Генри Олди - Дитя Ойкумены

– Кто? – спросила Регина.

– Что, – поправил Рауль. – Музыкальный инструмент. Вон он, смотри.

Регина посмотрела туда, куда указал молодой человек – назад и вверх. В сумраке над ярусами балкончиков располагалось что-то, похожее на великаншу-свирель. Трубы из металла жались друг к дружке, словно боялись открытого пространства. Еще там горел трехсвечник.

– Все, начинают, – предупредил Рауль. – Тс-с-с…

На кафедру перед рядами скамей выбрался бородатый дядька. Регина еще подумала, что для службы нарочно оживляют одну из статуй. Дядька встал в позу, говорившую о прошлом акробата, и минут десять кричал по-эскалонски. Громко-громко. Временами он делал паузу, хлопал в ладоши, и местные, стоя на коленках – без подушечек, на каменном полу! – ритмично вздыхали.

Наверное, жалели о своем недостатке гибкости.

– Это храм Святого Выбора, – шептал Рауль. Его «тс-с-с», похоже, относилось исключительно к Регине. – Рядом с Эскалоной раньше были серебряные копи. Варварство! Дырка в земле, и шахтер съезжал туда на заднице…

– Это неприличное слово, – вмешалась Линда.

– На кожаном фартуке, – краснея, поправился Рауль. – Спуск занимал полчаса, а подъем – больше трех. Поэтому шахтеры неделями сидели под землей. Если их заваливало, они умирали. Но случалось, что к ним являлся Святой Выбор – Стен-Эльтерн. Маленький такой, грустный, с седыми усами. Он предлагал шахтерам два варианта. Можно было пойти со Святым Выбором в чрево земли и остаться там навеки. В этом случае жене и детям ушедшего десять лет во всем сопутствовала удача. А можно было спастись и вернуться домой, но тогда невзгоды преследовали всю семью вернувшегося до конца жизни.

– Ничего себе выбор! – ахнула Регина. – Вот же сволочь!

– Это неприличное слово, – фыркнула вредная Линда.

Рауль пожал плечами:

– В храме Святого Выбора эскалонцы просят за себя и близких. Зная, что у просьбы всегда есть обратная сторона. Мне рассказывали…

И тут из-под купола ударил орган. Регина так и восприняла первый аккорд – как удар. Голова закружилась, каждая косточка завибрировала, а звук всё длился. Храм превратился в гигантский резонатор, где звучал голос вечности. Ты мал, говорила вечность, ты ничтожен. Ты – пыль, прах, фартук под чьей-то задницей. Хочешь спорить? Не хочу, ответила Регина, задыхаясь от сладкой боли. Я – пыль… Она не сразу заметила, что скопищу труб отвечает скрипка – высокий, захлебывающийся крик из поднебесья. Скрипач стоял на балкончике, неподалеку от органиста, скрыт от зрителей. Ожившим чревом земли рокотал орган; лучиком света, пробившимся в щель, металась скрипка. Мало-помалу рокот смягчался: ты – прах, но я согласен тебя терпеть, ты – пыль, но ты мне нравишься…

Ты – все, отвечала скрипка, но без меня ты в ущербе.

– Тут у любого шелуху сорвет, – шепнула Линда, когда музыка кончилась.

– Ага, – кивнула Регина.

Она не услышала слов Линды, оглохнув от потрясения. Но знала заранее, что скажет подруга. Сидевший впереди герцог Оливейра-ла-Майор, эскалонец и друг дяди Клауса, обернулся – и показал девочкам сжатый кулак. Регина уже выяснила, что здесь это означает восхищение. С герцогом дядя Клаус познакомил ее в четверг, в ресторанчике «Осел и шляпа», где они ужинали. Регина тогда опростоволосилась: спросила у герцога, какой кафедрой тот заведует. Вот моя мама, например, графиня ценольбологии. Через два-три года ее введут в управление университетом, и она тоже станет герцогиней…

«Я заведую островом Оливейра, – с серьезным видом ответил герцог, одетый по общегалактической моде. Он действительно больше походил на университетского профессора, чем на эскалонского гранда. – И завидую вашей почтенной матушке, дитя мое. Владеть наукой – более почетная участь, чем владение землями. Жаль, у нас это мало кто понимает.»

Орган заиграл вновь. Вместо мощных аккордов полились задумчивые пассажи. Регина ждала скрипку, но дождалась выстрелов. Сперва она решила, что это – часть службы. Палили из какого-то древнего оружия. Грохот, острая вонь, пули разносят вдребезги голову бородатого дядьки – к счастью, не того, что на кафедре, а того, что на деревянной подставке…

– Всем оставаться на своих местах! Это захват!

Эскалонцы не шевельнулись. Они стояли на коленях, раскачиваясь и вздыхая, словно к ним явился Святой Выбор со своими заманчивыми предложениями. Замолчал орган, лишь эхо бродило в темных закоулках. Оратор присел на корточки, спрятавшись за кафедрой.

– Гражданам Ларгитаса – немедленно выйти к алтарю! Если вы не станете упорствовать, никто не пострадает! Повторяю: гражданам Ларгитаса…

И от дверей, с гортанным акцентом:

– Клаус Гоффер! Не будь дураком, выходи! Мы знаем, что ты здесь…

Чья-то рука больно ухватила Регину за плечо. Девочка попыталась вырваться, но пальцы сжались клещами. Рядом стоял невысокий, очень широкоплечий мужчина, свободной рукой указывая девочке: куда следует идти. На шее мужчины висел лучевик со складным прикладом. Рауль вскочил было – защитить? возмутиться? – но террорист, отпустив девочку, всей пятерней толкнул молодого человека в лицо.

Потеряв равновесие, Рауль свалился на сестру.

– Вы об этом пожалеете, – спокойно сказал герцог Оливейра-ла-Майор.

– Иди к алтарю, – ответил террорист.

– Я – гранд Эскалоны!

– А я – лидер-антис Китты. Где ты видел гранда без шпаги? Иди к алтарю.

– Повторяю…

Не желая пререкаться с герцогом, которого он принял за ларгитасца, террорист выстрелил из лучевика поверх голов. Над входом, срезанные ярко-синим лучом, покатились вниз куски гипса и дерева. Глухо вскрикнул кто-то из молящихся. Святой Выбор, подумала Регина. Вот он, Стен-Эльтерн – подземный карлик, жонглирующий вариантами. И ни одного хорошего.

Страх бился в душе, как шахтер в завале.

– А ты их еще защищала, – со злобой бросил Рауль.

– Кого? – не поняла Регина.

– Эников. Ты что, ослепла? Это же брамайны…

– Мы ведем репортаж из Эскалоны. Как вам уже известно из новостных выпусков нашего канала, шесть часов назад группа брамайнских террористов захватила в заложники граждан Ларгитаса. Среди заложников – Клаус Гоффер, ответственный секретарь Комиссии по правам человека, и члены его семьи; а также ряд сотрудников Комиссии. Точное число заложников устанавливается. Захват произошел в одном из действующих храмов Эскалоны во время отправления службы. По всей видимости, наши соотечественники пришли туда на экскурсию. Погрузив заложников в мобили повышенной вместимости, террористы вывезли их в неизвестном направлении. В наше распоряжение поступили снимки с картографического спутника…

Изображение в голосфере, мигнув, делается плоским и чуть размытым. Эскалона; вид со спутника. Оператор дает приближение. Паутина улочек центра. Лепятся друг к другу дома с крышами из красной черепицы. Миниатюрные прямоугольнички мобилей и местных экипажей. Едва различимые точки – люди.