Лариса Кириллина - Тиатара

Обитатели Арпадана настолько привыкли общаться через лингвочипы, что даже не задумывались о том, как эти устройства работают, мгновенно преобразуя любой язык в космолингву и воспроизводя звуковую речь в почти натуральном виде, только с механическими интонациями и порой смешноватой лексикой. На Земле, как рассказывали мне родители, тоже использовались похожие электронные переводчики, и никто не видел в них никакого чуда. Правда, в эти устройства почти никогда не встраивались инопланетные языки, кроме космолингвы, но ведь на Земле полно своих языков, которые по причудливости фонетики и грамматики стоят многих инопланетных. Про графику я вообще молчу. До сих пор самая безобидная кириллица почему-то вызывает ступор у людей, владеющих несколькими романскими и германскими языками. А уж красивые алфавиты вроде арабского и грузинского многим кажутся совершенно непостижимыми. Думаю, это просто от нежелания вникнуть. Космолингвисты приходят от них в экстаз, чем заковыристей графика, тем для них увлекательнее.

Зачем нужны живые космолингвисты, я отчасти поняла, когда потребовалось расшифровать отрывочные слова подводных обитателей Намму, не очень отчетливо записанные лингвочипом отважного Вилли Сантини-Рунге – первого, кто сумел вызвать их на контакт. Обычный лингвочип – это просто умный прибор. В него вложена информация огромного объема, но того, чего в нем нет, сам он осмыслить не может. Исключения крайне редки, и они могут касаться лишь языков, в какой-то мере аналогичных тем, что уже зафиксированы и внесены в программные файлы. Но тогда нужен лингвочип с искусственным интеллектом, а такие встречаются не на каждом шагу, ведь они намного дороже обычных. И за искусственным интеллектом, способным быстро обработать и структурировать огромный объём информации, скрывается работа космолингвистов.

Знание множества языков, по возможности совершенно разных, для космолингвиста практически обязательно. При этом изъясняться на них совершенно свободно не требуется. Нужно чувствовать дух и склад языка, понимать, что такое язык как система, как он связан с мышлением, где проходит граница между буквальным, но неправильным переводом и не буквальным, но верным по смыслу, каковы в каждом случае нормы использования той или иной лексики в зависимости от ситуации, как точнее воспроизвести чужеродную данному языку инопланетную фонетику, и так далее. То есть, помимо лингвистических и филологических знаний, от космолингвиста ожидается осведомленность об истории, культуре и этике разных миров и разных эпох. Поскольку на космолингве ведутся разговоры не только на общие темы, нужно знать лексику и терминологию практически всех наук, а также номенклатуру минералов, флоры и фауны всевозможных планет. Фонетический слух тоже важен, и здесь подспорьем может быть абсолютный слух музыкантов или способность к звукоподражанию голосом.

С переводами поэтических текстов лингвочип справляется хуже всего. А для некоторых культур они чрезвычайно значимы, поскольку их священные книги состоят из стихов, и любое искажение смысла может быть воспринято как чудовищное святотатство. Значит, без живого разума космолингвиста здесь тоже не обойтись.

Наконец, поскольку итоговым результатом работы космолингвиста становится собственно лингвочип с соответствующими программами, космолингвист должен быть квалифицированным программистом. Конечно, в центрах космолингвистики, где составляются программы и производятся лингвочипы, трудятся и собственно программисты, но они отвечают лишь за качество конечного продукта – отсутствие брака, сбоев, глюков и прочих неприятностей. На Тиатаре всё работает в комплексе: Колледж готовит специалистов, Институт космолингвистики занимается исследованиями вновь открытых языков и составление программ для лингвочипов, а промышленный комплекс производит матрицы и девайсы, поставляемые далеко за пределы системы Айни.

По сравнению с Арпаданом, где землян довольно много, на Тиатаре преобладают представители других космических рас, о которых я до прилета сюда и не слышала.

Здешнюю цивилизацию создали выходцы с погибшей планеты Уйлоа и привезенные ими на Тиатару уроженцы планеты Тагма. Как это вышло, я расскажу потом. Пока же замечу, что они очень разные, спутать нельзя. Уйлоанцы – высокие, гибкие, с серо-зеленоватой слегка чешуйчатой кожей. Волос у них нет, но на макушке чешуя становится более плотной и темной по цвету – у кого-то коричневой или зелено-болотной, у кого-то тускло-серой, и издали кажется, будто у них короткие стрижки или шапочки на голове. Помимо двух нижних глаз, которые больше по размеру, чем человеческие, имеется еще и третий; я думаю, он нужен для видения в полумраке или в воде, а при ярком свете нередко бывает закрыт. В первое время я невольно вздрагивала, когда собеседник вдруг раскрывал третий глаз. Впечатление, признаться, не слишком приятное. Но я постараюсь привыкнуть.

Поскольку жара и солнце уйлоанцам не по нутру, они носят просторные одеяния и стараются проводить дневные часы в помещениях. Женщины, выходя под открытое небо, надевают изящные легкие шляпки из соломки и синтетических кружев либо используют защитные зонтики. Мужчины могут накинуть на голову капюшон, если пекло совсем уж невыносимое.

Тагманцы, наоборот, обожают солнечный свет. Они приземистые, мускулистые, крепко сбитые, у них темная кожа красноватых оттенков, глаза – коричнево-желтые, волосы жесткие и короткие, как колючки на кактусе. Сзади у них имеется небольшой толстый хвост – вероятно, рудиментарный; его скрывают пышные юбки, которые носят как женщины, так и мужчины, только у женщин они разноцветные и украшены этническими орнаментами.

Земляне прибыли сюда позже, но тоже считаются законными жителями Тиатары, хотя их намного меньше, чем тагманцев и уйлоанцев.

Остальные – гости из разных миров, прилетающие сюда учиться или работать.

Новеньким помогают освоиться не только опекуны, назначаемые несовершеннолетним, но и тьюторы – волонтеры из числа старшекурсников.

Моим тьютором оказался светящийся гуманоид с Виссеваны, которого я сразу же мысленно прозвала «Фонариком», поскольку его настоящее имя Фаррануихх Веррендарр. Виссевана – планета в соседней звездной системе, она тоже землеподобная, только климат там специфический: очень влажный, с почти постоянными грозами и сумрачным небом. Наверное, потому автохтонное население Виссеваны обзавелось светоцветовой сигнальной системой общения. Помимо умения светиться в темноте или в сумраке, им свойственно изменять цвет кожи в зависимости от испытываемых эмоций.