Роман Сидоркин - Планета Вода. Часть I

Ждать и правда долго не пришлось: минут через десять очень быстро вошёл собранный Николай Васильевич, на ходу давая распоряжения.

– Сколько до старта? – осмелилась спросить Света.

– Пятнадцать минут, – ответили ей.

Николай Васильевич быстро посмотрел на них, как бы только вспомнив о гостях, доброжелательно кивнул и стал беседовать с сотрудниками ЦУПа, посылая одних к рабочим местам в помещении, где сидел Ваня и его родители, а других в зал, откуда они только что поднялись.

Вид на ракету тут был несравненно лучше. Она располагалась прямо по центру, если смотреть из этого помещения, и была даже ниже их. Был виден весь корпус ракеты и котлован, в который выходят струи плазмы, толкающие ракету вверх после старта. Лучшего вида тут просто не могло быть, поскольку стеклянный лоб ЦУПа был специально спроектирован так, чтобы специалисты и руководитель могли видеть запуск не только на мониторах, но и вживую.

«Минута до старта!» – объявил громкоговоритель.

Ваня вспоминал те чувства, которые испытал тогда. Всё его нутро подобралось, а глаза больше не блуждали по помещению – он смотрел строго на ракету. Он сжал руки, как тогда – настолько ярким было воспоминание. Волна детских впечатлений, спустя одиннадцать лет, перекрыла все его текущие чувства.

«Тридцать секунд!»

Из труб на конструкции, на которой стояла ракета, шёл дымок. Маленький Ваня перенёс взгляд на монитор, на который смотрел Николай Васильевич, и вдруг понял, что котлован под ракетой похож на гигантский бассейн. Он хотел крикнуть всему миру о своём открытии, но застеснялся: люди вокруг были очень заняты. «Зачем им этот бассейн, тут ведь запускают ракету!» – подумал он.

Мальчик сам не заметил, как вскочил. Сидеть на месте было никак невозможно. Сейчас эта штука загорится и взмоет в воздух. Штука размером с 16ти-этажный дом!

Начался обратный отсчёт.

Люди вокруг были предельно сосредоточены: все смотрели в свои мониторы, где прыгали какие-то цифры, всё замерло, воздух можно было резать ножом. Один Николай Васильевич смотрел туда же, куда Ваня с родителями – на стеклянную стену, где стояла ракета.

Ваня готов был закричать. В этот момент раздался спокойный, профессиональный голос: «Пуск». Секунду ничего не происходило, потом началось сильное шипение.

«Зажигание!»

«Предварительная, промежуточная, главная, подъём».

Раздался рокот. Он не испугался, он ещё сильнее прикипел к наблюдаемой картине, кажется, даже нижняя челюсть ушла вниз. Ваня буквально превратился в сплошной познающий комок нервов – губку, которая впитывает всё до капли.

Несколько секунд ракета находилась на месте, издавая этот мощный рокот, испуская из себя струи пламени. Опорные фермы отсоединились от корпуса.

«Есть контакт подъёма».

Огромный результат инженерного гения стал плавно подниматься в воздух.

Ракета уходила ввысь, набирая скорость, а маленький мальчик, стоя на Земле наблюдал, как чудо человеческого разума и духа уносилось от него в невидимую высь, отражаясь яркими пятнами в его широко раскрытых глазах.

Он не выдержал и поднялся на своей кровати.

– Ты чего? – спросил его однокурсник.

Ваня не хотел отвечать.

Он видел другие запуски и после. Но тот первый до сих пор заставлял его кулаки сжиматься, а глаза широко распахиваться. Сегодня днём он наблюдал очередной. Ракета была более совершенной, всё происходило куда быстрее, но всё это было уже не то. Не было того чувства облегчения и радости, висевшего в воздухе, после того, как ракета успешно вышла на орбиту – как тогда, не было хлопков и поздравлений друг друга членами команды ЦУПа. Запуски стали рутиной, как некогда произошло с перелётами в самолётах, и традиция аплодировать пилотам по приземлении со временем исчезла.

Да и он теперь был другим. У него были знания, был какой-то опыт. Он ушёл от родителей и не закончил старшие классы, предпочтя поступить в колледж, чтобы обрести долгожданную свободу. Правда, перепрыгнув на другие жизненные рельсы он понял, что жизнь – это рынок телег и повозок и вся свобода человека сводится к свободе выбора телеги, в которую впрячься. В новых условиях фактором, ограничивающим его, стало отсутствие денег, поэтому он хватался практически за любую работу, которая ему попадалась в городе. Жизнь студента-эколога несладка тем, что с этим образованием не устроишься ни на какую более-менее приемлемую работу, пока не выучишься и не сможешь занять себя в государственных структурах или большой корпорации.

В редкие свободные минуты, раздумывая над своей жизнью, он подмечал, что его всегда притягивало к космосу. Тот запуск, который он видел в детстве, ярко пропечатался в его памяти, но не превратился в осознанное решение стать космонавтом. После, в двенадцать лет, отец отправил его подметать площадки на космодроме. Именно на космодроме, а не в каком-нибудь сквере Владивостока. И вновь он здесь, уже как студент-практикант, приехавший измерять уровень различных загрязнений после запуска очередной ракеты. В эту ночь, когда он поднялся с постели из-за нахлынувшего воспоминания, он впервые осознанно подумал, что его жизнь может быть связана с космосом. Совершенно серьёзное, по-взрослому неэмоциональное осознание не сформировалось, а открылось в нём в тот момент, словно оно было готово уже давно, и ему требовался спусковой крючок. Все концы сошлись, и Ивану даже стало не по себе от решения, которое словно принял кто-то помимо его воли.

Он совсем поднялся с постели, обулся и направился к выходу.

– Ты куда? – спросил его сосед по комнате.

– Воздухом подышать, – раздражённо ответил Ваня.

Этот парень постоянно раздражал его тем, что буквально напрашивался на покровительство. Самостоятельный и свободолюбивый характер Ивана не давал ему чувствовать себя комфортно в ситуации, когда у него было прямое начальство, но в равной степени он не любил, когда кто-то хотел его покровительства. Он считал идеалом, когда все делают свою работу, опираясь на личную мотивацию, а не ожидая пинка или одобрения от формальных и неформальных начальников.

Яркие, по-северному колючие, звёзды занимали небосвод и делали зимнюю ночь похожей на сказку. Диск луны бил в глаза, когда Ваня поднял голову, чтобы поглубже вдохнуть сырой ночной воздух и напоминал о том, что твердь, на которой он стоит – не единственная в космосе, что человечеству есть куда стремиться. На короткий миг ему показалось, что он различает красную точку Марса, но вряд ли это была она – он не знал астрономию, так что не отличил бы Марс от какой-нибудь красноватой звёздочки.

Поток высоких мыслей прервал Влад.

– Ты куда пошёл-то? – глупым голосом осведомился он, запахивая пуховик.