Антон Конышев - Поехали!

Но как помочь? Что он может? Алекс ломает голову, но не находит ни единого шанса уберечь от тюрьмы Рина. На посадочной площадке их будет ждать вооружённый конвой. Провести сквозь него так, чтобы никто ничего не заметил – нереально. Устроить перестрелку – в ней могут пострадать другие люди. Небезопасно.

– Ты и так сделал многое для меня, – будто прочитав его мысли, успокаивает Рин. – У меня есть только одна просьба.

– Какая?

– Я могу считать тебя другом?

– Почту за честь, – Алекс улыбается, а руки дрожат. Совсем скоро они расстанутся. Возможно, навсегда.

Через неделю.

Алекс возвращается на Марс обратным рейсом. Он выполнил приказ – доставил Рина на Землю и передал его конвою.

После приземления он наведывается на работу, чтобы заполнить необходимые документы и уйти на долгожданные выходные.

Марта уже ждёт его дома. Алекс отсутствовал довольно долго на этот раз. Не каждый раз появляются миссии с патрулированием до Земли. И в его синхронизированном календаре маячит на сегодня «ужин возвращения».

Зайдя домой, Алекс идёт в ванную комнату, чтобы умыться. На полочках в шкафчике привычно стоят баночки с пилюлями. Жёлтые и голубые, Яркие, как оперение попугая.

– Лекси, ну ты скоро там? – Доносится звонкий голос его жены сквозь дверь и шум воды.

– Иду-иду, – говорит Алекс.

Он протягивает руку к баночкам с лекарствами, неторопливо открывает их. Цветная россыпь таблеток наполняет унитаз до половины. Алекс жмёт на слив воды и выходит из ванной.

Магнус был старым, опытным врачом. Но сейчас ему предстоял один из тех разговоров, к которым не привыкаешь и за все годы в профессии. В кабинет вошёл мужчина лет тридцати пяти.

– Заходи, Ник, есть новости. Обследование закончено, диагноз подтвердился: у тебя лихорадка кожной независимости. Возможно, ты слышал о ней, это единственная болезнь, которую наша медицина ещё не научилась вылечивать в условиях планеты. Сегодня мы знаем только один способ лечения – это погружение в Иллюзию.

– Я слышал, док, но мне сейчас некогда. Всё это лечение совсем не вовремя…

– Не в моих правилах пугать своих пациентов. Но мне придётся описать последствия честно, чтобы у тебя не было лишних надежд, они вредны в данном случае. Лихорадка кожной независимости, или сокращённо ЛКЗ, прогрессирует в ста процентах случаев, спонтанных излечений пока не было. Сейчас ты находишься в начальной стадии, и всё, что тебя беспокоит, – это лёгкий озноб время от времени. Но очень скоро твоя кожа начнёт чувствовать холод, который будет усиливаться с каждым днём. Это мучительно, а наши лекарства бессильны. Ты будешь чувствовать, что медленно замерзаешь… Все пациенты, которые отказались от единственного метода (пройти курс в Иллюзии), – все они не только страдали, Ник, они… сходили с ума. Прости, но я должен сказать тебе это. Поэтому не сомневайся и отправляйся на лечение, шансы очень хорошие, девять из десяти прошедших курс выздоравливали.

– А один из десяти?

– У любого лечения есть риски. Группа адаптологов разработала отличную систему привыкания к жизни на Земле (планета в Поясе Иллюзий, на которую ты отправишься, называется Земля). Но всё просчитать невозможно. Рисков для жизни на этой планете значительно больше, чем на нашей.

– Этот курс… надолго? Мой проект… тот, которым я руковожу, сейчас отлично развивается. А когда я вернусь, у моих подчинённых отрастут бороды? И моё дело замёрзнет тут вместо меня?

Магнус посмотрел на своего пациента и намеренно чуть задержал ответ.

– Наверно, всё же я плохо объяснил, у тебя нет выбора. Кроме того, здесь, на Кардаме, время течёт медленнее, на Земле проходят годы, здесь – месяцы…

– Я хотел бы знать точнее, для меня важен каждый день!

Магнусу давно были знакомы эти сомнения его больных. Но он так же хорошо знал, что никаких «средних» сроков нет. Если закончить лечение раньше времени, то Иллюзия может не успеть произвести нужные изменения на уровне генов, и тогда в будущем возможен рецидив. А если оставить пациента за Поясом Иллюзии дольше, чем нужно, то последствия могут быть непредсказуемыми. Кто-то отказывался возвращаться (в медицинских протоколах это обозначалось как необратимое погружение в иллюзорность), кто-то умирал от несчастных случаев или военных действий. За Поясом всё могло случиться.

– Прости, при всём желании я не могу сказать даже приблизительно, у каждого болезнь протекает по-своему.

Ник вышел на улицу, лихорадочно пытаясь осмыслить услышанное и понять, как это изменит его жизнь. Он был ещё очень молод по меркам своей родной планеты Кардама, расположенной в Поясе Ориона. Далеко позади остались кувезы родопитомника, где он однажды появился на свет, Воспитательный Дом, где он рос вместе с другими мальчиками и девочками, и, конечно, Школа Многих Ступеней. Программа и длительность обучения каждого ребёнка была индивидуальной, а Ник учился до самой высшей ступени. Его интересовали сразу несколько наук, но он выбрал космоагрономию, и после школы его пригласили работать в лучшее место – Новые Сады Кардамы. Путешественники привозили образцы растений и семян из самых разных уголков космоса, а группа под руководством Ника изучала их, решая, полезны ли эти растения планете, чтобы потом передать группам земледельцев, которые заботливо «приживляли» гостей в новом грунте. Эта работа была очень важной, учитывая последний Кометный Шторм, погубивший сильнейшим фитооблучением почти девяносто процентов всех растений…

Теперь надо кому-то передать свой проект. Кому?! Он лихорадочно обдумывал кандидатуры. Это был главный и единственный вопрос до отлёта, больше его ничего не держало. Дом? Нет причин беспокоиться о коробке, где он спал и переодевался. Как большинство на Кардаме, Ник жил один. Два-три приятеля из его научной группы составляли ему компанию в спортивном зале, иногда собиралась компания побольше для поездки в пески или в горы, во время которых разговоры обычно шли опять же о деле. Ещё реже они собирались в больших залах Аудиариумов: послушать новую музыку и потанцевать. Старую музыку на Кардаме слушать было не принято, особенно среди прогрессоров, поколений последней Эры… Затем он подумал о Марге, девушке, с которой они вместе учились когда-то. Иногда она приходила к нему домой и с увлечением говорила о своих многочисленных достижениях, она и вправду была молодец, одна из лучших в корпусе Воспитателей, на старте отличной карьеры. Он говорил о себе, она – о себе, затем они шли в душ и наконец выключали свет, дальше – то, что было дальше, Ник относил к разновидности танцев или спорта. Утром Марга уходила раньше, чем он успевал проснуться, Ник не удивлялся и не скучал. «Вряд ли без меня в её жизни что-то изменится». Собаки у него не было. Собак, как и семьи, на Кардаме принято было заводить в последнем периоде жизненного цикла, в местностях, отдалённых от прогрессивных планетных центров, об этом Ник пока совсем не думал. Домашние цветы давно исчезли из домов вместе с подоконниками. Что ж… это тоже облегчает задачу. «Проект я оставлю на Мэри, она подходит больше других. И, кажется, не прочь возглавить». Мэри, кто же ещё! Большая умница, единомышленник, да и работает в его команде с самого начала.