Генри Олди - Королева Ойкумены

– …видишь? – душевые…

Сквозь полупрозрачные – «матовая изморозь» – стены павильона виднелись смазанные контуры человеческих тел. Как показалось Регине, мужских и женских вперемешку. Спросить, правда ли это, она постеснялась. Из зазора между стеной и крышей валил такой пар, словно внутри работал древний-древний паровой котел.

– А вот и столовая.

На открытой веранде обедали десятка три человек. Студенты сидели на полу, подобрав под себя ноги, за низкими столиками. Ели палочками. Регина перед отлетом недели две училась управляться с этим «столовым прибором». Получалось не очень. Проще глаз выколоть, чем лапшу доесть.

– Может, лучше кафе найдем?

Юсико воззрилась на бунтовщицу:

– Зачем? Тут вкусно кормят. А кафе только вечером откроют.

– Когда?!

– Ну, после ужина.

Выбор простой, поняла Регина. Или обедай со всеми, или ходи голодной.

Рукомойник удивил: длинный каменный желоб, над ним – краны. Старые, медные. Где ты, автоматика? – открутил, сполоснул руки, закрутил, чтоб вода зря не текла. Каменный век! У входа на веранду выстроилась целая вереница обуви: туфли, кроссовки, деревянные сандалии с ремешками… Обедающие сидели тесно, вплотную друг к другу. Между ними довелось не идти, а «просачиваться», каждый миг боясь оступиться, толкнуть кого-нибудь. На ходу Регина шарила взглядом по столам, но интерактивных меню и панелей заказа не обнаружила. Ага, вон Юсико уже у стойки. Сейчас, сейчас…

– Ой! Извините, я не нарочно…

В ответ – молчаливый кивок. Неужели нельзя было проходы расширить?!

Юсико заполняла свой поднос – Регине потребовалось время, чтобы вспомнить, как эта штука называется – плошками со снедью. Блюда незнакомые, странного вида; ладно, доверимся выбору сякконки. Как и следовало ожидать, ложки-вилки отсутствовали. Капризы диких лар-ги здесь не поощрялись. Прихватив комплект палочек, Регина направилась за Юсико к свободному столику. Лавировать меж сидящими с груженым подносом в руках было стократ труднее. Добравшись до места, она неуклюже опустилась на циновку напротив Юсико. Ноги сразу затекли, но Регина мужественно терпела. Королева она, или плакса-принцесса? С третьего раза удалось подцепить палочками бурый ломтик чего-то. Мясо? Грибы? Теперь макнуть в соус…

– Слушай, а почему в столовой так тесно?

Вопрос прозвучал неожиданно громко. Регине показалось, что на нее смотрят все, кто только есть на веранде. Она ощутила себя старухой, вздорной и болтливой бабкой, лишней среди обедающей молодежи. А ведь и правда: она старше всех, кто сидит за столиками. Права была регистраторша… Регина втянула голову в плечи, словно сморозила невесть какую глупость. Юсико в ответ лишь пожала плечами – и продолжила есть. Сегодня был день открытий: Регина вдруг поняла, что если не считать вездесущей, еле слышной музыки, в столовой царит тишина. Лишь постукивают палочки о края чашек и плошек. Да еще временами шуршит одежда. Никаких застольных разговоров, смеха, студенческих подначек. Даже болтушка-Юсико превратилась в молчунью. Сякконская традиция? Прикусив язычок, Регина сосредоточилась на еде. Палочки, затекающие ноги – это всё ерунда, думала она. Научусь, освою, привыкну. Куда хуже проклятая теснота. Постоянство чужого присутствия. Нет личного пространства. Вчетвером – в одной комнате. В столовой – бок-о-бок. В душевой – касаясь друг друга мокрыми локтями и спинами. Дайте хоть на миг остаться наедине с собой! Отгородиться от вас, чужаков – стеной, ширмой, чем угодно!

Здесь Регину не мучил Т-синдром. На Сякко ей было не до того, верно она воспринимает собеседников, или нет. Всё вытеснила невозможность отодвинуться от других людей. А если еще и ослабить защитный карантин рассудка, приоткрывшись ментальным взглядам окружающих, вне сомнений, опытных телепатов…

Так недолго сойти с ума!

«Может, зря я сюда прилетела? Первый день – какой там день: несколько часов! – а уже хочется послать всё в черную дыру и ближайшим рейсом умотать домой… Нет. Я упрямая. Я решила стать пси-хирургом с дипломом Сякко – и я стану им, хоть ты тресни. Но… Как говорили древние: „Стоит ли овчинка выделки?“»

Рот горел от острых соусов.

Линду она нашла возле пруда.

Эмпатка с интересом наблюдала за пси-спаррингами компании молодых сякконцев; скорее всего, студентов второго-третьего курсов. Рассевшись в кружок на берегу, прямо на траве, бойцы, похожие на маленькие статуи – то один на один, то два на два – напрягали все силы ума, пытаясь захватить контроль над психикой противника. Ослабив менто-блоки до пределов допустимого – иначе это граничило бы с непристойностью – Линда, целиком во власти зрелища, сейчас более всего напоминала ту девочку, что когда-то с упоением наблюдала за силовым троеборьем. Но из-за призрака былого «солнышка» выглядывал младший инспектор службы Т-безопасности. Иногда Регина думала, что мерзавец Фома ушиб своей проверкой Линду Гоффер гораздо больше, чем ее, Регину ван Фрассен. И юридический Линда закончила, стараясь что-то доказать Фоме, и в «тэшку» пошла из-за него. Год-другой, и уже Линде доведется принимать зачеты по соцадаптации у юных телепатов. Это она станет провоцировать и наблюдать, подталкивать и оценивать, вводить в искушение и отмерять баллы. И, если понадобится, скручивать школьниц, возмущенных насилием над их трепетной личностью, в бараний рог.

Чувствовалось, что «бараний рог» – конек Линды. В юридическом она продолжала усердные тренировки. Вряд ли среди сякконцев ей отыскался бы достойный соперник. Во всяком случае, Регина не завидовала тому герою, кто решился бы схватиться с подругой.

– Абитура? – спросил один из бойцов, словно подслушав ее мысли. – Мое почтение, абитура! Присоединяйтесь!

– Правила? – спросила Линда, как если бы только и ждала приглашения.

– Аккуратненько. Годится?

– Вполне.

– Два на два? Покажете класс?

– Нет проблем, – ответила Регина.

Еще секунду назад она не собиралась участвовать в спарринге. Но раздражение, копящееся в душе, искало выхода. Жить в одной комнате с мужчинами, переодеваться на глазах у всех, бегать к холму, если приспичило; мыться вместе, есть в мертвой тишине, в жуткой тесноте… Если здесь не дикая, грязная, первобытная Кутха, а чистенький, эстетский мир Сякко – зачем весь этот дурно пахнущий букет «традиций»? От такой жизни быстро захочется либо самой удавиться, либо кого-нибудь удавить.

Аккуратненько.

Сякконец кивнул, подвигаясь и освобождая место рядом с собой. Он был хрупок и изящен, словно редкое насекомое. В сравнении с ним девушки выглядели бабищами с лесного хутора.

– Кавабата, – представился он. – Яцуо Кавабата, третий курс.