Владимир Божбин-Феодоритов - Броуновское движение

Холодные брызги вывели Денеула из забытия. Все тело превратилось в огненное кольцо боли. Мышцы не слушались, обожженные участки пульсировали в такт колотящемуся сердцу, тело агонизировало судорогами. Но охотник этого не замечал. Его бешеный взгляд был устремлен на циферблат таймера, отсчитывающего – 5, 4, 3, 2, 1…

6

Залп!

Раскаты зарядов закладывали уши. Фонтаны брызг и огненные кометы затмевали ночное небо. Разноцветные веерные вспышки и падающие дождем звездочки поражали воображение. И, о чудо! В небе появился самолет, один из последних представителей архаичного прошлого. В век телепортации авиация была не нужна, а в качестве носителей боевых зарядов выгоднее было использовать ракеты. Самый настоящий самолет, очень большой. Его винты надрывно ревели, из открывшегося люка сбрасывалась блестящая фольга золотого цвета. Подсвеченная лучами разноцветных прожекторов, фольга кружилась, создавая из броуновского движения причудливые узоры.

Генерал-майор Борис Лемман любил фейерверки и праздничные шествия. Но утром 9 мая проводили военный парад. Парады генерал не любил. Он считал, что армия должна воевать или нести боевое дежурство, а парады – это пустая трата времени и финансов. Поэтому пока днем по Красной площади Москвы проходили бесчисленные полки андроидов, боевых роботов, ракетниц, гаубиц, вереницы стратегических подразделений дальнего действия, он отсиживался в гостинице. Вторая мировая война превратилась в миф, в легенду, но традиция осталась. Даже третья мировая, полностью разрушившая архитектурный ансамбль Кремля, была почти забыта. Скоротечная по времени и стремительная в разрушении она мало кому запомнилась. В третьей войне не было место высокопарным речам, бравым атакам и подвигам. Бойня была коммерческая. Простой обмен ядерными ударами и все… То есть не совсем все. Сумели оправиться, отстроиться, заново поднять науку. Роботизация и создание андроидов позволили на какое-то время вздохнуть спокойно. Как быстро все закончилось. И вот на пороге новый кризис.

Генерал сидел в своем гостиничном номере и смотрел новости. Миллионы голодных китайцев оккупировали Вьетнам и Таиланд.

«А куда пойдут еще миллионы, на Восток и на Север?» – рассуждал Лемман, допивая кофе.

Но это было днем. А сейчас генерал-майор Борис Лемман, командующий стратегическими силами Восточного альянса, седовласый, но подтянутый, с длинным носом горбинкой и хищным взором стоял на мавзолее и смотрел салют. В Москве шел проливной дождь, но после восстановления Кремля весь архитектурный ансамбль и Красную площадь закрыли огромным прозрачным куполом из бронированного молекулярного стекла. Официальные мероприятия, на которых требовалось его присутствие, уже закончились, поэтому стратег мог наслаждаться зрелищем в одиночестве.

В середине площади стояла огромная сцена, залитая искусственным льдом. Живые, настоящие актеры представляли битву на Чудском озере. Навстречу немецким рыцарям шел Александр Невский, ведя свои войска в атаку. Шеренги столкнулись в страшном ударе. Шум ломающихся копий и звон мечей перекрыла скандирующая толпа тысяч зрителей. Вдруг лед пошел трещинами, лопнул и противники провалились в воду. Все ахнули. Площадь оглушили литавры симфонического оркестра. Над сражающимися актерами взмыл голографический облик Сергия Радонежского. Из его рук повалил пар, окутавший всю площадь. Запахло ладаном. Ратники Александра Невского поднялись и воспарили над водой, лед под ними восстановился. Когда пар рассеялся, перед пораженной публикой остались только воины Александра. Рыцарей поглотила вода.

– Сла-авься, слав-авься! – запел хор, состоящий из нескольких сот человек. Колокола храма Василия Блаженного ответили размеренным перезвоном. На лед вышли фигуристы в старинных костюмах и закружились в причудливом серпантине хоровода.

С балкона мавзолея все было отлично видно. Командующий стратегическими силами был доволен, что выбрался отдохнуть.

– Разрешите обратиться, господин генерал-майор? – обратился к нему караульный.

Красочность и масштабность зрелища несразу вернула Леммана к действительности.

– Что-что? – переспросил он, поворачиваясь.

– Адмирал Урманчеев ожидает вас внизу, – по-военному коротко доложил охранник.

С сожалением оглядываясь на действие, происходившее на площади, генерал спустился по ступенькам во внутренние помещения мавзолея.

Адмирал Рамиль Урманчеев, командующий восточным флотом торпедных и ракетных крейсеров, вытянулся по стойке смирно, приветствуя своего командира. Генерал подошел вплотную и взглянул ему в глаза. Тот молчал.

– Свободен, – отпустил Лемман охранника. Когда тот вышел, обратился к подчиненному. – Ну, моряк, не томи.

– Мы опоздали, – короткая фраза повисла в воздухе.

Лемман закрыл глаза и отвернулся. Контроль адреналина, сердце – раз, два, три, глубокий вдох, медленный выдох. Теперь открыть глаза и помолчать. Этот нехитрый прием ушу всегда помогал Лемману успокаиваться. Взору военного предстал Владимир Ленин. Вождь мирового пролетариата сидел за письменным столом и работал. Зеленое сукно, лампа в виде гриба, черный телефон, стопка газет «Искра», тетрадь и чернильный прибор. Владимир Ильич часто писал допоздна, создавая свою бессмертную лениниану.

«Интересно, что пишет?» – подумал Лемман.

В верхней части листа заглавными буквами было выведено: «Политическое завещание».

«Ах, да, сообразил, мы же в мавзолее. Аттракцион… С ума сойти можно» – напряжение немного спало, стук в висках постепенно прекратился, удивившая картина уводила сознание от неконтролируемого всплеска.

«Популярный аттракцион. Забальзамированное тело сохранить не удалось, поэтому в мавзолее клон. В Париже клон Наполеона сам рассказывает туристам о своих баталиях. В Александрии Македонский скачет на Буцефале. Самый популярный из них – Дракула в Бухаресте. Захоронение Влада Тепеша вскрыли. Теперь запрограммированный клон пугает туристов, сажает на кол врагов и пьет кровь младенцев. Как в стародавнее время. Время… О чем это я? Ах да, времени в обрез…»

Ленин прекратил писать, поднял голову и уставился на Леммана. Генерал вышел из забытия:

– Во-он! Во-он!, – заорал он, указывая перстом на дверь. Вбежали дежурные, подхватили под локотки ценный музейный экспонат и вывели вождя освежиться. Двери захлопнулись. На пол полетели газеты, телефон и недописанное политическое завещание Ильича.

Наконец, совладав с гневом, командующий обратился к подчиненному:

– Скоро нам всем придется… завещание писать. Потому что нация, которую мы защищаем, превратится из титульной в музейный экспонат.