Роман Титов - Темный исток. Гробницы пустоты

Мекет не раздумывал над ответом.

– Никому это не надо. Ныть, жаловаться и требовать помощи от кого бы то ни было намного проще. По крайней мере, так считает большинство коддас, а те, кто ими управляет, не видит серьезных причин что-то менять. К грязи и нищете здесь привыкли. А на залетных парней, вроде нас, смотрят с подозрением.

Это было хорошо заметно по местным обитателям, парящим у гнойниками вздувшихся на стенах палаток и провожавшим нас полувраждебными взглядами. Тощие физиономии горели азартом, и непонятно, то ли ограбить нас хотели, то ли сожрать.

– Рот не разевай, – предупредил Мекет и, перехватив меня за запястье, подтолкнул в нужном направлении. – Ты же не на экскурсии, чтоб пялиться. Да и раздражает это, сам должен понимать.

– Однако им это не мешает пялиться в ответ, – негромко возразил я, как мне казалось, вполне справедливо. Тот, кто не любит, когда суются в его личное пространство, должен с уважением относиться к чужому.

А Мекет и не спорил.

– Да, – сказал он. – Вот только мы с тобой здесь гости. Зато они – нет. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Я проводил скрывшегося за очередным переходником брата долгим взглядом, слегка поразившись столь откровенной осторожности, прозвучавшей в его словах. Только комментировать никак это не стал. В конце концов, рассуждая о двусмысленности правил приличия, он был по-своему прав. Да и я не стремился к неприятностям. А потому, пожалев о невозможности спрятать лицо под капюшоном, молча проследовал к центральной сфере, где нас и ожидал искомый Д’юма.

Тут следовало бы добавить, что с того момента, как переплыл шлюзовой затвор, я не только сходил с ума от невыносимого смрада, но и чувствовал некое ментальное давление, чье происхождение бралось откуда-то извне. Будто вокруг затевалось нечто зловещее. И это никак не было связано с тем, как встретили нас местные. Словно отдаленное и слабое эхо, которое улавливалось лишь благодаря тому, что я оказался весь из себя такой необычный.

На всякий случай я спросил:

– Ты ничего не замечаешь?

– Например?

Я попробовал описать ощущения, но с удивлением обнаружил, что не могу их сформулировать. Словно весь словарный запас вдруг исчерпался, а на его месте остались только предлоги и междометия.

– Такое чувство, будто у нас под носом что-то творится, и это «что-то» ничего хорошего нам не сулит… – Поежившись, я добавил: – Паршиво как-то.

Оглянувшись на миг, Мекет проговорил:

– Ну да. Разве мы это уже не выяснили?

– Да я не о том!

– А о чем же? – Но едва задав этот вопрос, он сразу осекся, правильно все истолковав. Его лицо вмиг помрачнело на несколько порядков. – Я же сказал: не делать ничего, что привлекло бы к нам лишнее внимание!

– А еще ты сказал, прикрывать твой зад. Чем я и занимаюсь.

Брат, выставив перед собой указательный палец, приблизился ко мне вплотную и прошипел:

– Имелось в виду, что ты будешь вести себя тише воды, ниже травы, а заодно приглядывать за местными. Я хоть и смирился с твоими чудачествами, это не значит, будто их надо использовать направо и налево.

Я отплыл примерно на полметра и, оглянувшись и удостоверившись, что поблизости никого нет, так же тихо осведомился:

– Во-первых, почему нет? А во-вторых, кто сказал, будто я обязан подчиняться твоим приказам? Время, когда ты мог свободно мной помыкать, давно прошло. Кроме того, если до тебя еще не дошло, то я далеко не всегда в ответе за все плохое, что творится вокруг. Некоторые вещи случаются сами по себе и меня об этом никто не спрашивает.

Мы ступили на очень опасную тропу и Мекет это хорошо понимал. Было видно, какие усилия ему приходилось прикладывать, чтобы подавить естественный порыв затеять очередную ссору. Совершив несколько глубоких вдохов, он намного более спокойным тоном проговорил:

– Риши, сейчас не самое подходящее место для подобного разговора. И время, кстати, тоже.

– Чего и я тебе пытаюсь втолковать. Чую, что все здесь будто на взведенном детонаторе. Один малейший толчок – и станция, фигурально выражаясь, запылает ярче, чем планета, вкруг останков которой она дрейфует.

Как бы там ни было, но к этим словам Мекет отнесся серьезно.

– Уверен?

– Еще как! – убежденно кивнул я. – Чего бы тебе ни понадобилось от Д’юмы, скорей забирай это и уходим. И, кстати, что это такое? Ты так и не сказал мне.

– Верно. Не сказал.

Я выдержал паузу, однако ответа не последовало.

– Ну? Так и что же это?

– Как только придет время, узнаешь.

Громко фыркнув и закатив глаза, я постарался отделаться от маленького назойливого пегатта, вдруг приставшего ко мне с просьбой «отсыпать деньжат на опохмел». Пошарив в кармане, я наскреб несколько риммкоинов и высыпал в его мозолистую трехпалую ладошку. Увидев риоммские монетки, пегатт скривился, но принял их.

– Напрасно, – обронил Мекет, когда попрошайка уплыл.

Я закатил глаза.

– Что на сей раз не так?

– Теперь он раззвонит всем, что с тебя можно кое-что стрясти, и местные начнут липнуть стаями.

– Ну а что мне следовало сделать? Прогнать его?

Мекет ответа не дал.

– Просто имей в виду, – проворчал он, – что ни один твой поступок не останется без последствий.

Я фыркнул. Вот уж о чем можно было и не напоминать! После всего, что произошло на Дей-Прим, я только и делал, что ожидал последствий.

Одна грязная сфера сменялась другой. Число попрошаек, цеплявшихся за стены и потолок, росло. Как росло и число тех, кто был не прочь поживиться за счет воровства, из-за чего приходилось вдвое тщательнее присматривать за оружием и кошельком.

Особенно за кошельком.

– Долго нам еще тащиться? – простонал я, не в силах терпеть. – У меня уже голова кружится от вони.

Брат отозвался:

– Недолго. Но как только окажемся на месте, закрываешь варежку и делаешь вид, будто ты часть местного интерьера. Усек?

Я оглядел заляпанные то ли кровью, то ли блевотиной, а кое-где изъеденные плесенью внутренности орбитального притона и с тяжким вздохом произнес:

– Как скажешь. Но мы хоть не заблудились?

Мекет промолчал. Вместо него ответ дал вооруженный человек, неожиданно выпорхнувший из темного угла нам навстречу.

– Уже на месте. – Тыча дулом бластера в лицо моего брата, этот довольно кровожадного вида длинноногий и длиннорукий тип жаждал наживы. – Ну? Чего уставился? Бабки гони!

– Это и есть причина твоих предчувствий? – поинтересовался у меня Мекет, не шибко впечатленный оружием, которое едва не упиралось ему в нос.

Я не ответил.

Все еще оставаясь чуть позади и сбоку, я мог наблюдать за развитием событий, не особенно рискуя попасть под огонь. За собственное оружие я так же хвататься не спешил, решив предоставить Мекету сомнительную честь разобраться с вымогателем самостоятельно.