Алексей Шепелёв - Переплавка

— Себе должен. Потому что оружие делает человека мужчиной, а без него он раб.

— Какой дурак тебе это сказал?

— Сам ты дурак, — у Серёжки всё сильнее чесались кулаки, чтобы хорошенько вздуть этого недотёпу.

— Если отберу у тебя оружие, ты моим рабом станешь, да?

— Попробуй, отбери, вояка, — хмыкнул пионер.

— А ну, стой.

— Чего? — Серёжка не понял, но остановился. Остановились и идущие позади старшие вместе с андроидом.

— Значит, если отберу у тебя оружие, ты станешь моим рабом? — повторил Никита, воинственно поблёскивая глазами.

— Попробуй, отбери, — снисходительно-дерзко ухмыльнулся Серёжка.

Того, что произошло дальше, он понять просто не успел. Вроде бы только что мальчишки стояли друг напротив друга, и ППК висел на плече, а теперь сам Серёжка уже валялся на траве, а Никита держал в руках и с деланным любопытством рассматривал пистолет-пулемёт. Хорошо хоть, что держал дулом вниз. Конечно, оружие было на предохранители, но в неумелых руках это не гарантия.

Потом глянул на Серёжку в точности таким же взглядом, каким Серёжка буквально только что смотрел на него и поинтересовался:

— И что теперь?

— Тебе просто повезло, — буркнул в ответ пионер, поднимаясь на ноги. — Я не ожидал, вот и всё.

Серёжка отлично понимал, что говорит неправду, но сил признать своё поражения у него не было.

— Да ну? — сощурился Никита и протянул Серёжке ППК. — Может, хочешь ещё раз попробовать.

Приняв оружие, пионер положил его на траву и с вызовом в голосе предложил:

— А рискнешь нападать, если я нож достану?

Никита только плечами передернул:

— Да пожалуйста.

— Это может быть опасным, — прогудел Робик.

— Действительно, Никита, ты что-то развоевался, — попытался внести умиротворение Валерка. Но куда там.

— Валер, мы с Серёжкой сами разберемся. Правда?

— Точно, — согласился пионер. Теперь-то он уж твердо решил не отступить. Пистолет-пулемёт должен стрелять, а стрелять в Никиту Серёжка уж точно не собирался. Но проучить его надо было. Чтобы не… Чтобы… Да какая разница, чтобы что…

Нож легкой блесткой выскользнул из ножен, пластиковая рукоятка привычно легла в ладонь. Серёжка, чтобы показать, как он умеет владеть оружием, пару раз ловко провернул его в пальцах, затем перебросил из руки в руку. Никиту это, похоже, не впечатлило. Единственное, что он сделал, это выскользнул из своих шлёпок, которые Серёжка при первом взгляде издалека принял за сандалии. Это было, конечно, правильно, шлёпки обувь для небыстрых прогулок и только. Но всё равно Серёжка был уверен, что сейчас заставит противника капитулировать. Он атаковал резким быстрым ударом сверху, но опять, прежде чем что-то понять, кубарем полетел на траву.

Никита звонко рассмеялся:

— Хватит или ещё?

Красный от напряжения и злости, тяжело дышащий Серёжка вскочил на ноги и опять бросился в атаку. Теперь он попытался атаковать горизонтальным ударом, но получилось ещё хуже… Никита легко перехватил запястье и одновременно продвинулся вперед, ударив Серёжку пяткой под колено. Тот не удержался, повалился на спину, а Никита придавил его сверху, да при этом так ловко и умело, что рука с ножом оказалась перекинутой через его согнутую в колене ногу. Поднажал на запястье и нож сам вывалился из невольно распрямившихся пальцев.

— Ну что, признаешь себя рабом? — поинтересовался победитель.

— Нет! — Серёжка с поражением не смирился. Он отчаянно вертелся, пытаясь вырваться, но тщетно. Противник, как и сам Серёжка, был парнишка хоть и худой, но крепкий и сильный. Так что вывернуться не удавалось. А Никита всё сильнее нажимал на запястье, локоть и плечо пронзила острая боль.

— Признаешь рабом?

— Нет!

Никита поднажал ещё. Серёжка скрипнул зубами, тело невольно выгибалось в дугу. Но мальчишка даже и не думал о том, чтобы сдаваться. Он сам не помнил с каких лет, но твёрдо знал, что признание себя рабом хуже смерти. Даже в букваре, по которому он осваивал грамоту, рядом с простыми, но почему-то накрепко врезавшимися в память предложениями "МАМА МЫЛА РАМУ" и "МАША ЕЛА КАШУ" было написано "МЫ — НЕ РАБЫ. РАБЫ — НЕ МЫ". И это врезалось в память так же крепко.

И хотя Серёжка чувствовал, что Никита добивается признания не всерьёз, а в шутку, но всё равно был просто не в состоянии сказать о себе, что он раб.

— Ну, так что, признаешься?

— Нет! — выдавил мальчишка сквозь сжатые зубы.

Никита отпустил его совершенно неожиданно. Улыбнулся до ушей и протянул руку, помогая встать. И вся Серёжкина злость вдруг пропала, будто её и не было. Ну не мог он сердиться на этого весёлого парня. Не мог и всё тут.

— Ничего себе, показательные выступления, — присвистнул Валерка. — Школа дяди Ромы?

— А то, — горделиво вскинул лохматую голову Никита. — Чья же ещё. Русский стиль, система Кадочникова.

— Сильно… — Валерка никогда бы не подумал, что братишка так может. Вот уж верного говорится, про то, что водится в тихом омуте. Хотя, честно говоря, тихий омут мелкий ничем не напоминал. Скорее уж гремучий ручей.

— А кто такой твой дядя Рома? — спросил Серёжка, поправляя растрепанную одежду. — Казак или военный?

— Офицер. Капитан отдельной бригады морской пехоты Черноморского Военно-Морского Флота, — пояснил Никита.

— Погодь, — снова вмешался старший брат. — У него же орден Святого Георгия за бои на Марсе. При чем тут Черноморский Флот?

— Тундра ты. Бригада морской пехоты при флоте — это же традиция. А подготовка у них не только морская, но и космическая, для боёв в любой обстановке. И командируют их для прохождения службы в самые разные места, в том числе и на Марс.

— Ну ладно, ладно… — примирительно произнес Валерка. — Серёж, ты уж давай веди нас скорее, пока этот боец тут нас всех по сторонам не раскидал.

— Да я готов, — откликнулся проводник, успевший подобрать и нож, и пистолет-пулемёт. И обращаясь к Никите, спросил: — Чего ж ты сразу не сказал, что дворянин?

У дворян ведь специальная система подготовки в ихних Лицеях. Там и специальным способам борьбы обучают, и вообще… Неудивительно, что Никита так легко с ним справился. Серёжка видел пару раз, как тренируется по утрам Игорь. Скорость движений казалась запредельной. Если, к примеру, выставить против Игоря со шпагой в руках обычного человека, пусть даже умелого фехтовальщика, то вместо честной дуэли это будет обыкновенное убийство: шансов уцелеть у его противника будет не больше, чем у связанной по рукам и ногам жертвы, которой собирается перерезать горло убийца с ножом.

— С чего ты взял? — недоумение в голосе у Никиты было настолько искренним, что Серёжка сразу ему поверил. Так не претворяются.

Смущенно пояснил:

— Ну, ведь кто получает Георгия, тому дворянство дают…