Алексей Шепелёв - Переплавка

— В смысле гениальное открытие? — уточнил Валерка.

— Нет, в смысле просто творческую мысль. Любое творчество на самом деле — это цепь маленьких личных открытий. Если даже до тебя это открывалось сто раз, а ты — всего лишь сто первый, для самого человека это открытия не обесценивает. Так вот, об искусственном, если так можно выразиться, синтезе творческого процесса, пока что и речи идти не может.

— А какое отношение это имеет к дворянам и к вакцине? — спросил Паоло.

— Самое прямое. В нашей Империи физическому здоровью и физическим способностям придается особое значение. Естественно, дворяне, как лучшие люди, должны физически превосходить не дворян. Таким образом, рядовые граждане всегда имеют перед глазами наглядный ответ на вопрос: "почему они руководят нами". Да потому, что более развиты физически.

— Разве это основание для того, чтобы руководить? — изумился Валерка.

— Здесь — да. И ещё какое. Спросите у своего друга.

Стригалёв кивнул на Серёжку.

— Конечно да. Ведь руководить это значит уметь защитить тех, кто идет за тобой. Иначе получается, что командир будет прятаться за чужими спинами. Я же объяснял, что Игорь командовал нашим отрядом потому, что в бою намного лучше любого из нас.

Как всегда, детализация чуждой логики пришлась на долю Никиты.

— Когда нужно вывести отряд из окружения, это понятно. Тут Игорь лучший, спора нет. А почему он должен командовать в мирное время? Когда нет никакой войны.

— Если завтра война, то к ней надо быть готовым сегодня.

— Так ты что, всю жизнь к войне готовился?

— Я - пионер, — гордо ответил Серёжка. — И если нужно России, то я готов в любой момент сражаться за неё в любой точке галактики.

— Это понятно, — нетерпеливо прервал Никита. — Я тоже готов, хоть я и не пионер. Но если России то не нужно?

— Как это — не нужно?

— Да вот так. Нет войны. Мирная жизнь. Ты вот в то мирное время можешь ведь что-то полезное для России делать, правильно. Вот ты говорил, что пока эта заварушка не началась, отцу по хозяйству помогал и в школе учился. От того же есть России польза?

— Ну, есть, — озадаченно подтвердил Серёжка. На его лице было ясно написано, что он не понимает, куда клонит его друг.

— И вот зачем в этом нужны дворяне-командиры с физическим превосходством? Что, Игорь то ли за счет этого лучше тебя сможет картошку выращивать? Или астрономии научит, которую сам-то еле-еле знает?

Серёжка нахмурился.

— Во-первых, это вы говорите, что он её еле-еле знает. А может…

— Хорошо-хорошо… — поспешно прервал Никита. — Может он её ууу как знает. И заодно лекцию по квантовой физике может мне прочитать. Только, согласись, знания эти у него не в бицепсах хранятся.

— Ясно, что в голове, — хмыкнул пионер.

— Ну вот. Так если они в голове, то какая разница, здоровый он или хилый?

— Да ты не о том вообще говоришь, — досадливо махнул рукой Серёжка.

— Почему не о том?

— Да потому. Картошка, астрономия… При чем тут руководство? Если хочешь знать, как растить картошку батьке никто не указывает. И не картошку тоже. И в школе преподавать это тоже не руководство. Руководство — это война, экспедиции там всякие, ну и вообще в таком духе.

— Нет, погоди. Ну вот представь себе, что нет на планете сипов. А русские колонисты есть.

— И?

— Губернатор на ней будет?

— Конечно будет. И генерал-губернатор планеты, и губернаторы провинций.

— А зачем? Что они будут делать?

— Как зачем? Руководить!

— Да понимаю я что руководить. Но что он конкретно делает, если войны нет?

— Да я-то откуда знаю? — возмутился Серёжка. — Я тебе что, генерал-губернатор, что-ли? Организовывает, направляет, координирует… Это называется делократия, вот. Умение наладить дело, выполнение работы.

— Вот я и спрашиваю, как они это делают. Вот ты от государства что получаешь? Школу, транспорт, который тебя из поселка в школу возит, верно? Кружки, секции. Медпункт бесплатный, так? Что ещё?

— Клуб

— Клуб. Вот то всё ведь под руководством губернатора делается?

— Ну да.

На лице у Серёжки снова красовалось удивление: он в который раз не понимал, куда клонит Никита.

— Так вот, чтобы всё это устроить, зачем накачанные мышцы? От того, что губернатор может пять минут под водой просидеть не дыша, а после этого пробежать стометровку, что, клуб лучше работать станет?

— Ну как ты не понимаешь?! — удивление на лице Серёжки сменилось искренним огорчением. — Клубы, больницы… Это же само собой… Это каждый может… А во по-настоящему руководить…

— Сам собой растет только бурьян, — твердо ответил Валерка. — Для всего остального работать надо. Если твой батька решит, что на поле у него само вырастет — бурьян и вырастет. Если его полем займусь я, который всю жизнь в космосе, у меня тоже бурьян вырастет.

— Ты гортензию однажды в горшочке вырастил, — с серьезным видом напомнил Паоло. Все рассмеялись.

— Ага. И несколько кактусов, — подтвердил Валерка. — Только толку… А поля у твоего отца и вообще в деревне, наверное, не для удовольствия, правда? Вы урожай куда деваете?

— Большую часть продаем по госзакупке, — рассудительно ответил Серёжка. — Потом на ярмаркам продаем. Ну и сами, естественно, живем с него.

— Ну вот. Справедливую цену для госзакупки поставить — это руководство. Обеспечить, чтобы урожай в зернохранилище не погиб — это руководство. Распределить его куда надо — это тоже руководство. Я уж не говорю про то, чтобы побуждать колонистов больше выращивать те продукты, которые стране нужнее. Скажем, не пшеницу, а рожь. Это я так, для примера…

Последняя фраза объяснялась тем, что подросток заметил, как Серёжка явно собрался прочитать маленькую лекцию на тему того, в каких сельхозпродуктах нуждается Русская Империя.

— И вот для всего этого физическое превосходство никак не нужно. И все эти смертельные испытания, которые в Лицеях проводятся, тоже не нужны.

Серёжка только рукой махнул:

— Вы меня не слушаете. Говорю же: настоящее руководство это другое. А следить, чтобы зерно на элеваторе не сгнило… Конечно, для этого дворянином быть не нужно.

— А знаете что мне вспомнилось, глядя на этот разговор? — вмешался Стригалёв. — Старая шутка про оптимиста и пессимиста. Оптимист убежден, что мы живём в лучшем из возможных миров, а пессимист опасается, что так оно и есть на самом деле.

— Оптимист — это, конечно, Серёжка, — определил Валерка. — А пессимист кто? Неужели я?

— Нет, пессимист — это я, — ответил врач. — Вот сижу, слушаю ваш разговор, и понимаю, что лучше, чем ваш друг, я бы вам объяснить ничего не смог. Наша жизнь построена именно так, как он рассказывает. И то, что вам это кажется странным, убеждает в том, что вы действительно пришельцы из другого мира даже больше, чем эта запись из Флоренции.