Питер Уоттс - Революция в стоп-кадрах [сборник litres]

Чемодан последовал за Лиан в коридор. Я пошла вслед за ними. Позади с тихим шипением затянулся люк; за ним покинутые апартаменты Лиан начали отключаться, готовясь к долгому сну.

– И да, эта штука действительно нагнала на нас страху, и через врата действительно может пройти нечто с излучателями или ракетами побыстрее. Все возможно. Но подумай вот о чем: у нас за спиной уже сотни тысяч сборок, а попали в нас лишь однажды, и даже в этом случае мы фактически отделались легким испугом. Ты должна признать: шансы явно на нашей стороне.

– Откуда ты знаешь, что по нам больше не стреляли?

– Из логов, разумеется.

– И ты им веришь.

– Ли, это логи.

– Вот только мы не можем их подтвердить, так как Шимп большую часть сборок проводит в одиночку.

– Ты хочешь сказать… но зачем ему подделывать записи?

– Потому что он запрограммирован на успех миссии, а она может пострадать, если мы каждый час бодрствования будем сидеть и думать, не убьет ли нас кто-нибудь. Может, мы уже тысячи раз были на волосок от смерти, а Шимп переписывает историю ради нашего боевого духа.

– Ли, он нам жизнь спас. И ты это знаешь лучше кого бы то ни было. И даже если ты права – даже если по нам палили куда чаще, чем показывают логи, – это значит лишь одно: Шимп спас не единожды.

Показался утес личных шкафчиков, темно-серый металлический улей, простершийся от палубы до потолка вдоль изгиба коридора.

– Значит, ты ему веришь, – сказала Лиан, – и, честно сказать, я удивлена.

– Разумеется, верю.

– Хотя он, возможно, нам врет. – Она подняла багаж с пола с тихим кряхтеньем, вставила его в пустой ящик на высоте талии. Загерметизировала его и закрыла отпечатком пальца.

– Ты же сама мне сказала. Он запрограммирован на успех миссии. – Из шкафчика послышалось шипение откачиваемого воздуха. – Ты знаешь, что он за нас умрет.

– Возможно, – Лиан вернулась в коридор.

– Эй, мы до сих пор живы, – я поравнялась с ней. – А значит, Шимп явно все делает правильно.

Мы какое-то время шли молча, пока на глаза нам не попалось странное граффити, заляпавшее переборку.

– О, Художники опять за дело взялись, – сказала Лиан.

Я кивнула:

– До сих пор не знаю, кто эти долбоебы.

Понятно, конечно, что это племя, решившее пометить стены «Эриофоры» какими-то странными иероглифами. Но кто конкретно этим занимался, Шимп не говорил. Может, они сказали ему держать их личности в тайне. Ни один Художник не попался нам во время культурных обменов Шимпа – по крайней мере, никто в этом не признался – и это всегда казалось мне слегка подозрительным.

– Наверное, я себя накручиваю, – сказала Лиан, и я даже не сразу поняла, о чем она. Потом вспомнила: Шимп, гремлины, жертвы и хищники.

Я признала ее уступку и слегка поддалась:

– Скажу так: у тебя есть на то причины. Я бы на твоем месте вообще обделалась, если бы тогда была на палубе.

– Сандей… – она остановилась.

– Да?

– Просто… спасибо.

– За что?

– За то, что решила проверить, как я. Никому другому даже мысль такая в голову не пришла бы.

– Споры, сама знаешь, – я пожала плечами. – Нас же спроектировали на одиночество.

– Да, – она положила руку мне на плечо. – Это я и имела в виду.

Вот как можно понять, что на «Эриофоре» аврал: ты просыпаешься и не понимаешь, зачем тебя воскресили.

– Какого…

Во рту сухость, веки как наждачка, все тело дергается от конвульсий нервной системы, которую запустили по-быстрому, хотя все синапсы уже давно заржавели.

– Интерфейс…

– Извини, Сандей. Воскрешение экстренное: не было времени ввести тебя в курс дела.

– Как… быстро?..

– Чуть больше двух часов.

От оживления с такой скоростью клетки могут разорваться, а мозг – обморозиться.

Я открыла рот, закрыла его. Где-то в глотке назревал сокрушительный кашель, грозящий разворотить мне грудную клетку.

– Расслабься, – сказал Шимп. – Ты вне опасности.

Не поднимая веки, я сглотнула, горло, казалось, было выложено разбитым стеклом. Что-то ткнулось в щеку. Я ухватила сосок губами, рефлекторно начала сосать, упиваясь потоком сладко-соленой теплой влаги.

– У меня личная проблема. Мне нужна помощь.

Пауза; тихий, статический щелчок где-то у меня в голове. Перед глазами расцвели редкие иконки.

– Ты онлайн, – подтвердил Шимп.

Я провела в отключке всего шесть терасекунд. И тысячи лет не прошло. Если все дело в сборке, то сейчас чужая смена.

Да, вот же они. Озмонт Гернье, Буркхардт Шидковский, Андалиб Лапорта. Не мое племя. Дети «Эри», так они себя называют. Камнепоклонники.

Лиан Вей.

Шимп опять занимался перекрестным опылением.

Но судя по логам, сборка прошла как по нотам. Зауряднейший красный карлик, целая куча комет и астероидов (вот почему Шимп разморозил команду; распределение масс превысило какой-то запрограммированный порог сложности). Стандартное сквозное кольцо запустилось без всяких помех; из врат ничего не выскочило, к добру или к худу. Смена подошла к концу. Все уже паковали вещи и готовились ко сну.

Так почему…

Я открыла глаза, уставившись из гроба в мутную тьму, на круг ярких пересекающихся нимбов.

– Лиан Вей расстроена, – объяснил Шимп. – Я надеюсь, ты сможешь ее успокоить.

Горло впитывало электролиты, словно мясистая губка. Ради эксперимента я слегка откашлялась. Уже лучше.

– В каком смысле расстроена?

– Она ссорится с другими спорами. И ее враждебность быстро растет.

– В… – остаточный кашель. – В чем причина ссоры?

– Кажется, во мне.

Нимбы собрались в круговое созвездие на потолке. Прямо из центра освещения на меня взирал один из глаз Шимпа, крохотная темная сердцевина в ярком кольце.

Я поднесла ладонь к лицу. Локоть больше походил на объемную схему: вот шаровидный сустав, вот небольшие хрящевые оси внутри, а вот векторы, из-за которых вся конструкция с хрустом разлетится от страшного взрыва пружин и стержней, если только нажать на них посильнее…

У меня еще никогда не было межсмертного артрита. Он возникает только тогда, когда тебя слишком быстро оживляют.

Сверкала иконка, окно в трансляцию с чужого регистратора: судя по титру, Шидковского. Он смотрел куда-то в служебный туннель, забитый трубами и волокнами. Там, в тенях, притаилась чья-то фигура. Что-то мерцало у нее в руке. Потом размытые пятна – прыжок на свет, словно распрямилась взведенная пружина…

И Лиан ударила Буркхардта Шидковского ножом прямо в лицо.

Окно закрылось.

Выглядело все куда хуже, чем было на самом деле. Так, по крайней мере, говорил Шимп, пока я в полном охуении выбиралась из саркофага, поскользнулась и еле успела зацепиться, чтобы не грохнуться. Лиан держала в руке не нож, а монтажную горелку. Она копалась в магистрали, когда ее застукали, и сильно обожгла Шидковскому голову – поджарила выключатель интерфейса, – но ничего больше. Он отступил, Лиан скрылась в туннеле, и с тех пор все сидели смирно, ждали посредника.