словно готовясь к осеннему перелету в теплые края, суетились и стрекотали сороки.

Непонятный страх охватил и домашних животных — овец, коров, лошадей, даже собак. Однако, смирившись со своим рабским положением и надеясь на то, что все спасение будет идти от Человека, они оставались на плато, за исключением кошек, которые в первые же дни паники сменили неволю на былую свободу.

По вечерам смутное беспокойство, щемящая тоска мучили жителей Санса и владельцев поместья Корн, их волновало неясное предчувствие каких-то катаклизмов, хотя расположение плато Торнадр опровергало такую возможность. Эта местность находилась вдалеке от зон вулканической деятельности и от океана, лежала на возвышенности, не подвергаясь опасности затопления, была сложена скальными породами. И все-таки опасность ощущалась во всем — в изменении положения веток и стебельков трав в утренние часы, в неожиданном развороте листьев на деревьях, в слабых, удушливых испарениях, в непривычном свечении воздуха, в ночном томлении плоти, не дающем сомкнуть веки и обрекающем на бессонницу, в странной медлительности домашних животных, которые застывали на месте, повернув морду с трепещущими ноздрями по направлению к северу.

Как-то вечером Сэвер и его жена ужинали, сидя у приоткрытого окна в своей усадьбе Корн. Бледный и изящный остророгий месяц плыл в вышине над расстилающимися просторами, а западную оконечность плато окутывал туман. Неизъяснимым очарованием веяло от этого пейзажа, но страшное нервное напряжение заставляло супругов молчать, наполняя их, вместе с тем, тревожным восхищением перед ночной красотой. От деревьев за окном исходил мелодичный шелест, сквозь решетку ворот угадывалось сказочное зрелище: возделанные поля Торнадра, деревенские домики с освещенными окнами, манящими своей таинственностью, расплывчатые очертания церквушки.

Владельцев поместья все это приводило в волнение, их пугала дрожь, которую они ощущали в своем теле, и когда эта дрожь стала невыносимой, хозяйка выронила из рук виноградную кисть и простонала:

— Бог ты мой, неужели этому не будет конца?

Сэвер взглянул на жену, от всей души желая подбодрить ее, но и сам он чувствовал неуверенность перед надвигавшейся грозной силой.

Сэвер Летан был из числа тех настоящих ученых, которые умеют неспешно постигать тайны мироздания, кропотливо изучают природу, но при этом остаются равнодушными к славе.

В то же время он был не только настоящим ученым, но и благородным человеком. В его взгляде сквозили мягкость и решительность, свидетельствующие о том, что он намерен по-настоящему прожить жизнь. Его жена Люс вела свой род от горных кельтов: нервная, грациозная, замкнутая по натуре… Окруженная нежным вниманием мужа, она жила, как хрупкий цветок в заводях больших рек под сенью широких листьев.

Сэвер сказал:

— Если хочешь, можем уехать хоть завтра.

— Да, уедем, прошу тебя!

Она подошла к нему, словно ища защиты, и прошептала:

— Знаешь, у меня такое чувство, точно земля уходит из-под ног. А по вечерам меня словно приподнимает и несет какая-то сила… Я уже боюсь быстро ходить, мне кажется, что я и так будто лечу. И по лестнице поднимаюсь без всяких усилий, только все время боюсь упасть.

— Тебе это просто кажется, Люс. Это все нервы…

Он улыбался, прижимая ее к себе, но в нем росла глухая, смутная тревога. Сэвер тоже ощутил эту необъяснимую легкость. Когда начало смеркаться, он вышел пройтись, но скоро решил вернуться в усадьбу. И вдруг его понесло с невероятной быстротой, шаги делались все размашистее, превращаясь в прыжки… Ему с трудом удавалось сохранять равновесие, ноги не слушались. Летан замедлил шаг, стараясь ступать как можно тверже туда, где почва была более влажной и вязкой.