Александр Шелухин - Звёздный янтарь [litres самиздат]

Когда же уровень "аквасубстанции" значительно понизился, к нашему удивлению выяснилось, что избавлялся Марргон-той от лишней жидкости вполне привычным для мужчин расы хомо сапиенс образом. Для чего он отрастил себе соответствующий, но как и полагается мультяшному персонажу, несколько гипертрофированный орган. Нет, я бы даже сказал, чрезвычайно гипертрофированный. Рыбу глушить таким… хм.. дрыном и то не зазорно было бы. И сам процесс Марргон-тою, как любому мужику, не имеющему проблем с простатой, определенно, нравился. Копия рожи Парфюмера прямо-таки сияла. Даже разнокалиберные глаза прикрыл, собака, от накатившего удовольствия. Ишь, толстые губищи трубочкой вытянул и насвистывать чего-то пытается.

М-да, кажется произвольное опорожнение моего бедного мочевого пузыря не прошло незамеченным. Марргон-той, разумеется, процесс педантично "законспектировал", как и полагается организму, скурпулезно сохраняющему данные о каждой встречной "личине". Без разницы – будь то муха, крыса, человек или бомж… Но не подумайте, что "художественному свисту" Моряк от меня научился. Нет у меня такой привычки. Это он от Парфюмера или Артема подхватил. По-любому, от кого-то из них: я-то при прохождении Обряда Очищения руками за "шланг" не держался. И уж точно не свистел.

Вася тоже от "водной феерии" был не в восторге. Недовольно пробурчал, что если проклятый Марргон-той шутки ради, или чтоб сполоснуть жратву перед употреблением, обоссыт нас, то от позора до конца жизни не отмоешься. И еще сказал, что во всем этом безобразии виноват я и "поганый двурушник Тема". Типа, терпеть надо было, пока матрос памперсы не выдаст…

На что я вполне резонно ответил:

– Вася, если и обрушится на наши головы хм… дождик, то только из-за тебя. Я уже как бы готовое блюдо – очищенное чуть ли не до блеска, осталось посолить да уксусом сбрызнуть. А вот от тебя, уж прости, конем разит, как от гусара… Насчет позора одно скажу: до конца жизни, кажется, нам осталось совсем немного. По мне так пусть Марргон-той хоть в летающую корову обратится и из под потолка "лепешку" на нас сбросит. Не все ли теперь равно?

– Это я так, мандраж снять… – уже миролюбивей сказал Вася. – Да ты не бзди, Балясина, шансы еще есть. Вот сейчас матросик сольет водичку, и я попробую его, полужиденького, с трехстволки этой поджарить. По крайней мере, прутья клетки эта хрень, стреляющая зелеными молниями мало-мальски размягчила… Но все равно я на тебя, Димон, в обиде – семафорил тебе, как дурак, а ты – ноль внимания. Потом вообще исчез, как Гудини… А я так хотел узнать, зачем вы нарядились кто во что горазд и что это за нашествие плюшевых медвежат посреди ночи…

– Я ж думал, ты как все – ку-ку, ни бе, не ме… А ты, оказывается, – бодрячком, в теме… – озабоченный больше предстоящей игрой со смертью, только и смог промямлить я в ответ.

– Отроки Кингконг и Застекленный Червь! Нижайше прошу извинений, если нарушаю ваше интимное уединение! Младший прислужник Косшанни-Арро вопрошает согласия поглаголить с вами о сущностях наиважнейших, касающихся напрямую как вашего, так и моего жизнефункционирования на тверди планетарной, – донеслось до меня не лишенное некоторой толики ехидства гнусавое бормотание.

Голова! Вот кого в мой смертный час принесла нелегкая… А я-то наивно полагал, что после того, как черепушка скрылась вместе со своим андроидом в одной из закоулков-ниш Карантинного Покоя, больше ее не увижу. Разве что в кошмарном сне.

Как член команды древнего звездолета, Голова, разумеется, была прекрасно знакома с местными реалиями. Подогнала своего робота-раба точно к краю подвижного участка пола и не сантиметром далее. Сама же башка восседала в своем переносном кубле, которое робот, не напрягаясь, держал в правой руке.

Вася, человек излишне чувствительный в вопросах сексуальной ориентации, хотел было шмальнуть в недосягаемую для его кулаков черепушку из "ружжа", но я жестом остановил его. Тем более, что друг сам дал повод: полез ко мне обниматься, будто сто лет не виделись. Да и, вообще, сейчас было не время для обсуждения половых девиаций. На кону – наши жизни. Поскольку Зефирный Моряк, судя по всему, находился уже на последней стадии перехода в жидкокристаллическое состояние Джелктуолл. В любую секунду он закончит "сливать воду", отряхнет жезл, и согласно приказу Думающего приступит к Акту Санации. Дело, которое Марргон-той с удовольствием совместит с Кормлением себя любимого. А кормиться он будет ни кем иным, как нами, сиротами горемычными. Поэтому я, признаюсь, не без колебаний, все-таки ухватился за соломинку, протянутую оторванной от тела живой головой, в число моих закадычных друзьях до этого никоим образом не входившую. Окончательно же меня убедил вступить в диалог с Головой его товарищ – Марргон-той. Завидев бестелесного дружка, он тотчас прекратил фальшиво насвистывать "Владимирский централ" и сказал:

– О, мой старый корефан Косшанни-Арро пришкандыбал! Ща я справлю нужду, и пошамаем вдвухе. Хавчика пресс! Начальник добро дал! Я еще, чтобы за встречу пригубить, знаю где "чекушок" надыбать. Знаю тут одного барыгу…" И Зефирный Моряк нехорошо зыркнул в сторону клетки с благоразумно помалкивающим Олегом-Эйнштейном. (Химику, к его чести сказать, хватило таки ума не просить помощи в освобождении у вырвавшегося на свободу с помощью берсеркерского умопомрачения и трехствольного деструктора Васи.)

Голова посредством свободной, левой руки, подконтрольного андроида поприветствовала аморфного "корефана". Сказала:

– Вновь поименованный Соль-Аррис! Всецело рад буду присоединиться к компании приятственной. Но, не вопреки повелению Главного Думающего, а дружеского одолжения ради, дай мне малость самую поглаголить напоследок с этими хомо.

– На повеление начальника болт кривой не забив, лишь замедлить процедуру перехода в Джелктуолл я могу малость самую. На что не подпишешься, чтобы дать корешу спокойно перетереть с нужными ему фраерами…

И, действительно, Зефирный Моряк, значительно снизил напор извергаемой жидкости. Однако, он к этому времени уже находился в "аквасубстанции" лишь по щиколотку, так что отсрочка от смерти для всех присутствующих хомо не будет слишком долгой.

Как не прискорбно было сознавать, но вступать в переговоры с Головой придется. Завтрак Марргон-тоя она, насколько могла, отодвинула. Вдруг еще чем поможет? (Но, вообще-то, все это очень подозрительно: на даче тещи Беклемишева она резко свалила, будто я в какое исчадие ада превратился, а тут прямо-таки напрашивается на разговор.)

– Чего ты хочешь, Голова? – набравшись смелости, как мог жестче, произнес я. (Чисто как суровый древний спартанец отчеканил, потому как одет был подобающе – в одну лишь набедренную повязку. И Васино нервно-язвительное "гы-гы-гы" в данном случае было совершенно неуместно.)