Olga Vel - 2070

– Вы считаете, что убийство Иных хуже того, что с нами сейчас происходит? – девушка скорчила недовольную гримасу. – Вы, живя в век прогресса и научных прорывов, стоите в очереди в уборную, которая больше похожа на ящик с навозом! И говорите о том, что война – это плохо? Да пусть все мои друзья погибнут, лишь бы это помогло уничтожить всех Иных до единого.

– Раньше людям жилось хуже, – перебил её Макар Алексеевич, поджав губы. – Так что не смейте жаловаться. И зарубите себе на носу: ничто не может оправдать убийства живого существа. Придёт время, и Иные ответят за своё преступление. А мы, сохранив души чистыми, получим заслуженный покой.

– Только не говорите о Рае, – фыркнула девушка. – В это уже давно никто не верит. После смерти мы все окажемся в земле.

– Глупая девчонка, – покачал головой Макар Алексеевич и отвернулся.

Я молча наблюдал за их разговором. Вклиниваться и начинать спорить не хотелось, хотя мне было что сказать. Слабое желание поддержать девушку я тут же похоронил под равнодушием. Так было легче. И правильнее.

Очередь медленно продвигалась. Под уборные Иные отвели пять длинных деревянных бараков с низкими потолками и без окон. Двери были узкими, и люди постоянно устраивали драки, стремясь как можно скорее попасть внутрь. Девушка, чьё имя я не знал, была права: уборные больше напоминали коробку с навозом. Внутри помещения стоял зловонный запах, от которого неизменно к горлу подкатывала тошнота.

Почувствовав, что ноги совсем окоченели, я начал прохаживаться вдоль очереди. По воле судьбы и Уззы, я был назначен главным в своём бараке, а вместе с эти получил кое-какие привилегии, в том числе и сносные удобства, а также дополнительную порцию еды и тёплую одежду. Чем я заслужил такое, мне было непонятно. Возможно, дело было в том, что я безропотно выполнял все приказы и не участвовал в протестах, которые пару раз пытались устроить обитатели бараков. Хотя таких, как я, было предостаточно: смирившихся со своей судьбой, тихих и безразличных к происходящему вокруг.

– Эй, подонок, – в голову мне прилетели мокрые комья снега вперемешку с грязью. Я вздрогнул и обернулся к кричавшему.

Обычный парень. Из моего барака, судя по нашивке на одежде, но имени его я не помнил. Он весь трясся от распираемой его ярости, лицо покраснело и обезобразилось животным оскалом. Я подошёл к нему, положив правую руку на бедро, к которому была прикреплена кобура с длинной дубинкой.

– Вы посмотрите на него! – парень заорал ещё громче, привлекая внимания остальных, стоящих в очереди. – Он уже почти Иной , с теми же повадками. Что, урод, хорошо тебе своих близких дубасить этой дубиной? Как ты спишь по ночам, мразь? Скольких ты уже сдал Иным , даже не попытавшись помочь им избежать наказания? А? Скажи, маму свою ты так же бы бил?

Я заскрежетал зубами. Иные терпеть не могли ярких проявлений эмоций, и, если бы я среагировал на этого парня, я легко бы мог оказаться опять в бараке, обычным заключённым. И вряд ли бы я долго прожил.

– Вернись в барак, – приказал я.

– Не смей мне указывать! – Парень бросился на меня.

Я не успел среагировать, и тут же услышал хруст, от которого зашевелились волосы на затылке. Следом пришла боль. Словно зверь, она впилась в сломанный нос, и я застонал. Кровь падала на снег и расплывалась алыми маками. Парень, на миг остановившись, со всей силы ударил меня в солнечное сплетение, и я тут же повалился на колени, задыхаясь. Перед глазами всё поплыло.

И тут что-то ударило меня изнутри. Я почувствовал, что моё тело кто-то поставил на ноги, правая рука метнулась к кобуре, и через мгновение на парня обрушились удары дубинкой. Тот вскинул руки и упал на землю, прикрывая голову. А я продолжал наносить удары, вкладывая в них всю свою ярость. Люди, столпившиеся вокруг нас, что-то выкрикивали, но я никак не мог разобрать слова. Будто со стороны я видел, как мои руки наносят удары, но я не мог их остановить, будто кто-то невидимый и всемогущий взял контроль над моим телом. Так себя ощущала бы игрушка с пультом управления, если бы у неё был разум.

– Довольно! – раздался знакомый голос.

Я тут же отскочил от парня и выпрямился. К нам шла Узза. В сером комбинезоне и высоких чёрных ботинках, она напоминала грацией и спокойствием хищную кошку, выжидающую в засаде. Рыжие локоны идеальной волной спадали на плечи и спину, и в лучах солнца казались золотыми нитями, которыми кто-то щедро украсил голову Уззы.

Узза подошла к парню и, взглянув на него, сделала взмах рукой. Двое солдат- Иных подошли и, схватив за руки, поволокли его в сторону карцера. Узза повернулась ко мне и произнесла:

– Следуй за мной.

Я молча повиновался. Боль в носу не отступала, и я осторожно его ощупывал. В голове раздавался гул, а чувство тошноты вызывало желание поскорее прийти к себе и прочистить желудок.

Пройдя через весь лагерь, мы с Уззой прошли на территорию Иных . Здесь для них стоял большой корабль, служивший им домом. Внутри я ни разу не был, поэтому с интересом осматривал всё вокруг. Корабль был круглым, высотой примерно в трёхэтажный дом. Вдоль коридора по обе стороны шли каюты. Мы с Уззой поднялись на самый верх и зашли в каюту, на двери которой были странные символы, но один из них показался мне похожим на лису. Узза приложила к сенсорной панели ладонь и дверь разъехались. Внутри почти всю комнату занимала огромная кровать. Напротив неё на стене расположился экран, по левую сторону окно, выходящее на лагерь, небольшой столик и тумбочка. Прямо рядом с дверь стоял короткий диван.

– Садись, – приказала Узза.

Я повиновался. Узза обошла кровать и, подойдя к тумбочке, достала коробку.

– Тебе стоит быть осторожным, – сухо произнесла она, возвращаясь ко мне и доставая серебристый тюбик.

Её холодные пальцы обожгли мне кожу, и я вздрогнул. Мазь моментально впиталась, и я почувствовал, как боль тут же уходит. Зелёные глаза Уззы спокойно изучали моё лицо. Подушечки пальцев осторожно, еле касаясь, втирали мазь, прилепляли тонкий пластырь, который, попав на кожу, начал слегка шипеть и дымиться, а потом остался еле заметной полоской.

– Надеюсь, в следующий раз мне не придётся вмешиваться, – голос Уззы дрогнул вместе с плотно сжатыми губами.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова. Узза продолжала изучать моё лицо, медленно, сантиметр за сантиметром.

– Скажи, – мне послышалась неуверенность в голосе Иной , – зачем вы касаетесь губами губ друг друга?

Я опешил, а потом неожиданно начал смеяться, впервые за долгие недели. Узза тут же нахмурилась и выпрямилась. Я поперхнулся и, откашлявшись, произнёс:

– Простите.

– Я жду ответа, – Узза опять слегка наклонилась так, что её глаза оказались на одном уровне с моими.