Ирина Никулина Имаджика - Все пути твои святы

– Но все равно, пайков вас лишаю…

– Почему это? – Вдруг встрепенулся Борис Натанович, и пенсне его совсем с носа съехало, только успел руками подхватить. – Мы-то в побеге не участвуем! Вы книжечку свою с законами полистайте внимательно. Нет ничего такого!

И тут лицо у гостя совсем сделалось бледным и глаза округлились. Такого конечно от профессора никто не ожидал. А с другой стороны, правильно. За что группу наказывать? Так и стояли они минут пять, профессор, сопящий и потом обливающийся, и игиг, инопланетная тварь, совсем бледная и злая, друг против друга. И вдруг игиг отступил. Пошамкал сам себе под нос что-то и огласил приговор:

– Тогда возвращайтесь на тропу арестанта 2543 и пробивайте ее с самого начала. И боевой механизм надо найти и привести в готовность. Я скоро пришлю вам нового арестанта.

Вот еще фигня. Тропа уже заросла давно и по ней только что ночные змеи гуляют. Страус же там не прошел! Впрочем, это лучше, чем лишиться пайка. И опять же для побега все хорошо складывается, они будут близко от туннеля. Значит, завтра бежим, спасибо тебе милый ты наш профессор.

Когда он улетел, злость как-то прошла. Легко отделались. Виктор отложил месть игигам до следующего раза. Надо придумать что-нибудь, что закоротит поле, когда очередной стервец сюда нос сунет. А уж без поля вражья сила отправится прямиком в зеленое озерцо, Гуню искать…

– А ну всем качать Бориса Натановича!

– Ой, нет, не надо, у меня же грыжа…

Они протянули руки к профессору, сияющему от непонятной радости. Он сам до конца не осознал, какой проявил героизм в сложной межрасовой и межпланетной обстановке. Смелый старичок, а потому великий. Качать не стали, потому что Страусы стали раздавать скудные пайки и воду. Усталые и истощенные, они жадно кинулись на краюшку хлеба, жидкую кашу в пакете и фруктовое желе, от которого жрать хотелось еще больше.

Проснулся ровно за минуту до сигнала. Вздрогнул всем телом, стряхивая остатки сна. С тех пор как Виктор прилетел на Черную, в сновидения настойчиво лезла всякая нежить. Вампиры, вурдалаки и особенно много зомби, большая часть которых была инвалидами: без рук, без ног, а то и без головы. И он рубил и резал их всех в кашу то бензопилой, то топором, то молотил неработающим лазером по гнилой плоти.

Черная была дрянной планетой, не смотря на все свои загадки, историческую ценность и буйные джунгли. Он чувствовал это сердцем и пятками, а пятки его горели и жаждали как можно скорее удрать отсюда.

Прижался щекой к мягкому нутру и застыл. Вот единственное, за что он пощадил бы игигов, так это за брюхо в роботе СТРА-Инк-Ги. Погладил бархатную поверхность и ощутил странный прилив теплых чувств к киберу. Вспомнил Три Т, поморщил лоб, поклялся свалить быстрее и тихо позвал Страуса:

– Эй, на посту, не спать!

– Я никогда не сплю. Вопросы?

– Вот и умница. Паршиво спать на чужой планете. Впрочем, тебе не понять. Мне опять надо.

– Почему в одно и то же время?

– Привычка. Организм человека – странная штука. Два раза сходишь в одно время, он и в третий раз норовит строго в этот час. И колечки не забудь…

Он с неохотой натянул комбинезон на голое тело, в нос резко ударил запах санитарной обработки. Страус почему-то ничего не ответил о колечках. Как то подленько замолк. Виктор напрягся, поискал рукой отвертку, которую вчера заточил о зеленый камень, торчащий из тропы. Мэри всегда носила такую с собой. Если Страус что-то подозревал, можно было проткнуть брюхо острым (этой же отверткой, например) и на пятнадцать минут боевой инопланетный механизм терял интерес ко всему живому и не живому вокруг. Начинал заращивать отверстие как сумасшедший. Благодать. Можно было бежать, или спать, или пинать его великолепные стальные ноги.

Герметичность важней и превыше всего, так-то! Отвертка жгла руки холодом и взывала к крови робота. Только попробуй не дать кольца…

– Назначение колец!

Вот еще новости. Железный болван заинтересовался колечками. А не пошел бы ты… Виктор заметил, что даже мысленно боится выругаться. Вот она, игигская дисциплина! Не зачем тебе знать, что у меня там за колечки. Не дорос ты еще, сопляк стальной.

– Я ж тебе говорил. Ты что, память стер? Обычай такой. Идешь по большому, берешь с собой кольца. Я же тебе даже анекдот рассказывал про две палки и тундру. Традиция, понимаешь. Ну как у вас игига приветствовать горящими лампочками.

– Это не традиция, это программа и не лампочками, а светодиодами.

– Видишь, как у вас, механизмов все сложно. Ничего от души не делаете, все по чужой указке. Жо… В смысле плохая ситуация. Хочется, например, тебе стихи сочинить. Рассвет на Черной тебя вдохновил, а нет – нельзя. По программе ты должен в это время будить арестанта и душ ему холодный устраивать. Ну никакой свободной воли. Ты, чурбан ржавый, знаешь, что такое свободная воля?

– И зачем тебе свободная воля, человек, если у тебя свободы нет и никогда не будет?

Виктор даже перестал с комбинезоном возиться. Так и застыл, наполовину руку в рукав продев. Вот это выдала железяка! Во загнула, правду матку резанула, да острым ножиком прямо по сердечной мышце. Нет у него свободы. Даже если он на Землю свалит, там ведь везде игиги, дьявол их побери. Права, скотина безмозглая. Был бы ты моим личным солдатом, я бы тебя до лейтенанта повысил.

– Ладно, ты там смотри, сильно не философствуй, по уставу не положено. Ты вообще знаешь, кто ты для игигской армии? И-н-в-е-н-т-а-р-ь! Понял? Даже не боевая единица сама в себе, а так, утварь, железка с программой… Колечки мои давай, а то знаешь, диарея не ждет.

Он замолчал, прервал свой словесный понос и прислушался к тихому мерному жужжанию внутри Страуса. Сработало или нет? Холодный пот струйкой стекал с висков. Пять раз прокатывало и он успокоился, решил, что так все время будет. А Страус соображал, жужжал своими думалками и хотелками электрическими. И копался наверное в своей базе данных, искал анекдот о двух палках и тундре. Если ему в железную башку придет мысль сканировать колечки его ночные, всем будет крышка. Лишат пайка всю группу на неделю, и некому будет тропу прокладывать, да побеги за спиной игигов готовить.

И открылась волшебная дверка. Лежали на ней кольца, потертые, поцарапанные, но такие милые. Профессор их соорудил из подручного материала. Котелок у него золотой, варит что надо, хотя и бывает, что шарики за ролики заходят. Ну да ерунда, на Черной так у всех…

– Ладно, пошел я.– Пробурчал Виктор и отвертку свою отложил, запрятал в мягком нутре. – Как управлюсь, вернусь.

– Могу предложить медикаментозное лечение.

– Не а, спасибо, не употребляю. Аллергия у меня на медикаментозное лечение.