Василий Спринский - Земля и Черепаха

– А что делать? Ничего, ёршик знатный, скоро приду в надлежащий вид, – проговорил дядя Вася. – Ещё пару бокалов бы…

– Пейте, пейте мою кровь! – проговорил Жбан, наполняя опустевшую ёмкость Косых. – Вот всё выпьете, усохну я, воспроизводить нечего будет, уйду я от вас.

– Куда ты уйдёшь, дурашка, в открытый космос, что ли? – ехидно поинтересовался Лопни Башка. – Или обратно в вычислители подашься?

– Ну нет, только не это! – в ужасе взвизгнул Жбан. – Лучше уж в пространство вывалиться. Висишь себе один-одинёшенек, на звёзды смотришь, о вечном думаешь, энергия не расходуется, жёсткое излучение омывает, кайф!

– Ещё парочку! – потребовал Косых.

– На! – выдал ему новый объём Жбан. – Скоро ты уже?

– Ск-коро, – утвердительно икнул дядя Вася. – Сенечка, братец мой, слышишь меня? Поговорить надо…

Судя по всему, искомый Сенечка наконец услышал зов дяди Васи. Выразилось это в том, что Косых надолго притих, усевшись на пол в позе увядшего лотоса, и стал медленно раскачиваться. Раскачивался он столь долго, что на него даже перестали обращать внимание. Лопни Башка уже собрался предложить Ольге сходить с ним куда-нибудь в более удобное место, когда неожиданно для всех проснулся медведь Шарна.

Очумело осматриваясь по сторонам, он вперился в тихо медитировавшего Косых. Подошёл к нему, поводил когтистыми лапами перед его лицом, словно пытаясь убедиться, в сознании ли тот или уже полностью ушёл в астрал.

Дядя Вася уже даже не раскачивался, лишь его губы беззвучно шевелились, точно он с кем-то напряжённо беседовал.

Медведь тихо уселся рядом с ним.

– Эй ты, стерильный, что этот земляшка здесь устроить собрался? – поинтересовался Гнилофор.

– Да вот, разговаривает, – неожиданно тонким голоском отозвался Шарна.

– Сам вижу, что не размножается, – проговорил Лопни Башка. – Ты конкретней говори, с кем и о чём.

– Конкретней не могу. Второй участник диалога сильно далеко и, похоже, вообще неживой. Но болтливый… Наш ему слово – тот в ответ целую кучу, причём не могу понять чего, такое впечатление, что разговор кодированный.

– А этот что несёт? – спросил Гнилофор.

– Что и хотели. Про Луну и про пещеры, да ещё про каких-то зелёных уродов. Погоди, это про вас, получается, что ли?

Лопни Башка еле удержал Гнилофора от очередного избиения медведя.

– Ты что, совсем деформированный, прерывать подслушивание? Он же контакт потеряет!

– Не был бы этот уродец волосатый психозондером, давно бы я его в пространство выкинул! Подобрали его, отмыли, в запой вернули, а он уродом обзывается! Сука малограмотная!

– Да не он обзывается, а земляшка. Так с него и спрос невелик, он же никогда таких, как ты, не видел. Помолчи лучше, он делом занимается. Глядишь, и от патруля оторвёмся. Ты бы лучше к Флэш сходил, поинтересовался, как там у неё успехи на ниве космовождения.

– Да? Может, ты мне ещё предложишь в фокус аннигилятора нашего залезть? – ядовито поинтересовался Гнилофор. – Ты что, Бабулю не знаешь? Попадёшься к ней, когда она не в духе – слопает, как икринку.

– Потому и советую, что знаю, – ответил Лопни Башка. – Нечего психозондера во время работы обижать! Ладно, не хочешь идти к Бабуле, и не надо. Пусть робот сходит.

– Оставьте эту бочку, пусть лучше ещё пива сделает, – раздался вдруг сверху чей-то рык. – Кто тут меня поминал?

– Бабуля! – тихо пискнул Гнилофор, безуспешно попытавшись укрыться за неподъёмной тушей Шарны. – Принесла же нелёгкая!

Ольга подняла голову, высматривая источник рычания. А когда увидела, тихонько охнула и присела.

Рост – под три метра. Чёрный блестящий комбинезон с массой металлических шипов и застёжек плотно облегал мощную фигуру. Грива спутанных седых волос увенчивала громадную голову кошмарной старой ведьмы-людоеда. Крючковатый нос, мутные белёсые глаза и остроконечные уши овеществляли самые страшные кошмары Ольги. В добавление к костюму на поясе висели две кобуры, откуда выглядывали рукояти пистолетов какого-то дикого вида.

Бабуля Флэш, хищно вцепившись в металлический поручень ограждения парой жужжащих механических протезов, заменявших ей руки, пристально осмотрела собравшуюся внизу компанию.

– Сброд! – рыкнула Бабуля, обнажив пару длинных жёлтых клыков. – Ну, докладывайте, что вам надо было от капитана?

– Похоже, Бабуля не в духе, – тихо проговорил Лопни Башка, обращаясь к Ольге. – Веди себя тихо, а то может быть плохо.

Ольга, уже вконец обалдевшая от этого сборища монстров, только слабо качнула головой.

– Мы тут двух местных выловили, – крикнул Лопни Башка. – Не совсем, правда, тех, кого хотели, зато один из них может полезным оказаться. Говорит, что знает, где нам от крейсера укрыться.

– Ничего я не говорю, это Сенька говорит, – медленно промычал пробудившийся от транса дядя Вася.

– Сеня, Феня, мне какая разница! – рявкнула Бабуля. – Если знаешь, так живо ко мне в рубку, я уже не знаю, куда от их убийцеров прятаться!

– А пиво там есть? – спросил Косых, нимало не смущённый грозным видом Бабули Флэш.

– Будет тебе и пиво, и чтиво, и криво! – пообещала громадная ведьма. – Пошли на мостик, пока Кибермозг без меня сдаваться не удумал!

– Ну, пошли, – согласился дядя Вася и, покачнувшись, неуверенными шагами направился к лестнице, где стояла грозная капитанша.

Рубка «Сияющего Оргазма» выглядела довольно живописно. Размеры её были под стать отсеку, откуда прибыл дядя Вася. Всю переднюю стену занимал громадный обзорный экран, в равной степени покрытый звёздами, плевками и прилипшими окурками. Прямо перед экраном в ряд торчали пять кресел-бутонов, способных подстраиваться под форму тела любого существа.

Между экраном и креслами располагалось нечто похожее на командный пульт управления и одновременно на стол с остатками недельного банкета. Контрольные огоньки обиженно перемигивались из-под донышек битых стаканов, рукоятки управления, сильно смахивающие на пустые бутылки, торчали из радиальных щелей пульта, пол был усеян жуткой кашей из металлической блестящей стружки, белого пепла, при каждом шаге поднимавшегося в воздух, разнообразнейшей пустой посуды в разных степенях повреждения и чьих-то мелких костей. Вдобавок ко всему посреди висящих в воздухе дополнительных экранчиков и прочего вспомогательного оборудования, в самой середине полукруглого зала рубки покачивался на трёх тонких ножках-проволочках громадный пивной бочонок, литров этак на тысячу, перевитый лентами с надписями. Бочонок жужжал и приветливо подмигивал пришедшим голубеньким глазом, озорно выглядывавшим из треугольной рамочки.

– Пиво! – радостно воскликнул Косых, устремляясь прямиком к бочонку. Отыскав нечто похожее на кран, дядя Вася радостно вцепился в него и попытался открутить его до упора.