Ана Гратесс - Высота Стекла

– Эй, он расплылся в улыбке, смотри! – Сказала Диана и указала на лицо Крейцера. Девушка скорчила свое в некотором отвращении и вымолвила:

– Это выглядит странно. Его физиономия теперь больше похожа на гримасу с заговорщической насмешкой. Может накрыть его чем, а, Миста? Нам с ним еще долго возиться, боюсь, меня эта улыбка будет немного нервировать.

– А мне кажется, ничего такого ужасного в ней и нет. – Ответил парень, начав забавляться произошедшим. – Наверняка, Ян Крейцер видит сон, где его добрая сила стоит над мировым злом, взбаламутившим его покой, но нечто приняло обратный ход, и теперь он является средоточием демонической музыкальности, потому и улыбается так.

– Ах, эти странники сновидений, эти певуны… – Говорила Диана, параллельно с тем немного нервическими движениями расправляя складку на эластичном браслете, на котором высвечивались прыгающие цифры. – По-настоящему мерцающие певуны никогда не искривляют свои лица в подобных усмешках, они сияют добротой и славой!

Начала сгущаться атмосфера недоверия. Парень пытался привести весомые доводы в пользу мужчины, а девушка отстранялась все дальше, словно захваченная неким силовым энергетическим полем. Вскоре ее взор заволокло видением открытого космоса с весьма недружелюбным приветом.

Из темноты, коротко посапывающему Яну плавно приходил образ некоего существа. Светящаяся тень превращалась во вполне опознаваемый образ. Теперь мужчина мог узреть, что рядом с ним стоит полупрозрачная девушка с локонами, а из ее груди выглядывает его дочь Мерцелла, и улыбается. У Крейцера защемило в груди от нахлынувших воспоминаний. Его дитя сгинуло в потусторонний мир в самый разгар развертывания мощи Оранжа.

Треклятое время полу-военного бдения отняло его любимого ребенка, за то что та вызвалась помогать оппозиции в деле «о перевороте». С того момента на его правом предплечье гулким набатом пестрела красная звезда. Ибо в Яне, практически убитым горем, проснулись нечеловеческие эманации той самой тонкой структуры, которая находилась под запретом и в настоящее время. Эти эманации имели довольно мощный потенциал к изменению энергетического фона любого существа, обладающего сознанием, которые в свою очередь были способны на переформовку внешних полей Черного Подреберья. Это то, чего власть имущие боялись даже больше, чем параллельную жизнь в лице Высоты Стекла.

Сон размазывал крейцерское существование, смешивая эти остатки с какими-то причудливыми осколками хрустального бреда. Мелькали тела, больше напоминавшие огурцовую пупырку вперемешку с совиными перьями, из небытия появлялись прыгающие люди фантастической наружности. Его взгляд становился локонами той девушки, которая здесь, в этом видении, наполовину являлась его ушедшей дочерью. Есть в этом какая-то стеклянная, эфемерная недосказанность, большими буквами стоящая перед выходом в наружный мир, к пониманию. И слово это: «ВЫСОТА».

В это время надсмотрщики достославного Оранжа принимали над головой все мыслимые попытки отыскать пропавшего меченного. Врачи были умерщвлены, а записи видеонаблюдения оказалась уничтоженными в пыль, словно бы их выжгли упорным давлением воли.

Оранжское присутствие, которое всегда являлось примером для подражания своему честолюбивому следованию правилам, подвели под черту большого срама, и это казалось чем-то невозможным, выходящим за все пределы этикета.

«Никто ничего не видел», да как такое вообще возможно? – Задавался вопросом глава столичного штаба. – Вы сканировали местность музыкальным деревом?

С кристаллического экрана последовал ответ: «Да, но и оно ничего не показало. Словно произошедшего не было вовсе. Абсолютно никакого возмущения тонких полей!» Данная информация бросила главного по обеспечению безопасности в холодный пот.

– Это вторжение… Данное похищение неслыханно, оно слишком остро впилось в наши упругие тела, это просто недопустимо! – Свирепел Нексус, наливаясь краской.

Раскат грома прошелся над богатой оконечностью оранжского полуострова, на котором находилась самая высокая башня из стекла. Она являлась главной достопримечательностью города и была практически точной копией Башни из параллельной реальности, но об этом сходстве все почему-то умалчивали, предпочитая тихое и размеренное: «ничего не вижу-ничего не знаю».

Тонкая пелена темного неба укоротила будничные сутки ровно на час, и довольные люди, освободившиеся от рабочего такта, разбежались по своим уютным домам и квартирам.

Мощно сотрясались облака от вихрей и тяжести, когда глава штаба, Нексус, несся по залитому дождем асфальту на хромированном шарокубе. «Тайна не должна выйти наружу, это будет катастрофа, нужно отыскать драгоценную пропажу, и предать всё это Башне на медитацию…» – думы и проклятия крутились в большой и несчастной сейчас голове нескончаемым потоком, приняв наконец осечку в тот момент, когда громада шарокуба наехала на зеленое дерево с яркими оранжевыми плодами.

Сквозь темные тучи прорезалось певучее, желтое солнце, укутывая Оранж уютом и красотой. Певучие птицы с большим весельем расселись на покореженном металле машины. Нексус был жив, но его тело оказалось сильно исполосано тонкими разрывами и обширными кровоподтеками.

«Вот же поганая Мра!» – влажный язык сделал пару круговращательных движений, проверяя все ли зубы на месте. Глупый, почти механический жест помог мужчине прийти в себя. И в его голове, словно из учебной методички, понеслось: «Негативное влияние внешних мыслей может сильно отвлекать на продвижении важной миссии к ее успешному завершению. Если вам досаждают непрошенные потоки отягощающих дум, то примите расслабленную позу, и начинайте считать про себя: от круглого нуля до круглой же десятки. Через пару повторов вы заметите, что ваши мысли приняли упорядоченный вид и после этого вы сможете вернуться к своей работе».

Было достаточно нескольких минут для суетного освещения репортерскими промокашками. Один неверный шаг и ты – достояние экранов билбордов, в которых играет жидкая, переливчатая субстанция информации.

Башня привлекла своих неумолимых исполнителей высшей воли и прибрала место происшествие быстрее, чем кадр успеет выйти из фотовспышки. Оранжевые деревья просыхали на солнечных лучах, а искаженное средство передвижение главы призывно мелькало на огромных экранах, рассредоточенных по каждому кондоминиуму ровно по десять штук, перемежаясь с яркой рекламой ореховых шампуней и носками из шерсти розовых лапочек.

Нексуса везли на зеленом автобусе, в котором также находились посиневшие тела четырех хранителей Башни. Их искаженные формы наводили на мужчину толику глубинного страха, известного только видавшим инакую сторону мира. Но Нексус всегда старался не показывать виду или какой-либо стороны сомнения, ведь он должен быть несокрушимой скалой, и при любом раскладе дел, даже если все идет из рук вон плохо.