Ирина Никулина Имаджика - Все пути твои святы

– А зачем они вместе собирались? – опять спросила Мэри. Ее как раз на Земле не было, когда отечественную робототехнику под корень вырезали.

– Да кто ж их знает…

– Я слышал, роботы хотели покинуть Землю, – вставил Стефан, и получилось у него это как всегда вовремя, весомо и значительно, – они осознали себя как личности и хотели с Земли улететь.

– Не знаю, – буркнул Виктор, – мой робот никуда бежать не хотел. Пора уже идти, хватит болтать.

– Идем, конечно, ты у нас командир. – Опять он его взялся подкалывать. Если не нравится, мог бы сам планы придумывать и побег готовить. – Где же база, что-то я ее не вижу.

И это была тревожная правда. На карте база была где-то недалеко. Обычно она возвышалась высокой мачтой, которую было видно через самый густой лес. Ерунда, просто дальше пройдем и увидим. Может быть, эта база без антенны, бывает же такое. Первая база, куда они прилетели, была вообще под землей. Это не исключало ангара и заправленного энергоном звездолета. Пусть самого маленького, пусть со старинными фотонными двигателями, он, Виктор, готов на любой. Он запомнил, где гиперокно, так что задача до него долететь, прыгнуть и потом возле Земли-матушки вынырнуть.

А если там игиги, так он их всех раздавит голыми руками, если Страусов рядом нет. Даже если там куча Страусов, – плевать, еще что-нибудь придумает. Он обернулся, потому что услышал, как Мэри и Философ хихикают и как профессор покашливает. Опять вслух думал, вот, черт побери…

– Чего? – злобно бросил он в сторону Варшавски.

– Да ничего, нас просто твои мысли радуют.

– Что не так?

– Да все так, иди, иди. Еще немного и проснутся в тебе замечательные лидерские качества, станешь ты Виктор Великий, повелитель и лидер…

– А сейчас я не великий?

– Сейчас ты как воск, из тебя что угодно можно слепить.

– Ну-ну…

Он перестал слушать пустую болтовню Философа. Ему там конечно виднее с высоты своих тридцати лет, но сейчас нет времени демагогию разводить. Надо до базы врага добраться и покинуть проклятую планету, которая к чужим такая не добрая.

Они прошли три мили и вышли на просеку, которая завершалась обрывом. Это был не овраг и даже не горы, а очень глубокий раскол Черной, и дна там вообще не было видно. На другой стороне располагалась база игигов, торчала мачта и все на ней было как положено. Тускло светился ангар, сновали роботы-строители, стоял один Страус, видимо на ремонте. Идеальная база, с пятью звездолетами, и резервуары красные стоят, энергона значит полно.

Он уже такие базы видел. Взять их приступом, раз плюнуть, только поле отключить. Поле мощное, так не пройдешь, но от сильного жара оно к поверхности сворачивается, можно метнуться тенью и чем-нибудь тяжелым по переключателю, чтобы вырубить поле. Там возможно ни одного игига нет, только роботы.

Вся беда была в том, что базу от них отделяла пропасть.

– Кто-нибудь летать умеет? – спросил Макс и устало опустился на землю. – Не доберемся мы до нее.

Вот оно – пятно, подленькое такое, на карте глухим черным сияло. А Виктор удивился, почему так гладко все прошло и почему база близко к тропе расположена, вроде это не в правилах у игигов. Теперь понятно все, зря по туннелю ползли, в жидком дерьме пачкались. Обратно теперь ползти что ли? Ну уж нет!

– Что делать будем? – спросила Мэри и никто не ответил.

Ответ был очевиден. Ждать Страусов и садиться на диету. Черное отчаяние опять схватило Виктора за горло. Дышать стало тяжело, сердце бешено застучало в висках. Он бессильно сжимал кулаки. Вот тебе и лидер! Говно он, коровья лепешка, а не лидер. Протащил ребят через ад, чтобы видом красивым полюбоваться. Лицо горело, хотелось бить, кромсать, душить или помереть сразу, чтобы позора меньше было.

«Ненавижу вас! – крикнул он игигам и услышал, как смеется чужой лес в ответ. – Убью всех, гадов!». И снова шелест, Черная смеялась над его отчаяньем, зубы скалила над неудачником. Привел всех к пропасти, эх, как символично…

Жрать хотелось так, что желудок в восьмерку закручивался. Он старался не думать о еде, но чертовы видения лезли, как назойливые мухи. В полусне привиделся мусс тети Гали, малиновый, зараза. Терпеть он не мог этот мусс, ложкой загребал и бросал в огород, потом получал по первое число, а тетя Галя сразу слезу пускала, тут отец и бросался на него с медвежьим ревом. С каким бы удовольствием Виктор сейчас вкусил бы этого мусса, и ложечку облизал, и тарелку, и тетю Галю на руках бы носил весь вечер. Еще шашлык почему то нарисовался. Сочный, поджаристый, с запахом, щекочет ноздри, сил нет терпеть. Даже звук был соответствующий: шкварчал шашлычок и шипел, когда сок с него на угли падал.

И где-то за мангалом отец маячил, с мамой лениво переговаривался, а шашлык румянился и пах так, что сводил с ума. Хотелось вгрызаться зубами и высасывать сок, и жевать яростно, ощущая невероятный вкус. Это уже были галлюцинации и Виктор мотнул головой, отгоняя морок. Нужно было что-то делать. Через пару часов рассвет и впереди чертовы джунгли. Он не пройдет и пол пути, упадет с тропы и засосет его красная плешь, про которую Макс рассказывал, или мошкара наползет и облепит тело, как черная туча смерти. Щекотки он не боялся, но вот яд…

– Не спишь?

Уже пятый раз спрашивает. Сочувствующий механизм, будь он проклят, а особенно его создатели.

– Не могу на голодный желудок.

– Не надо было покидать место сбора.

– Не надо было прилетать вам сюда, су… существа вы тупые. – Виктор зажал живот рукой, так было проще переносить сводящий с ума голод.

Свернулся калачиком, еще на миг погрузился в видения жареного мяса, но тут же вынырнул обратно, потому что Страус тряхнул его, переставил ноги, словно они затекли. Виктор не раз замечал, что Страус ведет себя, как человек, или как игиг. То вдруг у него подозрение необоснованное возникает, то пейзаж нравится и он останавливается, чтобы его визорами своими холодными лицезреть.

Может ли робот заразиться человечностью? Земные киберы были машинами. Совершенными, великолепными, очень умными, красивыми, какими угодно, но они всегда оставались роботами. А эти… хрен их знает. Сотворили их твари неземные, логика у них не наша, на что способны, кто знает?! Надо было эти соображеньица проверить. Можно ли, например, Страуса разжалобить? Есть ли у него предел терпения?

То, что они самообучаются, в этом не было сомнения. Взорвавшись на первой «качельке», что попалась на тропе, Страусы стали осторожнее, к гравитационным полям не подходили. Или еще эта ржавчина, которая съедала все подряд. От нее Страусы маслом придумали мазаться, что у них из заднего выхлопа капало. И комбинезоны заключенных им смазали, хотя могли бы и не делать, бросить расходный человеческий материал корчиться в радиационном облаке.