Стивен Дональдсон - Запретное знание

После многих дней такого издевательства над собой она выглядела выжатой и измученной, словно покойник. Но она не знала этого.

Прошла неделя и часть следующей недели прежде, чем она придумала решение.

Когда эта мысль пришла ей в голову, она не стала изумленно размышлять, почему она не додумалась до этого раньше – и не прокляла себя за недогадливость. Она была слишком занята.

Изучение временных меток на информационном ядре.

Если говорить правильнее, изучение временных меток на базовых программах «Каприза капитана» как они были записаны в информационном ядре. Это позволило бы ей сравнить оригинальные программы с нынешним состоянием программ. И обычный сравнительный тест позволит найти изменения, которые написал Орн в операционную систему.

Работа предстояла чудовищная. Обычное сравнение нынешнего состояния корабельной информации и состояния на момент, когда Орн пришел на корабль, отнимет месяцы, чтобы прокрутить ее до конца и сообщить о миллионах изменений, зафиксировавших все, что видел и делал «Каприз капитана» с того времени. Поэтому Морн написала короткую программу – фильтр, который отметал все ненужное и не влияющее на функции программы. Затем, буквально строчку за строчкой, она перелопатила гору этой информации, чтобы отмести все ненужное, что не имело ничего общего с ее целью.

Это отняло у нее почти четыре дня. Она могла бы справиться и в три дня, если бы Ник не настаивал на том, чтобы так часто использовать ее.

Когда она закончила – когда запустила свою программу временных меток и получила окончательные результаты – она почувствовала эмоцию столь глубинную и спонтанную, что с ней не справился даже шизо-имплантат. Ее искусственное сопло закрылось оставляя ее на милость ее жалкой человеческой оболочки.

Сравнение было закончено. С того дня, как Орн оказался на борту, до настоящего времени никаких внезапных изменений или добавлений в операционных программах «Каприза капитана» не было сделано.

Согласно ее исследованию, вируса в системе не было.

Прошло какое-то время, прежде чем Морн заметила, что она склонилась над информационной панелью запасного мостика, хныкая словно ребенок. Зажатая между чудовищной усталостью, естественной печалью и отсутствием энергии она не могла ничего делать, только сидела и плакала.

Через какое-то время Вектор Шахид услышал ее и поднялся на мостик. Она не имела ни малейшего понятия, что он делает, когда он поднял ее на ноги и потащил наружу; она не представляла как болели его суставы, когда он поднимал ее. В ней остался лишь плач, и он не прекращался.

Он отвел ее на камбуз посадил на стул возле стола и поставил чашку дымящегося кофе.

– Не бойтесь обжечь губы, – посоветовал он. – Прижигание лечит.

Аромат кофе ударил Морн в лицо. Подчиняясь то ли совету Вектора, то ли инстинкту, о котором она до сих пор не подозревала, она подавила рыдания и заставила взять чашку и выпить.

Кофе ожег язык и горло. На мгновение боль пробилась сквозь ее беспомощность.

Между двумя глотками Морн перестала плакать. Шизо-имплантат начал снова контролировать ее.

– Так-то лучше. – Голос Вектора доходил к ней словно из пелены, словно издалека. – В любую минуту вы снова сможете начать думать. Если сначала не заснете. Или не умрете. Вы можете убить себя такой работой. Вы играете в карты?

Она не реагировала. Все, что ее волновало, это черный жар кофе и горящее ощущение во рту.

– Я знаю, что момент покажется вам неподходящим для беседы, – пояснил он мягко, – но я хочу достучаться до вас, пока вы – пока еще можно достучаться. Вы были слепы и глухи в течение последних нескольких недель. Так что это мой единственный шанс. Вы играете в карты?

Печаль навалилась на Морн с такой силой, что она даже позабыла об усталости. Она тупо кивнула.

– В покер. Немного. В Академии. Я не слишком хорошо играла.

Вероятно, она дала ему нечто вроде разрешения. Он сел, взял чашку кофе и сказал небрежно:

– Интересно, как сохраняются игры. К примеру, шахматы. И покер – как разновидность игры, мы почти постоянно играли в покер. А также бридж. Я видел энциклопедии по игре – не говоря уже о висте – от которой произошел бридж – но когда я работал в Интертехе, мы играли в бридж днями и ночами. Орн был особенно хорош в нем. Бридж и покер. – Вектор издал ностальгический вздох. – Жизнь воспринимается в чистом виде, лишь когда ты играешь в одну из этих игр. Это потому, что они – замкнутые системы. Карты и правила – и онтологическое содержание – конечны.

Но, правду сказать, покер по сути дела не является карточной игрой. Это игра людей. Карты всего лишь инструменты для игры против ваших партнеров. И, возможно, именно поэтому вы не слишком хорошо играете в покер. Бридж находится гораздо ближе к разрешению проблем – экстраполяция дискретной логической системы. Вас может не интересовать, кто ваши противники, но вы выиграете, если будете использовать разум, а не волю.

А вы пока что используете одну только волю, Морн. Вам следует использовать разум.

Морн снова отпила кофе. Она ничего не сказала; ей было просто нечего сказать. Вместо этого она сосредоточилась на боли в обожженном рту.

– В бридже существует максима, – продолжал он. – Если ты хочешь, чтобы определенная карта находилась в определенном месте, представь , что так оно и есть. Если тебе нужен определенный расклад карт, представь , что он существует. Планируй свою стратегию так, словно у тебя есть право быть уверенным в своем предположении.

Конечно, это срабатывает не всегда. Честно говоря, можно играть в течение нескольких дней, и это предположение не сработает ни разу. Но дело не в этом. Дело в том, что если предположение ложно – то вы все равно проиграете. Это предположение дает вам единственную возможность выиграть, так что следует рассчитывать на него. Без него вам следует всего лишь пожать плечами и отдать игру.

Морн погружалась в пучину усталости и измученных нервов и держалась на поверхности лишь благодаря кофе и обожженному рту. Ничто из того, что говорил Вектор, не имело смысла. Его короткая лекция казалась ей бессмысленной, абсолютно немотивированной. Но он говорил так, словно это было важно; словно она нуждалась в его советах. Огромным усилием воли она удержалась от того, чтобы выключить черную коробочку и рухнуть без сознания лицом на стол.

Электрическое раздражение в ее мозгу, казалось, не могло справиться с усталостью. Тем не менее состояние оцепенения понемногу начало проходить. Она прокашлялась и слабо спросила:

– Чья сейчас вахта? Я даже не знаю, какой сегодня день недели.

Вектор справился с хронометром, вмонтированным в переборку.